Кадр 82. В театре
Зал для репетиций - рассохшийся рояль, обломки каких-то декораций, пыльные бархатные портьеры… Посреди всего этого театрального хлама помощник господина Оболенского К.М. Шишкин отчитывает молодую претендентку.
Шишкин. Эту сцену нужно играть тонко… проникновенно… а вы изображаете какую-то африканскую страсть!
Анна. Но ведь этот негодяй бросает меня, уходит к другой… Какая женщина с этим смирится?!
Шишкин. Забудьте о том, что вы женщина, вы - актриса и будете играть то, что написано в пьесе! Не нужно истерик, громких рыданий и этих заламываний рук! Поймите: плачет ваше сердце, ваше сердце, а не вы! Ваше сердце плачет, а вы стоите, бледная, как мраморная статуя, и с невыразимой мукой глядите мне вслед… Запомнили? Сердце плачет, мука во взгляде… Попробуем ещё раз! (с драматическим пафосом) Прощай, Алина, очаг любви погас, боле нам не греться у его огня…
Анна равнодушно созерцает потрескавшуюся фреску на потолке.
Шишкин (выходя из себя). Когда я говорил о статуе, то вовсе не имел в виду неотёсанный кусок камня! Куда вы смотрите?!
Анна. Я подумала: пусть уходит! Раз он не мог оценить моей любви, то и мне он не нужен… Может, я лучше спою? (садится к роялю)
Шишкин (стонет). Вы читали свою роль? (трясёт перед ней листочками пьесы) У вас от горя пропал голос!
Анна (капризно). Мне не нравится эта пьеса!
Шишкин. Кого вы из себя строите? В нашем театре даже примы не смеют делать драматургам замечания!
Анна. Простите, я так плохо знаю театральную жизнь…
Шишкин (в сторону). Если б господин Оболенский не распорядился дать ей главную роль, гнать бы эту провинциальную ломаку в три шеи… (обречённо вздыхает) Хорошо, попробуем другую сцену… (листает пьесу) Вот! Соблазнение Алины графом. Вам по нраву жаркие страсти? Извольте! Итак, печальная Алина сидит в своей комнате… к ней входит граф…
Анна принимает поэтическую позу, изящно подперев головку рукой. Шишкин опускается перед ней на одно колено.
Шишкин. Алина! Не будьте так суровы! Один ваш благосклонный взгляд…
Анна (с томной грустью). Граф, я боюсь нового разочарования… С тех пор, как Владимир изменил мне…
Шишкин. Какой Владимир? В этой пьесе нет никакого Владимира! Вашего бывшего любовника звали Сержем!
Анна (виновато). Простите, я оговорилась…
Шишкин. За такую оговорку на сцене, дорогая моя, вас закидают гнилыми яблоками по копейке за три фунта! Надо прилежнее учить роль! (поправляет галстук и продолжает) Алина, в моих объятьях вы забудете все прежние горести! (обнимает её колени)
Анна (нервничая). Не мучьте меня, граф! Рана, нанесенная коварным Владимиром… то есть Сержем… ещё кровоточит…
Шишкин (раздражённо). В каких эмпиреях вы парите? То клокочете страстью, как вулкан, то мямлите, как замороженная…
Анна (ёрзая в кресле). Просто я не привыкла, чтоб меня обнимали чужие мужчины…
Шишкин. Вы ведь мечтаете стать актрисой, дорогуша? Тогда привыкайте - и не только к объятиям… (тянет к ней губы, но натыкается на пощечину)
Анна (испуганно отдергивает руку). Ой! Простите, Кирилл Матвеич… Не знаю, как это вышло…
Шишкин (вскакивает с колен). С меня довольно! Репетиция окончена.
Анна (заискивающе). Не сердитесь, Кирилл Матвеич! Я обещаю быть прилежной ученицей… (возвращается в роль) Ах, граф, если б вы могли стереть с моих губ поцелуи этого подлеца… (сильно зажмуривается)
Шишкин. Нет, милая, это никуда не годится. Что за гримаса отвращения, будто вы жабу собираетесь лобызать? Представьте, в конце концов, что перед вами этот подлец Серж или, как бишь его, Владимир… (губы Анны расплываются в блаженной улыбке) Ну вот! Совсем другое дело!
Наклоняется к ней с намерением поцеловать, но тут дверь без стука распахивается и входит Владимир в элегантном вечернем костюме и с большой коробкой под мышкой.
Владимир (со зловещим спокойствием). Что здесь происходит?
Шишкин (приосанясь). А вы, собственно… (умолкает под свирепым взглядом)
Анна испуганно шныряет в угол. Владимир неторопливо кладёт коробку на рояль, аккуратно поддергивает манжеты и ударом в челюсть отправляет Шишкина на бутафорский диван. Грохот.
Анна (отворачивается). Не могу на это смотреть, я такая чувствительная! (достаёт платочек и прикладывает к глазам) Я и с кухни-то всегда убегала, когда Варя поросёнка резала…
Владимир за шиворот извлекает Шишкина из обломков дивана и сосчитывает его носом все клавиши на рояле.
Анна (затыкая уши). Фальшивый до-диез - какой ужас!
Владимир напоследок отвешивает Шишкину несколько оплеух и роняет его на пол.
Шишкин (поднимается, цепляясь за пыльную портьеру). К-кто эт-то, мадмуазель П-платонова?
Анна (с тайной гордостью). Это мой опекун, барон Корф.
Шишкин. Тот самый Корф, который стрелялся на дуэли с наследником престола?
Владимир. Вижу, вы обо мне наслышаны… Не желаете свести более короткое знакомство? (хищно улыбается)
Шишкин (сдавленно). Н-нет! (бросается к двери)
Владимир. Моветон… даже не попрощался!
Шишкин (заглядывает в дверь). С таким опекуном, голубушка, вам нужно дома за пяльцами сидеть, а не в актрисы поступать! (стремительно захлопывает дверь и убегает)
Владимир. Однако, как дурно служение Мельпомене сказывается на манерах! (садится в кресло и закидывает ногу на ногу) Боюсь, на правах опекуна мне придется запретить вам общаться с этим невежей…
Анна (потупив глазки). Воля, конечно, ваша, я от вас целиком завишу… только от Кирилла Матвеича Шишкина зависела моя карьера на сцене.
Владимир. О сценической карьере можете забыть.
Анна. Вы тиран и самодур!
Владимир. Называйте меня, как хотите, лишь бы слушались! (рассматривает свои манжеты и чертыхается) Вроде и бил аккуратно, чтоб не испачкаться, а всё равно брызги попали…
Анна (шмыгая носом). Пятна крови сразу надо замывать…
Владимир. Легко сказать… а как?
Анна. Разрешите… (смачивает свой платочек в графине с водой и оттирает пятна крови с манжет) Бедный Кирилл Матвеич…
Владимир. Вам его жаль? Или жаль того, что я ему помешал?
Анна. Вы не смеете меня оскорблять! Это… это была репетиция спектакля!
Владимир. А репетиции всегда проходят в обнимку?
Анна. Настоящая актриса должна играть то, что написано в пьесе - страдать, умирать, обнимать… (всхлипывает) целовать…
Владимир. Кого мы теперь оплакиваем?
Анна (сквозь слёзы). Я никогда не стану хорошей актрисой! Я не могу целоваться с чужими мужчинами… рука так и тянется пощечину влепить… (хнычет) А без поцелуев на сцене ника-а-ак…
Владимир (повеселев). Да выкиньте эту сцену из головы! Вы сегодня поёте на балу.
Анна. На каком балу?
Владимир. Нынче вечером в Зимнем дворце дают бал-маскарад в честь принцессы Марии, невесты Александра. Я привёз вам платье (кивает на коробку), переодевайтесь поскорей и едем, пока не опоздали.
Анна (дёргая плечиком). Отчего же вы не пригласили госпожу Болотову?
Владимир (морщась). Госпожу Болотову? У неё мерзкий визгливый голосишко, а у вас (целует ей ручку) волшебное бельканто, которое мечтают услышать цесаревич и его невеста.
Анна. Так вы потому только берёте меня с собой, что вас попросил об этом его высочество? (отворачивается) Никуда не поеду!
Владимир (в сердцах). Как я устал от ваших капризов! (примирительно) Хватит дуться, Анечка, доссоримся дома, если у тебя есть такая охота… а пока примерь, пожалуйста, платье… (извлекает из коробки нечто воздушно-шёлково-голубое) Я на глазок брал, вдруг ошибся?
Анна (бурчит). Говорят, вы на глазок с точностью до вершка талию можете измерить… с вами даже и пари никто не заключает - боятся проиграть… (с притворной неохотой берёт платье) Хорошо, сделаю вам такую любезность… (ощупывает шёлк и прикладывает платье к себе) Сюда бы подошли сапфиры…
Владимир. Я тоже так подумал! (протягивает ей футляр, в котором посверкивают голубые камни)
Анна (живо нацепив на себя ожерелье и серьги и вертясь перед зеркалом). Это подарок… или только на время бала?
Владимир. А вы их мне отдадите, после бала-то?
Анна. Нет!
Владимир. Значит, подарок.
Анна (расцветает). Спасибо, Владимир! (спохватившись, напускает на себя суровый вид) Но не думайте, что я простила вам избиение несчастного Кирилла Матвеича!
Владимир (ухмыляясь). Жду вас в карете! (уходит)

Кадр 84. Бал в Зимнем дворце
Огромный бальный зал сияет тысячами огней, в тяжёлом воздухе смешались ароматы цветов, духов, вина, надрываются скрипки, сотни нарядных масок кружатся под звуки вальсов и мазурок. Но главное развлечение на этом празднике не танцы, а фонтан в виде крепости высотою в сажень, окружённый рвом в два локтя шириной, в котором плещется шампанское, из узких бойниц глядят жерла пушечек. На самом верху важно восседает Жуковский в турецких шароварах и феске, курит кальян и, приговаривая: "скорее небо упадёт в Дунай, чем русские возьмут Измаил", нажимает на рычажки, и из пушечек хлещут пенные струи шампанского. От желающих взять "крепость" штурмом отбою нет, во "рву" плавают вдрызг пьяные гости, лакеи выуживают их оттуда и оттаскивают на балкон - охладиться.
Императорское семейство любуется на это безобразие с небольшого возвышения в центре зала.
Александр (кивая на фонтан). Ну, не хорошо ли я придумал?
Мари (хлопает в ладоши). Браво, Саша, браво! Очень весело!
Императрица (изящно пригубив шампанское из хрустального бокала). Опять в Европе станут говорить, что русские, как свиньи, хлебают прямо из лохани…
Император. Лишь бы не говорили, что турки разгромили нас под Измаилом… Ну-ка, ну-ка! (наводит лорнет на гусара, лихо карабкающегося на крепость, но Жуковский сбрасывает того мощным шампанским залпом) Василий Андреич чересчур увлёкся… уж не вспомнил ли он о своих турецких корнях?
Бенкендорф (вырастает за спиной императора). Не извольте беспокоиться, ваше императорское величество, мои люди примут меры, чтобы крепость пала в положенный срок…
Александр (хмуро косится на него). Мари, идёмте танцевать!
Мари. С удовольствием, Саша!
Растворяются в толпе масок.
Бенкендорф (склоняется к императорскому уху). У меня дурные вести, государь… Ольга Калиновская в Петербурге, хуже того - здесь, на балу…
Император (в гневе). Как же вы допустили?!
