Выбравшись из автобуса, я огляделась по сторонам и тоскливо вздохнула. Ни за что не отправилась бы сюда, не будь предсмертной просьбы отца. До сих пор не могу забыть, как умирая, он протянул мне перстень и прошептал:
- Храм Шивы в Брахмапуре. Верни обязательно, прошу тебя! Сделай как я сказал, иначе быть беде.
Это были его последние слова, произнеся их, он коротко вздохнул и затих.
Отец был известным ученым-историком, посвятившим свою жизнь изучению Индии. Он буквально бредил этой страной, постоянно повторяя - более великой цивилизации трудно найти, и сожалел, что многое из нее утеряно безвозвратно.
В нашей квартире было полно вещей, привезенных им из поездок на родину Рамаяны и Махабхараты, но перстень, который он отдал мне перед смертью, оказался роковым. Отец купил украшение в одной из антикварных лавок Бомбея и радовался как ребенок удачному приобретению. По его мнению, этому перстню было несколько сотен лет, и скорее всего, он принадлежал служителям Шивы. Вскоре после этой поездки он тяжело заболел, и как ни старались врачи поставить диагноз, все было бесполезно. Лечение не давало никаких результатов, и через три месяца отца не стало.
Выполняя его последнюю волю, мне пришлось отправиться на край света, и вот  я стою на улице чужого города, в чужой стране, думая о том, как мне добраться до храма бога Шивы. Выбор у меня был невелик – автобус или такси. Ехать в переполненном автобусе в такую жару удовольствие сомнительное, поэтому, решив не жадничать, остановила выбор на автомобиле.
Увидев приближающуюся машину с надписью «Taхi», я махнула рукой; транспорт, скрипнув тормозами, остановился. Водитель, видимо распознав во мне иностранку, спросил по-английски:
- Мисс хочет ехать? Могу довести куда угодно и недорого.
- Мне в храм Шивы, - ответила я.
- Зачем, мисс? Иностранцы туда почти не ходят. Я знаю много других интересных мест. Вы не пожалеете, если отправитесь туда.
- Мне нужно в храм Шивы, - повторила я.
- Хорошо, если мисс так хочет, – пожал плечами водитель.
Ехать пришлось недолго, и в скором времени я оказалась пред искомым храмом, который явно переживал не лучшие времена. Некогда величественная постройка серьезно обветшала, не выдержав времени и забвения. На выщербленных каменных ступенях сидела старая женщина в ярком наряде. Увидев ее, таксист скривился, всем своим видом показывая презрение.
- Кто это? – спросила я удивленная его реакцией.
- «Лотос в грязи», - ответил он и, заметив мое недоумение, пояснил: – девадаси.
- Девадаси? Храмовая танцовщица? –  уточнила я.
- Да. Неужели мисс будет говорить с нею?!
Не желая спорить с ним, я протянула деньги, и машина отъехала от храма. Едва я приблизилась, женщина поднялась и, глядя на меня, скрипуче спросила:
- Ты привезла его? Перстень нашего повелителя?
По-английски она говорила неплохо, хоть и с большим акцентом.
- Откуда вам это известно? – любопытство так и распирало меня.
- Мне ничего не известно – просто жду исполнения предсказаний. Легенда гласит: однажды перстень Шивы вернется к нему, тогда девадаси снова обретут славу и уважение. Чужаки забрали его, и чужаки должны вернуть. Знаешь, как раньше нас называли? Священные танцовщицы. Не было их прекрасней! Отданные в храм детьми, они посвящали себя служению богу, в совершенстве владея искусством танца и тайнами Камасутры. Раджи отдавали огромные деньги, чтобы выкупить у храма понравившихся им танцовщиц.
Но пришли англез, и солнце Шивы стало клониться к закату, а с ним и власть девадаси. Люди, – старуха пренебрежительно махнула рукой, – быстро забывают о божественном, стоит им услышать звон монет. Священные танцовщицы стали «лотосом в грязи», их превратили в падших женщин, продавая тем, кто больше заплатит. Однако перстень Шивы вернется, и это станет началом возрождения власти самого великого из богов.
Слушая ее, я испытывала жалость и уважение одновременно. Эта женщина, всю жизнь ожидающая чуда, слепо верила в него, верила в силу перстня, не понимая – причиной упадка былого могущества стали время и прогресс. Создавая новое, они неизбежно почти полностью уничтожают старое. Так было и так будет всегда, пока существует род человеческий.
Не раздумывая ни минуты, я достала украшение из сумки и протянула его собеседнице. Взяв его в руки с невероятным почтением, она развернулась и ушла в храм, ни разу не оглянувшись.
Священная танцовщица, «лотос в грязи», служительница Шивы, которая надеется на лучшее, как бы тяжело ей ни приходилось. Она верит и ждет, а это достойно уважения, ибо совсем немногие способны на такое. Я мысленно пожелала ей не разочароваться в своих надеждах, уходя по узкой улице всё дальше от храма, оставляя за спиной тревоги, что не давали покоя все это время. И с каждым шагом во мне крепло ощущение, что таинственная Индия перестала быть для меня чужой.