Бенкендорф. Мы б схватили эту бунтовщицу, но у неё есть опасный сообщник - барон Корф, это он помог ей пробраться во дворец…
Император (морщится). Опять Корф? Разве я не говорил, что не желаю больше слышать этого имени?
Бенкендорф (оживляясь). Прикажете в крепость, ваше величество?
Императрица (вмешивается). Николя, зачем превращать бал в облаву? Опять осрамимся на всю Европу!
Шеф жандармов обиженно пыхтит, как ребёнок, которого лишили сладкого.
Император (подумав). Арестуйте обоих…. Только тихо!
Обрадованный Бенкендорф исчезает.
…Среди нарядной публики появляются Анна и Владимир: он - в чёрной полумаске, она - с недовольной миной на лице.
Анна. Зачем было привозить меня на бал, если и потанцевать ни с кем не разрешаете?
Владимир. Вас ни на секунду нельзя упускать из виду - тут же вляпаетесь в какую-нибудь неприятность! (подводит её к колонне) Ждите меня здесь и никуда не уходите! Сейчас принесу шампанского.
Анна. Я хочу мороженого!
Владимир. Никакого мороженого - вам сегодня петь, не хватало ещё, чтоб у вас горло заболело! (уходит)
Из-за колонны выныривает Шишкин в костюме Арлекина и с синяком в пол-лица.
Шишкин. Суровый у вас опекун, мадмуазель Платонова, однако даже ему не под силу заставить вас петь хорошо!
Анна. Почему?
Шишкин. Потому что, если нет ни голоса, ни таланта, никакой опекун не поможет!
Анна кусает губы.
Шишкин. Воображаю, с каким треском вы сегодня провалитесь! Впрочем, провалиться на глазах императорской фамилии и то честь немалая!
Анна хнычет и готова разрыдаться.
Владимир (подходит с двумя бокалами в руках). Ну вот, стоило на шаг отойти, а вы уже с другой маской любезничаете. Да ещё с такой уродливой маской!
Шишкин (осторожно трогая свой синяк). С вашего позволения, это не маска, а моё лицо!
Владимир. Что вы говорите! И какой необычный синий румянец - он у вас от природы, или вы его перед маскарадом навели?
Шишкин (отступая за колонну). Нет, один художник-самоучка постарался… чтоб у него руки отсохли! (исчезает)
Владимир. Где-то я этого хлыща видел…
Анна (громко шмыгает носом). Это господин Шишкин…
Владимир. Уж не тот ли Мишкин, который давеча давал вам уроки актёрского мастерства? Ха-ха-ха! (замечает слёзы на глазах Анны) А почему вы плачете? (почти нежно) Ну-ну, успокойтесь! Выпейте шампанского… А после выступления, так и быть, можете покушать мороженого.
Анна. Я не из-за мороженого… Кирилл Матвеич сказал, что у меня ни таланта нет, ни голоса…
Владимир. И только-то? У меня тоже нет голоса, но ведь я не проливаю по этому поводу горькие слёзы!
Анна. Но вам и не грозит провал на глазах у стольких важных гостей… и всей императорской фамилии!
Владимир. Это вам тоже месье Гришкин сказал? (достаёт платок и вытирает ей слёзы) Хотите, я его поколочу?
Анна. Разве вы его уже не поколотили?
Владимир. Я вполсилы бил, на нём ещё остались живые места…
Объявляют романс в исполнении Анны Платоновой.
Владимир. Ну, с Богом, Анечка! (подталкивает её в спину) Не бойся, если тебя освистают, я их всех в фонтане утоплю!
…Александр, потерявший Мари в толпе, прислоняется к колонне и утирает платком пот с разгорячённого лба. Из-за колонны выныривают две руки в красных перчатках и закрывают ему глаза.
Александр. Мари? (целует обе ладошки по очереди) Вот вы где, шалунья! А я вас ищу, ищу… (поворачивается и застывает с отпавшей челюстью)
Ольга (жарко). Сашенька! Ненаглядный мой! (виснет у него на шее)
Александр (ошалело). Оля?! Откуда ты?!
Ольга (увлекая его за колонну). Как я соскучилась, любимый! (срывает с него галстук и впивается в шею хищным поцелуем)
Александр (пытаясь оторвать её от себя). Подожди, Оля…
Ольга. Я не могу больше ждать, мой дорогой, мой сладкий! (проворно расстегивает на нём пуговицы)
Александр. Оля, да остановись же ты! (стряхивает её с себя и застёгивается) Мы не можем…
Ольга. Ты прав, здесь не место… Идём к тебе в спальню! Я умру, если сейчас же не получу твоего тела!
Александр. Оля, ты сошла с ума! Я не могу… я не хочу… я… я скоро женюсь…
Ольга (влепляет ему пощёчину). Предатель! Ты же клялся мне в вечной любви!
Александр (виновато мямлит). Прости меня, Оленька, но сердцу не прикажешь… с глаз долой - из сердца вон…
Ольга (заливаясь слезами). Ты убиваешь меня, Саша!
Александр. Оля, умоляю тебя: уезжай, пока жандармы не проведали, что ты здесь, и не схватили тебя!
Ольга. Раз ты меня не хочешь, пусть хватают, пусть казнят!..
Выскакивает из-за колонны, растрёпанный Александр - следом, ловит её за талию и делает вид, что танцует. Эта эскапада, к счастью, ускользает от внимания его родителей и невесты, которые слушают Анну, соловьём заливающуюся у рояля.
Император (одобрительно пощипывая усы). Недурна, недурна! (императрица хмыкает) Шарлотта, дорогая, не ревнуйте! Я восхищаюсь этой певицей, как… как прекрасной фарфоровой вазой!
Императрица. Восхищайтесь, mon cher… (в сторону) Лишь бы не захотели эту вазу приобрести!
Бенкендорф (из-за кресла императора). Ах, какой дивный голос!
Сквозь звуки музыки и пения доносится грохот.
Император (морщась). Что это? Взяли, наконец, Измаил?
Бенкендорф (приглядевшись к клубку человеческих тел, выкатившемуся в боковую дверь). Нет, пока только барона Корфа.
Император. А Калиновскую?
Бенкендорф. Её ищут, ваше императорское величество, и как только найдут, я вас немедленно извещу…
Императрица (иронически). Не трудитесь, Александр Христофорыч, мы услышим.
Анна заканчивает романс, публика приветствует её громом аплодисментов. Вокруг певицы тут же образуется кружок поклонников, она с явным удовольствием принимает знаки восхищения, щедро даря улыбки направо и налево.
Мари (протолкавшись к Анне сквозь толпу). Вы чудесно пели, дорогая! Так трогательно и проникновенно… (смахивает навернувшуюся от избытка чувств слезу)
Анна (делает книксен). Благодарю вас, ваше высочество!
Мари (обиженно). Зачем омрачать так хорошо начавшуюся дружбу глупыми титулами? Я хочу остаться для вас просто Мари… Мари, с которой можно поболтать о разных пустяках за чашечкой кофе, как тогда, в кондитерской… (обе заговорщицки хихикают) и о сердечных тайнах… Вы обещали познакомить меня с самым главным в вашей жизни человеком, помните?
Анна (грустно вздыхает). Боюсь только, что я для него - не самое главное.
Мари. Отчего вы так думаете?
Анна (обиженно). Я уж и улыбалась этим назойливым молодым людям, и ручку давала поцеловать, и танцы все подряд обещала… ждала, вот подойдет сейчас Владимир, сердитый, велит домой ехать, грубо запихнёт в карету и всю дорогу будет ругаться, а я положу голову ему на плечо… (шмыгает носом) Но ему нет до меня никакого дела!
Мари. И мой Саша тоже куда-то исчез…
Анна (с проблеском надежды). А может, он за мороженым пошёл? Он обещал, если я хорошо спою… (оглядывается по сторонам)
Шишкин (подходит к Анне). Уж не вашего ли опекуна ищете? Его арестовали!
Анна (бледнеет). Арестовали?!
Шишкин (злорадно). Я лично имел удовольствие наблюдать, как его волокли семеро жандармов! (игриво тычет её пальцем в плечико) Может, теперь, избавившись от опеки этого вульгарного грубияна, мы вернёмся к репетиции нашей пьесы, мадмуазель Платонова?
Анна (хлопает его веером по щеке без синяка). Ах, оставьте меня!
Шишкин убегает, потирая свежий синяк, Анна горько плачет.
Мари (утешает её). Анна, дорогая, не плачьте, я поговорю с Александром… нет, лучше прямо с Николаем Павловичем! Я уверена, это какая-то ошибка, и ваш Владимир завтра же будет на свободе!
Анна (хнычет). А с кем я сегодня домой поеду?..
Вокруг бурлит разноцветный маскарад.
Александр (продолжая танцевать с Ольгой). Успокойся, Оля, жизнь не кончается вместе с любовью. Посмотри вокруг - какой весёлый бал, какие прекрасные маски!
Ольга (презрительно оттопырив губу). И бал скучный, и маски отвратительные… Почему-то половина гостей нарядилась в костюмы жандармов…
Александр (покосившись на сжимающееся вокруг них кольцо голубых мундиров). Увы, это не маскарадные костюмы…
Хватает Ольгу за руку и резко ныряет в сторону. Жандармы, хоть и с запозданием, бросаются следом. Парочка мечется среди танцующих, спасаясь от преследования.
Ольга (в восторге). Ах, Сашенька, рядом с тобой и погибнуть не страшно!
Александр. Боюсь, вместе нам погибнуть не дадут… (натыкается взглядом на фонтан-Измаил, который вяло пытаются штурмовать несколько хмельных офицеров, и на такую же хмельную физиономию Жуковского наверху) Василий Андреевич! Вот кто нам поможет! Только в таком виде нам к нему не пробиться…
Ольга напяливает на лицо маску.
Александр (безнадёжно машет рукой). Это не поможет! Они уже запомнили твое платье… Ага! Придумал!
Заталкивает Ольгу под какую-то портьеру, там же прячется и сам, выставив наружу ногу, о которую спотыкается пробегавший мимо Шишкин. Бедняга падает, тут же из-за портьеры высовываются четыре руки, хватают его и утаскивают. Спустя несколько минут выходят Александр в Ольгиной маске и Ольга в костюме Арлекина, оба бегут к фонтану. Опоздавшие жандармы во главе со своим шефом сдёргивают портьеру и извлекают из-под неё некое существо в помятом платье нимфы.
Бенкендорф (торжествующе). Попались, госпожа Калиновская? От нас не уйдешь! Снимайте вашу маску!
Шишкин (хнычет). Это не маска, это моё лицо!
Бенкендорф (в бешенстве). Опять не она! (хватает Шишкина за грудки) Говори, где женщина, в чьё платье ты влез?!
Насмерть перепуганный Шишкин дрожащим пальцем указывает на две фигуры, карабкающиеся по стене "Измаила".
Бенкендорф (рявкает). Взять!!!
Жандармы устремляются вперёд, Шишкин в полуобмороке сползает на пол.
Александр (подсаживая Ольгу на стену и отплёвываясь от брызг шампанского). Живее, Оля, живее! Они уже близко!
Жуковский (бормочет пьяным голосом). Скорее Измаил упадёт в Неву, чем турки возьмут Казань… (перед ним возникает лохматая голова Ольги) О! Пани Калиновская! Каким ветром вас занесло сюда из Варшавы - должно быть, ураганом?
Александр (бурчит, карабкаясь вслед за Ольгой). Ураган… по имени любовь… (стонет) Господи! Если Мари узнает… она уже все фарфоровые вазы об меня переколотила… а ну как доберётся до малахитовых кубков?! (вздрагивает и карабкается в два раза быстрее)
Жуковский. Ба! Ваше высочество? А вас сюда каким сквозняком?..
Александр. Василий Андреич, сделайте вид, что мы вам приснились, и покажите выход из этой цитадели.
Жуковский (задремав). Конечно, приснились… а выход - внизу… (отодвигает одну из подушек, на которых сидит, открывая узкий лаз и шаткую деревянную лесенку) Шесть ступенек - и подвал… (всхрапывает)
Александр вместе с Ольгой ныряют вниз. На стены "крепости" со всех сторон лезут жандармы. Жуковский, очнувшись, поливает их шампанским, завязывается потасовка, во все стороны летят подушки, эполеты и обломки кальяна. Бутафорские стены крепости не выдерживают и вместе с гарнизоном и осаждающими обрушиваются в озеро шампанского. Грохот, хохот и визг.
Император (удовлетворённо). Измаил пал, можно идти спать.

Кадр 86. В Петропавловской крепости
Унылое помещение - толстые кирпичные стены, зарешёченные окна. Мрачный Бенкендорф с мешками под глазами сердито ворочается в неудобном кресле, напротив сидит небритый Владимир в мятом фраке с полуоторванным рукавом, за конторкой скучающий секретарь чинит перья.
Бенкендорф (устало). Пожалейте же старика, барон… Я целую ночь не спал…
Владимир (сладко потягиваясь). А я отлично выспался! И солома была мягкая, и воздух в камере свежий - таким приятным холодком тянуло с залива…
Бенкендорф (хлопает ладонью по столу). Хватит паясничать!
Владимир (обиженно). Зачем же срывать на мне дурное настроение? Я не виноват, что вы страдаете бессонницей.
Бенкендорф. Нет-с, я провёл всю ночь на ногах именно из-за вас - бегал по городу, разыскивая вашу Калиновскую!
Владимир. Сколько можно повторять - не моя она, не моя! Конечно, это было бы приятно, говорят, она очаровательна… но невозможно сделать своими всех женщин в Петербурге, а тем паче - в Варшаве!
Бенкендорф (лукаво прищурившись). Ну, одну-то очаровательную варшавянку вы всё-таки заполучили - ту, что живет в вашем доме под именем госпожи Болотовой.
Владимир (невозмутимо стряхивает с плеча остатки конфетти). Неужели приютить несчастную вдову считается преступлением?
Бенкендорф (с тяжёлым вздохом). Значит, правду говорить вы не желаете… А я-то думал, что мы сумеем понять друг друга!
Владимир. На мне порвали фрак, не дали воды умыться, я голоден, небрит… и вы ещё требуете от меня понимания?
Бенкендорф. Прошу прощения за моих невежливых молодцов… (вкрадчивым голосом) А если я сейчас прикажу принести вам завтрак, смогу ли я рассчитывать потом на вашу откровенность?
Владимир. Пусть сначала подадут завтрак, а там видно будет.
Бенкендорф делает знак секретарю, тот выбегает за дверь и вскоре возвращается с тяжело нагруженным подносом. Владимир, не заставляя себя долго упрашивать, приступает к трапезе.
Бенкендорф. Вашей выдержке, барон, можно позавидовать… и аппетиту тоже.
Владимир. Ни на то, ни на другое никогда не жаловался. Хотя винцо у вас в крепости скверное… да и мясо (поливает эскалоп соусом) моя кухарка вкуснее умеет зажарить…
Бенкендорф. Уж не взыщите, Владимир Иваныч, чем богаты… Итак?
Владимир (промокая губы салфеткой). Итак?
Бенкендорф. Вернёмся к нашему разговору… (Владимир состраивает кислую гримасу) Что такое? Вы опять чем-то недовольны? Ну, никак на вас не угодить! (хлопает себя по лбу) Ах, да, конечно! Мне сразу следовало догадаться… Ведь вы у нас ценитель не только хороших вин, но и красивых женщин?
Владимир (ухмыляется). Ваше высокопревосходительство отлично осведомлены.
Бенкендорф. Вам повезло, барон, сегодня я расположен потакать прихотям арестантов… (снова делает знак секретарю)
Секретарь (распахивая дверь). Прошу вас, мадмуазель!
Входит Анна в нарядной шубке, теребя в руках элегантный ридикюль.
Владимир (подскакивает на стуле). А Анну-то за что арестовали?! Она про Калиновскую и вовсе ничего не знает!
Бенкендорф. Нет, мадмуазель Платонова сама пожаловала в крепость и слёзно умоляла о свидании с вами… Разве мог я отказать такой милой барышне (целует ей ручку) и такой чудесной певице? Как там было… (напевает строчку из романса) "Но большее несчастье вас забыть…" Прелестно!
Анна. Рада, что вам понравилось, ваше высокопревосходительство.
Бенкендорф. А я рад, что вы рады! (кивает на арестанта) Вот он, ваш опекун, беседуйте с ним хоть целых пятнадцать минут!
Анна (оглядываясь на секретаря). Но…
Бенкендорф (разводит руками). Увы, мадмуазель… свидания наедине я вам разрешить не могу… не положено: господин Корф - опасный государственный преступник!
Анна. Он не преступник, а мерзкий прелюбодей, обманщик и негодяй! (со всей силы хлопает Владимира ридикюлем по голове)
Бенкендорф. Так он и вас обманул? Ай-я-яй! (сокрушённо качает головой) Вот и я никак не могу добиться от него признания, что он помогал пани Калиновской…
Анна (сердито). Не знаю никакой пани, а Ленке Болотовой, если она ещё раз посмеет к нам домой явиться, я все космы повыдергаю!
Владимир (обретя, наконец, дар речи). Кто-нибудь мне объяснит, что здесь, черт побери, происходит?!
Анна (хватает с подноса соусницу и опрокидывает на него). Молчите, подлец!
Владимир (отряхиваясь от соуса). Я начинаю догадываться, ваше высокопревосходительство… Это у вас в крепости такой особо изощрённый способ пытки?
Бенкендорф. Нет-с, это был чистейший экспромт, однако он заслуживает быть взятым на вооружение! (хихикает, потирая руки) Уверен, некоторые молчуны сделаются куда разговорчивей, если привлечь к допросу их ревнивых подруг! (поклон Анне) Благодарю, мадемуазель! Вдвоём мы сумеем добиться от господина Корфа признания в содействии польской шпионке.
Анна (округляя глазки). Какой шпионке?
Бенкендорф. Ленка Болотова, которой вы грозились космы повыдергать, - польская шпионка! (хитро прищурившись) А вы не знали?
Анна звонко хохочет.
Бенкендорф. Я разве сказал что-то смешное?
Анна (сквозь смех). Когда однажды я увидела Владимира Иваныча в карете с чужой дамой, и он сказал, что сопровождает игуменью, приехавшую инкогнито к императрице, я ему поверила… Когда я застала его в кабинете с другой дамой на коленях, и он объяснил, что это жена его полковника, заглянувшая к нему посоветоваться о покупке фуража, у меня появились неясные подозрения… На третью даму я наткнулась в его спальне, он сказал, что это его крёстная приезжала из деревни пожелать ему спокойной ночи, и тут я засомневалась всерьёз… Теперь же, когда мне говорят про польскую шпионку, я могу только смеяться!
Владимир (обалдело). Фураж, игуменья… Кто из нас сошёл с ума?
Анна. Я-то в своём уме, а вы не прикидывайтесь невинным агнцем, развратник, клятвопреступник! (Бенкендорфу, пуская правдоподобную слезу). Этот негодяй обещал покойному отцу заботиться обо мне - содержать, опекать и развлекать, а сам тратит внимание и деньги на своих любовниц! (отвешивает Владимиру пару пощечин и шепчет ему на ухо) Подыграйте мне, сделайте вид, что вам больно!
Владимир (морщась). Мне и вправду больно!
Анна (с ангельской улыбкой). Так и надо! (лупит его по щекам, но уже нежнее)
Бенкендорф (хлопает в ладоши). Браво! Браво! Однако пора и честь знать. Вы что ж, молодые люди, всерьёз решили, что меня можно одурачить? Так вам здесь не театральные подмостки, и я с вами миндальничать не намерен… (кивает секретарю, тот выскальзывает за дверь) Вы оба будет подвергнуты экзекуции, на глазах друг у друга… поглядим, кто о ком больше заботится! Вас, мадмуазель, для начала просто выпорют…
Владимир. Сделайте одолжение, ваше высокопревосходительство! Я и сам давно собирался хорошенько её отшлёпать, да всё руки не доходили!
Бенкендорф. А вами, господин барон, займутся лучшие мои заплечных дел мастера …
Входят два угрюмых мужика со звероподобными физиономиями, обвешанные крючьями, цепями и кистенями.
Бенкендорф (задумчиво трёт подбородок). Нуте-с, молодые люди, с кого начнём?
Анна (тычет пальцем во Владимира). С него!
Бенкендорф. И вам не жалко вашего доброго опекуна, мадмуазель?
Анна (мотает головой). Ни чуточки!
Мужики деловито раскладывают на столе пыточные орудия.
Владимир (держась бодрячком). Анечка, когда мне кости начнут крошить, не смотри, ты же такая чувствительная! Помнишь, ты и с кухни всегда убегала, когда поросёнка резали?
Анна. Если вы станете визжать, я уши заткну.
Владимир. Я стану визжать?! (пытается вскочить, но мужики усаживают его обратно и прикручивают к стулу толстой цепью)
Анна. Нет-нет, подождите!
Бенкендорф (обрадованно). Я так и знал, что ваше нежное сердечко не выдержит! Рассказывайте, что вы знаете про Калиновскую, иначе… (кивает мужикам, те берут крючья на изготовку)
Анна. Одну минутку! (роется в ридикюле) Неужели я потеряла? Ах, вот! (протягивает Бенкендорфу бумагу)
Бенкендорф (читает). Что это? Приказ освободить барона Корфа из-под стражи?
Анна. Подписанный его императорским величеством!
Владимир утирает пот со лба.
Бенкендорф (тупо). Но… как?.. откуда?..
Анна (задрав нос). Моя подруга принцесса Мария обратилась к государю с просьбой, и он, как видите, ей не отказал.
Бенкендорф (тяжко вздохнув). Увы, Владимир Иваныч, к моему величайшему сожалению, вынужден с вами проститься…
Владимир (расшаркиваясь). Любезный Александр Христофорыч, поверьте, я испытываю не меньшее сожаление, покидая эти гостеприимные стены! (уходя, Анне) Что ж вы сразу не отдали эту бумагу?
Анна (невинно хлопает ресницами). Простите, не догадалась…
Владимир (бурчит). Скажите лучше, вам захотелось оплеух мне надавать.
Уходят под руку, упоённо переругиваясь.
Бенкендорф яростно бренчит колокольчиком. Вбегает растрёпанный секретарь.
Бенкендорф (орёт, брызжа слюной). Снарядить за этой парочкой слежку! Не спускать с них глаз ни днём, ни ночью! (скрежещет зубами) Я им покажу, как делать из меня дурака! Когда мы их сцапаем в компании Калиновской, не помогут им ни подруга принцесса Мария, ни друг цесаревич Александр!

Кадр 88. Петербургский особняк Корфа
Владимир читает газету и пьёт кофе со сливками, Анна вертится у окна, выглядывая во двор.
Владимир. Если вы рассчитываете увидеть там кого-нибудь из ваших воздыхателей, то напрасно теряете время: шестерых вчера мои лакеи на улицу вышвырнули, а троих я сегодня утром сам с лестницы спустил - вместе с цветами и подарками.
Анна (капризно надувает губки). Цветы и подарки можно было оставить…
Владимир (менторским тоном). Подарки воспитанная барышня может принимать только от своего опекуна.
Анна. А если он ничего не дарит?
Владимир. Как это - ничего не дарю?! А сапфиры? А шубка на собольем меху? А серьги с рубинами, которые вам совершенно не к лицу, но которые вы непременно захотели иметь - только потому, что у Ольги есть такие?!
Анна. Кстати, об Ольге… Я не своих поклонников высматривала, а шпионов господина Бенкендорфа! И что-то сегодня ни одного не видно, хотя обычно…
Владимир (подскакивает к окну). Ни одного? (нахмурясь) Значит, Ольгу арестовали…
Анна (поджав губы). Вижу, вас волнует только судьба этой мнимой вдовушки, а до меня вам и дела нет…
Владимир. Анна, ну нельзя же быть такой бессердечной! Вы сидите тут в тепле и уюте, а бедная Ольга мёрзнет на холодном ветру, спасаясь от жандармов…
Анна. Из-за этой бедняжки вы в тюрьму угодили!
Владимир. Ах, да, простите! Совсем забыл вас поблагодарить за то, что вы меня оттуда вытащили.
Анна. Не стоит благодарностей! По мне, так там для вас самое и место!
Владимир. Зачем же вы тогда просили принцессу Марию заступиться за меня перед императором?
Анна. Стало жаль вашу несчастную Ольгу - кто бы ей помог, если б вы остались за решёткой?
Владимир (осенённый запоздалой догадкой). Вы что, ревнуете?
Анна (фыркает). Ревную? Я? Ха-ха! Да мне до вас дела меньше, чем вам до меня!
Владимир. А что означала эта сцена в крепости с лупцеванием и обливанием соусом?
Анна (презрительно хмыкает). Неужели вы приняли мою игру за чистую монету? А ещё говорили, что я никудышная актриса!
Владимир (рассвирепев). Ну, знаете ли! Пару-тройку оплеух от ревнивой возлюбленной я бы ещё вытерпел, но быть избиваемым в качестве театрального реквизита - увольте!
Анна. Я не настолько вульгарна, чтобы выражать на людях свои истинные чувства.
Владимир. А каковы ваши истинные чувства?
Анна. Каковы бы они ни были, вы - последний человек, кому я их открою!
Владимир (с холодным бешенством). Превосходно! (допивает остывший кофе и ставит чашку на стол) В таком случае я возвращаюсь в поместье.
Анна (испуганно). Как - в поместье? А… а я? Вы не можете меня бросить! Вы - мой опекун и должны меня опекать!
Владимир. Да? А мне казалось, вы в моей опеке не нуждаетесь.
Анна. Нуждаюсь, очень нуждаюсь! Здесь, в Петербурге, одни неприятности, и я всё время в них попадаю… (плачет)
Владимир (обнимает её). Всё, всё, не плачьте, я возьму вас с собой. (Анна умиротворённо всхлипывает, утирая слёзы его галстуком) Раз мы помирились, может, вы откроете мне ваши чувства?
Анна. Мои чувства? (смущённо потупляет глазки и теребит пуговицу на его жилетке) Я не знаю… я… а когда мы поедем в поместье?
Владимир. Когда я услышу от вас ответ.
Анна. Ой! Я вашу пуговицу оторвала…
Владимир. Оторвали? Делать нечего - придётся назначить вам штраф… один поцелуй! (Анна ломается и гримасничает) Иначе никуда не поедем!
Анна (с деланной неохотой). Если вы настаиваете… (приподнимается на цыпочки и чмокает его в щёку)
Владимир. И всё? А компенсация за вчерашние оплеухи? (сгребает её в объятья)
Анна (трепыхаясь для виду). Как вам не стыдно! Приличные мужчины так себя не ведут!
Владимир. Вы-то, положим, тоже не паинька… (крепче прижимает её к себе) Избалованная и капризная девчонка! Придётся мне заняться вашим воспитанием…
Наклоняется к ней с намерением поцеловать, но тут вбегает запыхавшийся Шишкин с припудренными синяками.
Шишкин (вопит с порога, размахивая какой-то книжицей). Мадмуазель Платонова! У меня потрясающая новость!
Владимир (неохотно выпуская Анну из объятий). Полагаю, вас учили, месье Тришкин, что врываться без доклада - моветон?
Шишкин. Да, да, моветон, но ведь такая новость! Простите, Анна, я так торопился, что забыл купить вам цветов…
Владимир. Ваше счастье! У моих слуг категорический приказ - гнать взашей всякого визитёра с букетом!
Шишкин. А это, по-вашему, - бонтон?
Владимир элегантным жестом поддёргивает манжеты.
Шишкин (хватаясь за припудренный синяк). Нет-нет, я понимаю… У аристократов свои причуды… (осмелев) А я, признаться, не ожидал застать вас дома, господин барон. Третьего дня на маскараде вас, как будто, арестовали?
Владимир. Ничего подобного, это мы с приятелями резвились.
Шишкин (разочарованно). А я-то надеялся… (встрепенувшись) Но ведь говорили, что вас арестовали будто бы за сводничество… (со скабрезной ухмылкой) Будто вы любовницу цесаревичу принесли прямо на бал в коробке из-под платья?
Владимир. Вы видели эту коробку?
Шишкин. Не видел, но слышал, что цесаревич в этой же самой коробке вынес свою красотку из дворца, потом обмазал мёдом, вывалял в перьях и провёл через городскую заставу под видом императрицыной болонки.
Анна (передёргивая плечами). Ненавижу болонок!
Шишкин. В самом деле, к чёрту болонок! Я ведь торопился сообщить вам, Анечка…
Владимир (поправляет с угрожающей вежливостью). Мадмуазель Платонова.
Шишкин. Простите за фамильярность, у нас в театре свободные нравы… Мы люди простые, без чинов, без титулов…
Владимир. Зато с руками и ногами… пока…
Шишкин (фальшиво смеётся). Вы, аристократы, так любите шутить…
Анна (потеряв терпение). И что за новость вы мне принесли?
Шишкин. Преотличную новость! Вам не нравилась прежняя пьеса? Я это уладил, и теперь вы утверждены на главную роль в другой пьесе - там всего-навсего две сцены с поцелуями, причем один воздушный, а самое главное - вы будете играть на арфе и петь в первом, третьем и четвертом акте!
Анна. Но я не умею на арфе…
Шишкин (увлекаясь). Не беда! Заменим арфу на рояль, размеры сцены позволяют… И - петь! Вы будете петь на сцене!
Анна (восторженно). Петь на сцене! Ах!.. Я об этом всю жизнь мечтала!..
Шишкин (наклоняется к её ручке). А я мечтал…
Владимир (за шиворот возвращает его в вертикальное положение). Навозный червяк тоже мечтал увидеть солнышко, выполз наружу, а там его - ам! - и сожрали.
Шишкин. Фи, какая грубая аллегория! Сразу видно, что вы - далекий от мира искусства человек. И нежелание пустить Анну, то есть мадмуазель Платонову, на сцену - всё от той же вашей непроходимой дремучести!
Владимир (глядя на него с любопытством, как удав на расхрабрившегося кролика). Вы всё сказали?
Шишкин (в запальчивости). Нет, не всё! Запрещать Анне петь - это преступление!
Анна. Да, запрещать мне петь - это преступление!
Владимир. Разве я запрещаю? Пойте на здоровье! А я поеду в усадьбу, плута Модестыча проведать, пока он на мои деньги какой-нибудь пароход не купил.
Анна (живо). Нет-нет-нет, я передумала поступать на сцену! Можно ведь петь и в нашем имении, там тоже есть рояль.
Шишкин. Мадмуазель, неужели вы лишите столичную публику удовольствия слышать ваш дивный…
Владимир (перебивая). Месье Кышкин, позвольте с вами попрощаться! (выдёргивает из вазы букет роз и суёт ему в руки).
Шишкин (ошалело). Зачем?
Владимир (выпроваживая его за дверь). По доброте душевной хочу смягчить неприятности, которые вам придется перенести… (орёт на лестнице) Прошка! Тришка! Почему в дом визитёр с цветами просочился?!
Голоса лакеев. Простите, барин, не доглядели… мы его счас!.. пшел вон!..
Что-то с грохотом катится по лестнице вниз. Хлопает входная дверь.
Анна (прихорашиваясь перед зеркалом). Такие были красивые розы… жалко…
Владимир (возвращаясь в комнату). А репетитора не жалко?
Анна. Ну его! Моветон…
Владимир (обнимая её). Боюсь, на ваш долг наросли проценты…
Анна (кладёт руки ему на грудь). Я ничего не смыслю в арифметике…
Владимир. А вам и не надо ничего смыслить, счет веду я (продолжительный поцелуй).

Кадр 90. Усадьба Корфа
На другой день. В гостиную входят Анна и Владимир, видно, что оба только что с дороги.
Анна (плюхается на диван и болтает в воздухе ногами). Как дома-то хорошо!
Владимир. И вы совсем не жалеете о сцене?
Анна (весело мотает головой). Ни капельки! В домашнем театре я играла, как хотела, а в столичном и чихнуть-то без ведома режиссёра нельзя, только по пьесе… "Встаньте!" "Сядьте!" "Откройте рот!" "Закройте!"… хуже, чем в казарме!
Владимир (ворчливо). Не знаете вы казарменных порядков…
Анна. Как же не знаю, когда вы их в доме насаждаете с тех самых пор, как вас разжаловали! Ни дня без муштры не можете…
Владимир (закипая). Да если бы я завёл в доме армейскую дисциплину…
Анна. Знаю, знаю, можете не продолжать! Вы бы меня на гауптвахту отправили, да?
Владимир. Ей-богу, очень хочется так и сделать!
Анна (испуганно). Вы, конечно, шутите?
Владимир. Конечно, шучу… (садится рядом с ней на диван) А я тоже рад, что мы, наконец-то, дома! Хорошо тут, благостно… Скоро весна, ручьи зажурчат, птички запоют… Будем с вами встречать рассветы в саду: когда восток окрасится розовым и померкнут ночные звезды… (в сторону) Господи, что за ахинею я несу!..
Анна (в сторону). И охота ему всякую чушь молоть! Лучше бы поцеловал…
Одновременно тянутся друг к другу, но тут из соседней комнаты доносится невнятный шум.
Владимир (недовольно). Что за черт?!
Идёт в соседнюю комнату. Невнятный шум сменяется громкими ругательствами, вслед за чем оттуда вылетают два жандарма. Анна с визгом заскакивает на спинку дивана.
Владимир (подгоняет жандармов пинками). Вон! Чтоб духу вашего полицейского в моём доме не было! (орёт на робко жмущихся в дверях лакеев и Модестыча) Чего ждёте? Вышвырните эту нечисть на улицу! Лодыри! Вечно барин должен за вас грязную работу делать!
Модестыч (пихает лакеев кулаками). Чего ждёте, лодыри? Почему барин должен за вас работать?
Лакеи волокут жандармов к выходу.
Владимир. А тебе, Модестыч, кто разрешил пускать в дом всякий сброд?!
Модестыч. Так они без разрешения, Владимир Иваныч! Налетели, аки коршкны, допрос учинили… Мужички-то голубого мундира страх как боятся!
Владимир (в бешенстве). Ненавижу голубой цвет!
Модестыч. Барин, вы только прикажите, мы немедля всё поменяем - и ковры, и занавески, чтоб ничто ваш глаз не раздражало.
Владимир. Да-да, уберите к черту, чтоб ни ковров, ни тарелок голубых, ни обивки на мебели! (в сердцах пытается сорвать обивку с дивана)
Анна (с визгом хватаясь за подол). Это моя юбка!
Владимир. Прости, Анечка… (Модестычу и лакеям) Пошли вон! (всех как ветром сдувает) Спускайся, Анечка, там же неудобно сидеть!
Анна (стуча зубами). Я боюсь…
Владимир. Не бойся, этих жандармских крыс уже прогнали.
Анна. Я вас боюсь - вдруг вы меня вместе с тарелками и занавесками из дому вышвырните?
Владимир. Глупенькая, ты во всех нарядах хороша, даже этого цвета, не хочу его называть… (снимает её со спинки дивана и усаживает к себе на колени) Так на чём мы остановились?
Анна. Вы мечтали вслух, как мы будем встречать рассвет в саду и слушать пение птиц…
Владимир. Я мечтал про рассвет в саду?!
Анна. И про звёзды, и про окрашенный зарёю восток…
Владимир. Я был в своём уме?
Анна. Мне показалось, что не совсем.
Владимир. Это вы виноваты!
Анна (плаксиво). Опять я?
Владимир. Не бойтесь, я не стану вас наказывать, мне это моё умопомрачение очень даже нравится…
Хочет её поцеловать, но тут доносится шум со двора.
Владимир (скрежеща зубами). Что там опять?! (пересаживает Анну со своих коленей на диван и подскакивает к окну) Дело плохо, этим двум остолопам на подмогу явилась целая рота… Анечка, принеси-ка мне из библиотеки отцовское ружьё!
В гостиную шумно вваливается Александр, неся на руках Ольгу, из груди которой торчит огромный нож, по пятам за ним следуют Бенкендорф и несколько жандармов. При виде сей живописной картины Анна и Владимир теряют дар речи.
Александр (трагически). Они убили её!..
Бенкендорф. Неправда, Александр Николаевич, она сама…
Александр. Но это вы довели её до ручки, то есть до ножа! (кладёт окровавленное тело на стол)
Анна (всхлипывая). Может, позвать доктора Штерна?
Александр. Поздно… она мертва…
Владимир (с облегчением). Аминь!
Александр (бьётся головой об стол). Прости, Оленька, я тебя не уберег!
Бенкендорф (с подозрением). Почему она решила покончить с собой именно в поместье барона Корфа?
Владимир. В нашем уезде воздух для поляков неблагоприятный, хоть и от Костромы далеко.
Александр (проливая слёзы над бездыханным телом). Оленька, я отомщу за тебя!
Бенкендорф. Погоревали, ваше высочество, и будет… Пора в Петербург, батюшка вас заждался.
Александр. Я никуда не поеду!
Бенкендорф. Александр Николаевич, помилосердствуйте! Мы три ночи, три дня, ни емши, ни пимши, за вами по лесам гонялись…
Александр. Ах, вы голодны? Так я вас накормлю… (хватает стакан и подставляет его под струю хлещущей из Ольгиной груди крови, наполнив до краёв, сует Бенкендорфу) Вот вам, кровопийцы! Ешьте и убирайтесь!
Анна (тихо, Владимиру). Откуда в ней столько крови?
Владимир (также). Нашей с вами напилась.
Бенкендорф (вертит стакан с кровью в руке). Сей деликатес не для моего скромного желудка. Отвезу его величеству!
Александр. Да-да, и передайте ему, что я не скоро вернусь… (вытирает кулаком слёзы) Я останусь у барона на Оленькины похороны и поминки…
Владимир (ворчит себе под нос). И зачем я её тогда в прорубь не столкнул? Уплыла бы куда-нибудь в Четырехгорский уезд, и не пришлось бы теперь на её поминки раскошеливаться…
Бенкендорф. Барон Корф, вы догадываетесь, что вас ждёт, если с его высочеством в вашем доме, не дай Бог, что-то случится?
Владимир (уныло). Догадываюсь…
Бенкендорф. В таком случае - желаю здравствовать!
Уходит вместе с жандармами, со двора доносится удаляющийся стук десятков копыт.
Анна. Я пошлю за священником…
Владимир. Надо бы ксендза, только где его здесь возьмешь? Может, отправить тело пани Калиновской в Польшу, ваше высочество?
Ольга (садится на столе). Лучше принесите мне супчику из говяжьих потрошков, кушать хочется.
Анна немедленно грохается в обморок.
Владимир (икнув). Ничего себе шуточки! Мало мне папашиного привидения…
Ольга (испуганно). Здесь есть привидения?
Владимир. Даже средь бела дня являются.
Ольга. Ах! (падает без чувств обратно на стол)
Александр и Владимир бросаются каждый к своей даме - приводить в чувство.
Анна (приоткрыв один глаз). Что это было?
Владимир. Ничего страшного, Анечка, всего лишь госпожа Болотова вернулась с того света.
Анна (слабым голосом). Зачем?
Владимир. Наверное, нашу кровь допивать.
Александр (виновато). Анна, барон, я понимаю, что вы питаете к бедной Ольге слабые симпатии, вы столько из-за неё натерпелись… (вздыхает) я - тоже…
Владимир. Выходит, ваше высочество, мы с вами - друзья по несчастью?
Александр. Увы - да, и с нашей общей бедой нам придётся справляться сообща…
Ольга (подскакивает на столе). Это я-то - беда?!
Владимир. Нет, пани, вы не беда, вы - счастье, мечта, подарок небес!
Ольга (самодовольно). Я и сама так думаю.
Владимир (в сторону). Только я бы предпочёл, чтоб это счастье свалилось на голову кому-нибудь другому.
Александр (рассказывает). Мы два дня скрывались в цыганском таборе, жили в кибитке у одной милашки по имени Рада. Она гадала нам по рукам и на картах, выманила все наши наличные деньги, а потом, подлая, продала нас шайке Бенкендорфа за тридцать червонцев!
Ольга. Не ругай её, Сашенька, она добрая, за колечко с паршивым изумрудишком нацедила мне целый пузырь бычьей крови (извлекает из-за пазухи что-то красное и липкое, похожее на тряпку), и научила этому трюку с ножиком… (демонстрирует всем окровавленный кинжал) Правда, прелестная вещица?
Анна (бурчит). В вашей груди он смотрелся лучше.
Ольга. Вижу, дорогая, деревенский воздух не облагородил ваших манер.
Александр (пресекая назревающий скандал). Мы так обрадовались, барон, когда наткнулись на вашу усадьбу! Простите нас за вторжение…
Владимир. Чувствуйте себя, как дома, ваше высочество! (Александр благодарно жмёт ему руку) Однако, что нам делать с госпожой Калиновской?
Ольга. Принести ей воды умыться и подать, наконец, обед!
Анна. Умыться можно во дворе, у колодца.
Ольга. Неужели у вас некому за водой сбегать?
Анна. Сбегайте сами, тут всего-то два шага.
Владимир. Она никуда не пойдёт! (Ольга торжествующе скалит зубы, Анна дуется) Где это видано, чтобы покойники по двору расхаживали?
Александр. Не понимаю вас, барон.
Владимир. Думаете, граф Бенкендорф такой наивный простачок, что уехал и не оставил дюжину своих шпионов за нами присматривать? Да они уже все деревья в округе облепили, и только и ждут, когда Ольга высунет нос на улицу, чтобы тут же её и сцапать!
Анна (ему на ухо). Ну и сцапают, вам-то что за печаль?
Владимир. А то, что нас сцапают вместе с ней!
Анна (подумав). Нет, такой ценой я от неё избавляться не хочу.
Владимир. Предоставьте дело мне. (громко) У меня есть идея: положим пани Ольгу в гроб и отправим в Польшу, сухариков дадим, чтоб в дороге не голодала…
Александр (просияв). Отличная идея! И противный Христофорыч ни о чём не догадается!
Ольга (возмущённо). Я привыкла кататься в каретах, а не в гробах!
Александр. Оленька, ты уж потерпи временное неудобство, зато потом будешь цела и свободна.
Ольга. Никуда я не поеду! А если станете меня выпроваживать… (с угрозой) выйду на крыльцо и возвещу на всю округу, что я жива! А то и в Петербург явлюсь!
Александр (разводит руками). Ну никакого с ней сладу!
Владимир (с недоброй ухмылкой). Хорошо, у меня есть другой план. Никто никуда не поедет, но… (что-то шепчет на ухо Анне, та кивает, едва сдерживая смех, берёт Ольгу под руку и уводит с собой)
Александр. Что вы придумали, барон?
Владимир. Скоро узнаете, ваше высочество.

Кадр 92. В усадьбе Корфа
В библиотеке. Александр, стоя у открытого окна, целится из ружья в голубое пятно, виднеющееся меж ветвей старого дуба за оградой усадьбы. Михаил с пасмурным видом за ним наблюдает.
Михаил. Неужто вы не придумали себе другого занятия, ваше высочество?
Александр. Вы не поверите, Репнин, с самого утра думаю - и так ничего и не придумал (водит дулом ружья вверх-вниз, прищурив один глаз).
Михаил (сварливо). Вы похожи на короля Карла IX в Варфоломеевскую ночь…
Александр. Карл IX охотился на несчастных гугенотов, а я - на мерзких крыс… (спускает курок, раздается выстрел, голубое пятно, кувыркаясь, летит с дуба вниз) Есть! Четвёртый! (от радости скачет на одной ножке) Репнин, перезарядите-ка! (бросает ему ружьё) Вон там, на берёзке, еще один притаился…
Михаил (начиняя ружьё солью). Спасибо, хоть не дробью…
Александр. Смерть для этих господ была бы слишком лёгким наказанием… (новым метким выстрелом снимает шпиона с берёзы) Пусть помучаются, долго ещё присесть не смогут - ни на стул, ни на дереве!
Михаил. Ну, не сидя, так стоя - всё равно они за вами будут следить, приказ у них такой.
Александр. Узнаем их по хромающей походке, и…
Михаил. И?
Александр. Придумаем что-нибудь ещё! (захлопывает окно и, с чувством выполненного долга налив себе вина, разваливается в кресле) Давненько я так весело не проводил время!
Михаил. Странно…
Александр. Что странно?
Михаил. Странно видеть вас в весёлом расположении духа, после того как вчера на ваших глазах умерла Ольга. Я был у государя, когда Бенкендорф принёс ему стакан крови… Бр-р! Пренеприятнейшее зрелище! Император, при всей его малой любви к бедняжке, и то погрузился в уныние, а вы развлекаетесь - вино попиваете, да жандармов, как куропаток, стреляете…
Александр. Мне странно другое - как может у такой живой и милой сестры, как Натали, быть такой занудный брат!
Михаил. Я не занудный, я благоразумный…
Александр. Отец снова приставил вас шпионить за мной? Так вот, можете ему донести, что я жив и здоров и не зачах от горя… полагаю, он будет рад!
Михаил. Я не собираюсь ни о чём доносить…
Ольга (врывается с громким воплем). Посмотрите, вы только посмотрите, как они меня изуродовали!!! (дёргает на себе простую холщовую рубашку и линялый сарафан)
У Михаила отваливается челюсть, Александр хохочет во всё горло.
Ольга (в истерике). Над чем вы смеётесь?! Над моим видом?!
Александр. Что ты, Оля! Это крестьянское… хм… платье очень тебе идет. У барона-то, оказывается, недурной вкус…
Ольга (визгливо). Ваш барон издевается надо мной! Это он велел Анне нарядить меня чучелом, а та и рада стараться, притащила какие-то линялые тряпки - не то с кухни, не то из коровника…
Александр. Оля, будь же хоть капельку благоразумна! Барон рискует головой, укрывая тебя здесь, а ты вместо благодарности…
Ольга. Благодарность?! За это?! (выставляет из-под сарафана ногу, обутую в грубый лапоть) Ваша разлюбезная Анна отобрала мои шёлковые чулочки и парчовые туфельки и заставила надеть эти… не знаю, как они называются… О матка боска! Я, наверное, уже в кровь истёрла свои ножки!..
Александр. Оля, не в твоем положении привередничать!
Михаил (осознав, наконец, что происходит). О Господи! (хватается за голову) Если его величество узнает…
Александр. Репнин, хоть вы не нойте!
Михаил. Черт бы побрал этого Корфа, вечно он попадает во всякие передряги, и я вместе с ним!
Александр. Вы можете выпутаться из этой истории с выгодой для себя: отправляйтесь к моему отцу и расскажите, что Ольга жива, может, получите за усердие повышение в чине и орден!
Голос Забалуева (за дверью). Что значит "не велено принимать"?! Чай, не какая-то там мелкая сошка с визитом, сам предводитель уездного дворянства!
Михаил (со спокойствием фаталиста). Теперь нам всем конец.
Александр. Что же вы стоите, Репнин? Вперед - за чинами и орденами!
Михаил (опомнившись). В самом деле - что же я стою? Надо же спрятать эту полоумную польку, пока ее не… а где же она? (оглядывается по сторонам)
Александр. Вон! (показывает на торчащие из-под стола лапти)
Михаил (стонет). Как раз напротив двери!
Александр. А если так? (передвигает кресло)
Михаил. Всё равно видно!
Александр. Куда же нам её спрятать? А если этого визитёра не пускать в комнату?
Михаил. Вы не знаете Забалуева, ваше высочество! Если его не пустить в дверь, он пролезет в окно… Придумал! Часы!
Вдвоём с Александром вытаскивают Ольгу из-под стола и заталкивают в пенал напольных часов.
Забалуев (входит, поигрывая тростью). Ба! Кого я вижу! Князь Михал Саныч! А я думал, вы за моей жёнушкой ухлёстываете в долгоруковских пенатах… (заметив Александра) Да вы, я вижу, не один!
Михаил (сквозь зубы). Это мой приятель…
Александр (подсказывает). Князь Муранов.
Забалуев (ощупывая его глазками). Князь Муранов? Очень приятно!
Михаил. А это - господин Забалуев, первый в здешнем уезде жулик и прохвост, казнокрад, фальшивомонетчик, двоежёнец и…
Забалуев. …и предводитель дворянства!
Александр. Какое редкое сочетание достоинств в одном человеке!
Забалуев (вздыхая). Увы, никто этого не ценит… (поедая Александра любопытным взглядом) А что, князь, давно ли вы здесь гостите?
Александр. Второй день.
Забалуев. И не скучаете?
Александр. Ещё как скучаю!
Забалуев. О, в таком случае вы должны возблагодарить судьбу за встречу со мной, ибо никто лучше меня не сможет научить вас, как развеять скуку в нашем захолустном…
Вваливается трезвый и злющий Корф.
Владимир (ревёт). Гришка! Почему опять мусор в доме?!
Григорий (вырастает на пороге). Где мусор, барин?
Владимир (тычет пальцем в Забалуева). Вон, целая куча! Убрать немедленно!
Григорий. Простите, барин, недоглядели… (хватает Забалуева за шиворот и тащит вон)
Забалуев (трепыхаясь). Я не позволю! Это возмутительно! Со мною, предводителем уездного дворянства!..
Вопли стихают в коридоре, Владимир пинком захлопывает дверь. Александр с Михаилом громко аплодируют.
Александр. Браво, барон! Однако вы немного поспешили избавиться от этого милейшего господина - он как раз собирался поведать мне о здешних развлечениях.
Владимир. Я с этой задачей справлюсь ничуть не хуже. Как насчёт затравить зайца, ваше высочество?
Михаил (угрюмо). Его высочество уже настрелял ворон.
Александр. Казнокрадство, двоежёнство и подделку ассигнаций также прошу не предлагать! Тут мне за этим прытким старикашкой не угнаться, а быть вторым я не привык.
Владимир призадумывается.
Михаил (неохотно). Можно съездить в цыганский табор, послушать песни у костра, поглазеть на смуглых красоток…
Александр. Благодарю покорно, на этих смугляночек никаких денег не напасёшься! (облизнувшись) А нет ли здесь поблизости питейного заведения?
Владимир (оживляясь). Есть, как не быть!
Михаил (со стоном ужаса). Ваше высочество!!!
Александр. А репутация у этого заведения?..
Владимир. Самая что ни на есть сомнительная.
Александр. Отлично, барон! Едемте! Только Репнина с собой брать не станем, чтоб он нам аппетит не портил…
Михаил. Ну уж нет! Если я не могу предотвратить этого безобразия, то должен принять в нём участие и проследить, чтобы…
Напольные часы содрогаются от громкого стука и воплей.
Голос Ольги. Psiakrew! Выпустите меня отсюда!
Владимир. Что это? С каких пор наша кукушка закуковала по-польски?
Александр с Михаилом дружно прыскают. Владимир распахивает крышку часов, оттуда вываливается растрёпанная и взбешённая Ольга.
Ольга (верещит). Мало того, что нарядили чучелом, так ещё и заперли в какую-то коробку… я знаю, все вы жаждете моей смерти! Жалкие ничтожества! Трусы! Негодяи! Только вам от меня не избавиться!
Александр с Михаилом затыкают уши.
Владимир (берёт Ольгу под руку). Пани, как вам могло придти в голову… что от вас хотят избавиться… напротив, для вас приготовлено самое уютное в этом доме местечко! (выталкивает её за дверь и подмигивает Александру и Михаилу) Пойду отдать распоряжения на кухне.
Александр. Не задерживайтесь, барон, а то Репнин изведёт меня своим нытьём!

Кадр 94. Кухня в усадьбе Корфа
Анна разбрасывает на полу мусор, поминутно выглядывая за дверь; услышав чьи-то шаги, хватает в руки метлу и делает вид, что подметает. Входят Владимир и Ольга.
Владимир (остолбенело). Анна, что вы делаете?!
Анна. Не видите, Владимир Иваныч, - пол подметаю! Новая служанка (кивает на Ольгу) грязищу тут развела, а вдруг спросит кто, почему она бездельничает?
Ольга (возмущённо). Мало того, что нарядили меня чучелом, так я ещё и в грязи возиться должна?!
Владимир. Очень здравая мысль! Отрабатывайте свой кусок хлеба, я не обязан вас бесплатно содержать.
Ольга. Хам! (хочет влепить Владимиру пощёчину, но тот ловко уклоняется)
Анна (протягивает Ольге метлу). Не закончите уборку, останетесь без обеда!
Ольга. Это ты намусорила, интриганка!
Анна (пускает слезу). Владимир, не верьте ей! Разве я способна на такое?
Владимир (обнимает её). Конечно же, не способны! Ну-ну, успокойтесь… (гладит её по спине)
Анна из-под его руки показывает Ольге язык, та лопается от злости.
Ольга (тычет пальцем). Не мусорила, а руки и подол грязные!
Анна. Грязные - потому что пол подметала! Владимир, я вам хотела помочь, я… я… (взрыдывает)
Владимир. Ну полно, полно, Анечка! (достаёт платок и вытирает грязь с её рук) И всё-таки, за метлу ты больше не берись, у нас в доме слуг полно.
Ольга (топает ногой в лапте). Только я вам не прислуга! И эти тряпки (дёргает на себе сарафан) носить не собираюсь!
Владимир. Вам более по вкусу каторжанская роба?
Ольга (сквозь зубы). Bydlak chamski!
Владимир. Да, чуть не забыл: вам теперь следует откликаться на имя "Дашка".
Ольга. Что я, бурёнка?
Владимир. Нет, но если вы станете требовать, чтобы вас величали "милостивая пани", мой управляющий, чего доброго, заподозрит неладное и донесет властям. А посему советую вам держаться тише воды, ниже травы! (уходя, Анне на ухо). Где вы нашли столько мусора?
Анна. Со двора принесла… (спохватившись) Ой, а как вы догадались?
Владимир. Вспомнил, как вы однажды меня в тюрьму чуть не упрятали.
Анна. Но вы тогда сами были виноваты: обижали меня, унижали…
Владимир. А я разве Ольгу защищаю? Пускай подметает!
Анна. Пускай подметает! (уходят)
Ольга (в бешенстве ломая метлу). Ох, и отомщу же я вам!
Раскидывает обломки метлы в разные стороны, один из обломков сбивает крышку с чугунка на печи.
Ольга (шевеля ноздрями). Что это? Супчик из потрошков? (подбегает к чугунку и суёт в него нос) Он самый! Ах ты, мой миленький супчик! (хватает чугунок за край и обжигается) Вот мерзкая похлёбка! (дует на обожжённые пальцы) Что же с тобой делать? (шарит по полкам, находит деревянную ложку) И ЭТИМ они едят? Русские варвары… (склонившись над печкой, зачёрпывает супчика и пробует) А ведь вкусно! (зачёрпывает три ложки подряд) Пожалуй, даже вкуснее, чем серебряной ложечкой из фарфоровой тарелочки! (уплетает суп за обе щеки) Эти русские, хоть и варвары, понимают толк в еде!
Полина (входит). Ты, что ль, Дашка? Барин велел тебе под начало ко мне идти! Ну, чего ты там на печке шаришь? Лучше вон грязь убирай!
Ольга (поворачивается с набитым ртом). Фто?
Полина (сев в кучу мусора). Свят-свят-свят! (испуганно крестится)
Ольга. Что раскудахталась, будто привидение увидела? (бросает ложку в пустой чугунок) Живая я, живая… (сердито срывает с головы платок в полинявший горошек и вытирает им рот) Как в свинарнике - ни приборов серебряных, ни салфеток крахмальных!
Полина (ворчит, отряхивая зад). И что у наших господ за привычка всякое отребье в дом тащить: старый барин Аньку подобрал, молодой - вас…
Ольга. Придержи язык, голубушка! Быть может, я ещё твоей хозяйкой стану!
Полина (разинув рот). Это как?
Ольга. Выйду замуж за барона.
Полина. Ха-ха! Да его пол-уезда на себе пытались женить, и без толку!
Ольга. Может, я окажусь удачливей остальных? Если ты мне поможешь…
Полина. Самой себе ярмо на шею вешать? Ищите дур в другом месте!
Ольга. Да уж дурней тебя нигде не сыскать, однако, поищу - нужно ж кому-то серёжки подарить…
Полина (живо). Какие серёжки? С рубинами?
Ольга. И с тремя алмазными подвесками на каждой… Только тебе-то что за печаль?
Полина. Да я за эти серёжки вам пол-уезда женихов сосватаю!
Ольга. Не надо мне пол-уезда, с одним пособи! (вынимает из ушей серьги и бросает на стол)
Полина (приложив к себе сережки, смотрится в зеркальное брюхо самовара). Хороша я, хороша… только ведь Модестыч увидит и отберёт, черт нерусский! (вздохнув, прячет подарок за пазуху) Чего делать-то прикажете?
Ольга. Сперва - пол подмети, а то меня грозились без обеда оставить. (оглядывается на пустой чугунок) Ладно, можешь не подметать…
Полина. Варька подметёт! А дальше чего?
Ольга. А дальше… (манит Полину к себе пальцем и что-то шепчет ей на ухо) Ну, ловко я придумала?
Полина (чешет нос). Ловко-то ловко, только барина нашего на мякине не провести. Раньше-то как было: напои его и делай с ним потом, что хошь! А теперь, как Анька его охмурила, он крепче кофе напитков в рот не берёт, если только чай, да и то с молоком…
Ольга (досадливо). Неужели нет способа отвлечь его от этой Аньки?
Полина. Если он на ваши прелести в придворном туалете не польстился, то в сарафане с лаптями и подавно побрезгует.
Ольга (срывает с ноги лапоть и запускает в Полину). Так-то ты мне помогаешь?! Отдавай серьги обратно!
Полина (лениво отшвыривая лапоть в груду мусора). А я что? Вот кабы вам пеньюар какой кружевной, да Анькину голову на плечи, и в этаком-то наряде в спальне к барону явиться…
Ольга. Голову Аньке я бы с удовольствием оторвала, но уродовать своё прекрасное тело этой лупоглазой кочерыжкой с белыми кудряшками - уволь! Я и сама по себе ещё кое на что способна! (высоко вздымает грудь и расправляет плечи) И я буду не я, если нынешней же ночью этот неприступный красавец не станет моим! (горделиво-прихрамывающей походкой направляется к двери)
Полина (семенит следом). Если ему в кисель за ужином сонной травы намешать…
Ольга. Нет! Он должен видеть, какое счастье ему досталось! (уходят обе)
В дверь с заднего двора вваливаются Модестыч и Забалуев.
Забалуев (стонет, держась за бока). Ох, моя поясница! Ох-хо-хонюшки!
Модестыч (с трудом подавляя восторг). Да как же это вышло, чтоб вас, предводителя дворянства - и в помойную яму?
Забалуев (отряхивая с шинели картофельные очистки, яичную скорлупу и прочие пищевые отходы). Чертов холоп! "До свалки, - говорит, - далеко тащить, брошу здесь!"
Модестыч (цокая языком). Ай-я-яй! На свалку - такого человека!
Забалуев. Это хозяин твой распорядился, чтоб ему пусто было! А гостенечки его, друзья-приятели, мальчишки желторотые, вместе с ним надо мною глумились и срамили подлыми словами, как самого распоследнего вора…
Модестыч (с лицемерным сочувствием). Ах, подлецы, ах, наглецы!
Забалуев. А пуще всех старался этот… как там бишь его… князь Муранов!
Модестыч. Исключительно неприятная личность, это вы совершенно справедливо заметили, дорогой Андрей Платоныч! А хозяин мой с Мишкой Репниным во всём ему потакают.
Забалуев (хмыкает). Ещё бы они наследнику не потакали!
Модестыч. Как-кому наслед-дник-ку?
Забалуев. Тому самому! (возводит глаза к потолку)
Модестыч. Тому?! (в полуобмороке садится мимо лавки в кучу мусора)
Забалуев. Я-то тоже рот разинул, когда мне граф Бенкендорф поведал…
Модестыч. Граф Бенкендорф?! (вытирает лоб грязной полой Забалуевской шинели)
Забалуев. Он и наказал мне за наследником… то есть за князем Мурановым приглядывать… только как же приглядывать, если мне от дому так невежливо отказали? Вот кабы был верный человечек…
Модестыч (почуяв выгоду). Есть, есть такой человечек!
Забалуев. А не продаст, коли кто ему больше посулит?
Модестыч. Так кто ж в нашем уезде больше графа Бенкендорфа даст?
Забалуев (грозит пальцем). Ох, и хитер же ты, шельма!
Со двора доносятся лошадиное ржание и стук колёс. Модестыч и Забалуев прилипают к окну.
Забалуев. Куда это они собрались?
Модестыч (с видом знатока). Если бричку заложили - значит, в трактир!
Забалуев. Отчего ж не верхом?
Модестыч. Известное дело - в бричку-то их легче потом будет побросать, чем на коней подсаживать. Вон и Стёпку с собой взяли, который шутя мешки семипудовые таскает.
Забалуев. Так-так-так! Надо за ними проследить, и про все их безобразия его высокопревосходительству отписать…
Модестыч. Так ведь в трактире-то просто так не посидишь… (выразительно шевелит пальцами)
Забалуев. А мы не просто посидим… (подмигивает) За всё платит Третье отделение!

Кадр 96. В усадьбе Корфа
В полутёмной библиотеке сидят Анна и Натали, на низеньком столике перед ними - кофейник, чашки и пирожные.
Натали (со слезами в голосе). Ну почему, почему все мужчины такие скоты?!
Анна. Иногда они бывают хорошими. (подумав) Но очень редко.
Натали. Вы, наверное, моего брата имеете в виду? Мне так жаль, что у вас с Мишей ничего не получилось, вы были такой красивой парой…
Анна (вздохнув). Наша любовь разбилась о сословные предрассудки. Миша отвернулся от меня, узнав, что я - бывшая крепостная.
Натали. Мало, что зануда, так он ещё и сноб?! И это мой брат, не самый вредный среди мужчин! Чего же тогда ждать от остальных?
Анна (погрустнев). Остальные ещё хуже. (томно закатив глазки) Но когда любишь, и недостатки кажутся милыми!
Натали. Смотря какие недостатки! (всхлипывает и сморкается в кружевной платочек) Вот вам бы, вам бы понравилось, если бы ваш жених вам изменил?!
Анна (печально). У меня нет жениха.
Натали. А если б вы узнали, что он прижил ребёнка с собственной горничной?
Анна (подпрыгнув на месте). Кто прижил ребёнка?!
Натали. Андрей!!!
Анна (с облегчением). Ну, это не так страшно.
Натали. Не страшно?! Да я ради этого изменщика отвергла ухаживания самого императора!
Анна. За вами ухаживал сам император? Как интересно! Расскажите, Натали!
Натали (чтобы успокоиться, кушает пирожное). Из объятий государя меня спас цесаревич Александр… спас и тут же сам стал меня домогаться! Конечно, его ухаживания были не столь грубы и циничны, как у его отца, и даже где-то приятны… но тем труднее было перед ними устоять… (всхлипывая, пьёт кофе, не замечая, что капает на подол) Однако я устояла!
Анна (слушает, разинув рот). Боже мой, какое увлекательное и романтическое приключение!
Натали. Самым романтичным в этом приключении было то, что я, несмотря на все придворные соблазны, сохранила верность моему жениху! А он… а он… (захлёбываясь слезами и кофе) А он самым неромантичным образом валялся с Танькой на сеновале!
Анна. Почему на сеновале?
Натали. Все мужчины таскают на сеновал дворовых девок!
Анна (убитым голосом). Все?
Натали. Все! Потому что они - скоты!
Раздаётся невнятное хрюканье.
Анна (думая, что чихнула Натали). Будьте здоровы!
Натали (думая о своём). Как грязные свиньи, предаются грязному разврату и хрюкают от удовольствия!
Анна (забеспокоившись). Надо проверить сеновал… и кухню… на всякий случай… (уходит)
Натали (сама с собой). А ведь я могла кушать персики в императорской опочивальне, а не вот так, среди ночи, пить холодный кофе без сахара! (сердито бренчит ложечкой в чашечке)
Под диваном что-то шевелится, в жёлтом круге света от свечи появляется рогатая тень.
Натали (тоненько). Ой!
Тень чихает и начинает увеличиваться в размерах.
Натали. А-а-а!!! (с ногами заскакивает на столик)
Тень встаёт на четвереньки, Натали с визгом запускает в неё подсвечником. Грохот, стон и темнота.
Хриплый голос. Дайте свету!
Натали ползком пробирается к камину и зажигает в нём свечу. Возле дивана на полу сидит Александр, держась за перебинтованную голову.
Натали (потрясена). Ваше высочество?!
Александр (щурясь). Натали?!
Натали. А я приняла вас за домового… Господи, как же я напугалась! (подбегает к нему) Что у вас с головой? Неужели это я подсвечником…
Александр (поправляя сбившуюся повязку). Нет, это ещё до вас… (нетвёрдой рукой берёт кофейник и пьёт кофе из носика) Какой изувер придумал похмелье? Отправить бы его на виселицу…
Натали. Ваше высочество, объясните же, наконец, как вы тут оказались?
Александр. Не помню... Спать меня, кажется, уложили на диван… а во сне я, наверно, свалился…
Натали (отряхивает пыль с его рукава). Надо сказать Корфу, чтоб порядок в доме навёл… Не хватало ещё, чтобы наследник престола вместо его слуг пыль с пола вытирал!
Александр. Тш! Я не наследник, а князь Муранов!
Натали. Вы здесь инкогнито? Почему?
Александр. Вы не понимаете, Натали! Если б я жил под своим именем…
Натали. Вы бы спали в лучшей спальне на мягкой перине, а не на голом холодном полу!
Александр. Ну да, и по утрам барон Корф подавал бы мне кофе в постель, а князь Репнин чистил сапоги, и все окрестные дворяне съезжались на поклон, а мужики подметали бородами двор… какая скука! А князь Муранов - обычный смертный, может посидеть с друзьями в трактире, закусить водку огурчиком с плесенью, сплясать под гармошку, подраться…
Натали (укоризненно качает головой). Ох, ваше высочество! Некому вас бранить!
Александр. Так выбраните вы, как давеча бранили вашего безмозглого жениха!
Натали. Вы слышали, о чём мы говорили с Анной?
Александр. Я ведь вас предупреждал, что он мизинца вашего не стоит!
Натали. Откуда мне было знать, что Андрей… что все мужчины такие скоты… (плачет)
Александр. Не плачьте, Натали! Да, мы, мужчины… бываем иногда… но это вовсе не значит, что мы… конечно, и среди нас попадаются негодяи… как бы вам объяснить… (чешет щёку) Вот, кстати, князь Андрей как-то придумал аллегорию: в лесу много дичи, и вы уже подстрелили лань, но и косулю жаль упускать, и белку, и прочую живность…
Натали (горестно). Так вот кто мы для вас - охотничьи трофеи!
Александр. Простите, Натали, я, может, неудачно выразился… Моя голова ещё не прояснилась…
Натали. Нет, нет, ваше высочество, вы очень удачно выразились! (сердито утирает слёзы) В самом деле, глупо хранить верность одному барану, когда вокруг бегает так много резвых молодых оленей.
Александр (поперхнувшись от удивления). Уж от кого от кого, а от вас, Натали, я подобных речей не ожидал.
Натали. И почему я раньше так не рассуждала? Отказывалась от стольких радостей, хранила себя - для кого? Для жалкого ничтожества, недостойного даже этой своей крепостной дуры!
Александр (сжимая кулаки). Негодяй, до чего он вас довёл! Я убью его! (пытается встать на ноги, но Натали силой усаживает его обратно на пол и кладёт его голову себе на колени)
Натали. Мы отомстим ему иначе.
Александр. Как? (перебирает складки на её юбке)
Натали (игриво). А вы не догадываетесь?
Александр. Нет.
Натали одной рукой приподнимает его голову, а другой приставляет к ней сзади подсвечник с двумя свечами.
Александр (глядя на свою рогатую тень). А-а… кажется, понимаю.
Натали (возвращая подсвечник на стол, а голову Александра - себе на колени). Мы так хорошо отрепетировали роли любовников, что теперь сыграем их без сучка без задоринки.
Александр. Нет, Натали, так нельзя.
Натали. Разве я вам больше не нравлюсь?
Александр (нежно гладит её коленку). Очень нравитесь… но мне бы хотелось, чтобы вы меня тоже любили, а не использовали для наставления рогов неверному жениху.
Натали. Но ведь я выбрала для этой цели именно вас! Разве это ничего не значит?
Александр. На моём месте вполне мог оказаться кто-то другой - Корф, например. Когда нас растаскивали по комнатам, его могли бросить здесь, а меня - в гостиной…
Натали. Боже мой, Александр, о чём вы говорите?! До сегодняшней встречи с вами я и не помышляла о подобном способе мести Андрею!
Александр (обиженно). Значит, я гожусь только на то, чтобы внушать низменные мысли?
Натали (досадливо). Александр, вы меня совсем не понимаете!
Александр (уныло). А вы - меня…
Натали (резко встаёт). С меня довольно! Я иду спать.
Александр (хнычет). Вы бросаете меня, Натали? Этот диван такой жёсткий, у вас на коленях было куда уютней…
Натали (подтаскивает от камина медвежью шкуру и укладывает на неё Александра). Представьте, что это мои колени. Приятных снов, ваше высочество!
Александр (причмокивая губами). Во сне мы будем любить друг друга, Натали… (засыпает, свернувшись калачиком)
Натали. Мужчины - это просто ошибка природы! (уходит, сердито шелестя юбками)

Кадр 98. В усадьбе Корфа
То же утро. В столовой. Михаил завтракает в одиночестве, намазывает маслом румяную булочку.
Михаил (с наслаждением вдыхая аромат свежей выпечки). Быть может, это последняя булочка, которую я ем на свободе… Как только его величеству станет известно про драку в трактире… (хлопает себя по лбу) Какой же я болван! Продрых всю ночь без задних ног, когда мог провести её с Лизой! В первый и последний раз… (мечтательно улыбается, но тут же мрачнеет) Нет, это было бы нечестно - купить себе несколько минут счастья ценою её страданий. Меня арестуют, Лиза останется с этим огрызком Забалуевым, от которого я так и не смог её избавить, хоть и обещал… Чего доброго, с горя станет ему настоящей женой… (вздрагивает) Нет! Пусть лучше думает, что я её забыл, и сердится, чем горевать по моим ласкам… (печально жуёт булочку)
Врываются князь и княгиня Долгорукие.
Марья Алексевна (вопит с порога). Нет, вы только посмотрите на этого негодяя!
Михаил испуганно роняет булочку и вскакивает со стула.
Марья Алексевна (размахивает зонтиком). Он тут завтракает, как ни в чём не бывало, а мы с ног сбились, разыскивая Лизаньку!
Михаил (бледнея). Что с Лизой?
Пётр Михалыч (тычет его тростью в грудь). А вот об этом мы хотели спросить вас, молодой человек!
Марья Алексевна. Что вы сделали с нашей дочерью?
Михаил. Я?!
Марья Алексевна. Думаете, нам неизвестно, что вы катали её в Петербург тайком от нас…
Пётр Михалыч (подхватывает). …и от законного мужа!
Михаил. Господин Забалуев Лизе не муж, и я привез её домой, оставил на крыльце, вместе с Андреем и Наташей!
Марья Алексевна. Да, да, Андрюша дома, Наташа дома, а Лизаньки нет!
Михаил. Не может быть! (взволнованно) Но ведь надо что-то делать! Слуг допросить… окрестности прочесать…
Пётр Михалыч (устало падая на стул). И допросили, и прочесали… Всё без толку! (берёт со стола пирожок) Добрая стряпня, не то, что у нашей кухарки!
Марья Алексевна. Дай-ка попробовать! (отщипывает кусочек) И в самом деле!
Входит помятый и злющий Корф, с небрежно повязанным галстуком, на ходу пытаясь попасть в рукав сюртука.
Владимир (рычит на Марью Алексевну). Как вы посмели явиться в мой дом?! Да ещё кушать мои булочки?! (выдёргивает из-под носа у обалдевших Долгоруких блюдо с выпечкой)
Михаил. Не горячись, Володя! Тут такая беда приключилась…
Марья Алексевна. Да уж ради пирожков я бы в этот дом не поехала! В этот притон разврата, где мой Петя…
Пётр Михалыч (умоляюще). Маша!!!
Михаил (помогая Владимиру влезть в рукав). Тут такая беда… Лиза пропала! И князь с княгиней хотели у меня узнать…
Владимир. Лиза пропала?! Когда? Куда? Подожди, а ты-то тут причём?
Михаил (краснея). Мы с Лизаветой Петровной друзья, и я…
Владимир (начиная догадываться). То есть ты хочешь сказать, что ты и Лиза…
Марья Алексевна. Этот негодяй компрометирует нашу дочь самым бессовестным образом!
Пётр Михалыч. Хоть я не раз предупреждал его о строгих моральных правилах, заведённых мною для домочадцев и для гостей…
Владимир (не слушая Долгоруких, бросается обнимать Михаила). Дружище! Как я рад!
Михаил (хмуро). Да нечему радоваться-то - Лиза пропала… (с отчаянием) Ведь просил же я её дождаться меня, никуда не ходить… Ну почему она такая непослушная?!
Марья Алексевна (всхлипывая). Уж сколько я горюшка из-за этой её строптивости хлебнула! (мужу) Это ты виноват! Если б ты не бегал за дворовыми девками…
Пётр Михалыч. Маша!!!
Михаил. Дворовые девки? Да-да! Лизе последнее время не давала покоя мысль о какой-то Анастасии, и что будто бы она сама эта Анастасия и есть, незаконная дочь своего отца и крепостной…
Марья Алексевна (издает вопль). Марфа!!! Разлучница проклятая! Это она, она, ведьма, Лизаньку похитила!
Владимир (чешет затылок). Ничего не понимаю! Какая Марфа?
Михаил. Крепостная ваша бывшая - княгиня Марья Алексевна ещё своего мужа с нею у баньки застала…
Владимир. И отца моего из-за неё отравила… (мрачно) Найду - убью! (хлопает Михаила по плечу) Пошли! (Долгоруким, с порога) Вы бы, соседи дорогие, тоже не засиживались. (уходят)
Марья Алексевна (сквозь зубы). Щенок! А ты, Петруша, почему его не осадил? Слыхано ли дело, мальчишка желторотый нам на дверь указывает!
Пётр Михалыч. Машенька, ведь если по справедливости рассудить… отца-то его ты отравила…
Марья Алексевна. Да как ты смеешь меня упрекать, развратник старый?!
Пётр Михалыч. Друга моего лучшего… мне теперь в шахматы не с кем…
Уходят, бранясь.
Появляется Анна с подозрительно красными глазами, пересчитывает приборы на столе, злобно ухмыляется и один прибор убирает в буфет.
Александр (входит, веселый). Доброе утро, Анна! Мы будем завтракать одни? А где барон, где князь Михаил?
Анна. Не очень-то доброе нынче утро, ваше высочество. Лиза Долгорукая пропала, и Владимир с Михаилом поехали её искать.
Александр (обиженно). А меня почему с собой не взяли?
Анна. Вы же ранены, ваше высочество.
Александр (храбрясь). Ерунда! Сейчас же поеду вдогонку за этими предателями, вот только съем пирожок…
Садится к столу, Анна наливает ему чаю из самовара.
Ольга (вплывает в столовую). Dobry dzionek! (садится за стол) А где мой прибор? (тянет руку за пирожком)
Анна (резко отодвигая тарелку). Ступайте на кухню, крепостным с господами за одним столом нечего сидеть.
Ольга (лучезарно улыбаясь). Дорогая, распоряжаться за этим столом будет только баронесса Корф, а пока никто из нас не сподобился этого счастья, давайте жить дружно!
Анна. Я пожалуюсь Вла… нет, я никому не стану жаловаться, я сама вышвырну вас из дома!
Александр, отложив булочку, с интересом слушает их перепалку.
Ольга. Ой, что это там? Черничное варенье? Подайте его мне, дорогая!
Анна. Приятного аппетита! (опрокидывает вазочку с вареньем ей на подол)
Ольга (взвизгивает). Что ты наделала, дрянь?
Выскакивает из-за стола, пытаясь отряхнуть с себя варенье.
Анна (с издевкой). Простите, я такая неловкая! Я вам сейчас помогу…
Салфеткой размазывает варенье по Ольгиному платью.
Ольга. Не трогайте меня! О матка боска, это было единственное моё приличное платье!
Анна. Хотите, я принесу вам ваш сарафанчик?
Ольга. Чтоб вы провалились с вашим вареньем и сарафанчиком! (убегает в истерике)
Александр (утирая слёзы смеха). Какая муха вас укусила, Анна?
Анна (вслед Ольге). Ненавижу её!
Александр. За что?
Анна разражается бурными рыданьями.
Александр (испуганно). Что она ещё натворила?
Анна (сквозь слёзы). Она провела ночь с Владимиром!
Александр. Не может быть!
Анна. Я сама их видела утром… (подвывает) под одним одея-я-ялом!…
Александр. Однако! (нервно шарит на столе, бренча посудой)
Анна. Что вы ищете, ваше высочество?
Александр. Водку! Мне непременно нужно выпить… (без особой надежды заглядывает в самовар)
Анна (всхлипывая). У нас по утрам водку не подают, только рассол, если барон потребует…
Александр. Рассол… м-да… Послушайте, а может, вам показалось? Вы говорили об этом с Владимиром?
Анна (мотая головой). Нет, он был злой-презлой и спешил на поиски Лизы…
Александр. Злой, вы говорите? (оживляясь) Значит, у них ничего не было! После ночи, проведенной с любимой женщиной, мужчина обычно пребывает в весёлом расположении духа, уж поверьте мне, я-то знаю!
Анна. А если с нелюбимой?
Александр. А с нелюбимой - зачем же ночь проводить?
Анна (просияв). Значит, я ошиблась?
Александр. Конечно, ошиблись! Или Ольга подстроила очередную каверзу, на которые большая мастерица…
Анна. Спасибо вам, Александр Николаевич! Если б не вы… если б не вы…
Александр. Налейте мне лучше свежего чаю, Анна, этот совсем остыл… хотя нет, не надо чаю! (встаёт из-за стола) А то не успею догнать приятелей… (направляется к двери)
Анна (семенит следом, благодарно бормоча). Я так вам признательна, ваше высочество, вы такой камень сняли с моей души! (уходят)
Модестыч (выбираясь из-за кадки с фикусом). Так-так-так, как говаривает один мой знакомый предводитель дворянства… Сколько всего любопытного-то! И Дашка - никакая не Дашка, а самая что ни на есть полька Олька, и наследник снова за приключениями отправился… (потирает ладошки) Тут пахнет не просто денежками, а деньжищами!