ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Картина 1.

Бенкендорф: (просыпается рано поутру, трет рукой глаза, прогоняя остатки сна; хмуро посмотрев на спящую, отодвинувшись на самый край постели, женщину, встает и, стараясь не шуметь, натягивает сапоги и мундир, отправляется на озеро)

Картина 2.

Писарев: (бродит по берегу озера, то и дело прикладываясь к горлышку бутылки, жалуясь комарам) Всю ночь не спал – и добро бы, после хорошей пьянки, а то… (накануне, когда все вазы в гостиной были перебиты, Натали оставила за собой последнее слово шпилькой) Я знал, что это добром не кончится! (потирает уколотое место) Вызвать, что ли, Корфа на дуэль за то, что он мне подстроил такое свинство? Хорошо хоть я успел наступить ей на ногу - надеюсь, что отдавил! (видит в воде Бенкендорфа) Дядя, как Левиафан…
Бенкендорф: (после водных процедур в одной рубашке садится на пенек, рядом начинает суетиться денщик с бритвенными принадлежностями; заметив племянника, грозно) Иди-ка сюда! Что ты вчера учинил, бездельник? (ворчит) Заставляешь меня краснеть перед его высочеством.
Писарев: А вы сами, дядя, что учинили? Придумали на старости лет жениться, опозорили меня! Надо мной теперь все потешаются, поздравляют с молодой тетушкой. Как вы могли, дядя!? У нее, говорят, даже приданого нет!
Бенкендорф: По-твоему, я не в состоянии содержать жену?
Писарев: Конечно, можете, но зачем она вам? Будет делать истерики, требовать, чтобы вы ее возили по балам и театрам и покупали каждый день украшения, а потом и сама вас украсит! (изображает растопыренными пальцами на голове рога) Я не понимаю, дядя, что на вас нашло?
Бенкендорф: (грозно сдвинув брови) Сергей! (седоусый денщик, сопровождавший графа со времен войны 1812 года и привыкший брить его под грохот пушек, невозмутимо продолжает орудовать лезвием)
Писарев: Я помню, дядя, как меня зовут, а вот вы забыли про вашу почтенную должность и возраст, и про меня. (утирает кулаком мнимую слезу) Я был у вас единственный любимый племянник, а вы меня променяли на какую-то юбку, сделали круглым сиротой, и еще упрекаете, что я где-то что-то учинил. Я был от горя сам не свой, и тут эта княжна набросилась на меня с поцелуями, чуть не задушила, еле от нее отбился! А вдруг она завтра заявит, что я ее обесчестил, и потребует, чтобы я на ней женился? И это всё из-за вас, дядя, из-за вашей глупой женитьбы!
Бенкендорф: Ну, довольно! (встает с пенька и, сдернув у денщика с плеча полотенце, вытирает с подбородка остатки мыла) Иван, нарви прутьев!
Писарев: (испуганно) Нет, дядя, вы этого не сделаете! (пытается удрать)
Бенкендорф: Еще как сделаю! (поймав племянника, полотенцем привязывает его к дереву и, не слушая воплей, устраивает порку)

Картина 3.

Владимир: (В таборе. Возле небольшого костра видит старого цыгана, подходит к нему, садится рядом, заводит обычный разговор, но в то же время взглядом ищет девушку, с которой встретился ночью)
Рада: (Возвращается в табор с утренней прогулки верхом на белой лошадке. Ночью ей так и не удалось уснуть: тревожные мысли и неясные предчувствия измучили девушку. Замечает у костра старого цыгана Алеко, который о чем-то тихо беседует с молодым бароном. Кровь отливает от щёк, резко разворачивает Луну и, пришпорив лошадь, мчится прочь от табора)
Владимир: (Видит подъезжающую к табору всадницу, встает, присматривается, узнает цыганку, что грозила ему на зорьке бедой. Горячо старому цыгану) Прости, друг, но время дорого. Упущу свое счастье, век себе этого не прощу... (бежит к оставленному коню, вскакивает в седло и мчится следом за Радой, пришпоривая коня) Мы должны их догнать! Ну же, Ахтар, мы почти у цели... (Вылетает на тропинку, преграждая девушке дорогу) Все равно же догоню, красавица. Куда бы сбежать не пыталась!
Рада: (Когда всадник преграждает ей путь, резко тянет повод на себя, и Луна становится на дыбы) Тише, Луна, тише... Добрый конь у тебя, барин, умный, а сам ты... (качает головой, и темные пряди падают на лицо, прикрывая глаза, которые она боится поднять на барона) Что тебе до меня? У тебя гостей полный дом. Оставь меня, развлекайся с ними.
Владимир: (с улыбкой качает головой, спрыгивает с коня, подходит ближе, берет ее лошадь за узду) Мои гости – всего лишь гости. Друзья, конечно, но душа этикета не знает. (хочет дотронуться до девушки, но руки не слушаются) Не прячь глаза, красавица. Мне все равно твой взгляд до смерти не забыть. Повернись, хоть познакомимся. Мое имя Владимир, а как мне тебя называть? (крепко держит ее лошадь)
Рада: (своенравная Луна стоит смирно под рукой чужака) Отпусти мою лошадь, Владимир (имя произнесла, как пропела). Я знаю, кто ты, что воевал, знаю, что свободу больше жизни любишь – тоже знаю. (глянула ему прямо в глаза) Меня Рада зовут. Прощай, Владимир. (пытается тронуть лошадь вперед)
Владимир: (Удивляется такой осведомленности, спохватывается, вспомнив, что цыгане знают все) Вижу, ты обо мне все знаешь. И погадать просить – всего лишь предлог, чтобы побыть с тобой рядом. (задумывается на мгновение, затем уверенно) Иди сюда... (Нежно тянет на себя и стаскивает с лошади. Темные пряди волной падают ему на плечо, чувствуется аромат диких трав. Держит девушку на руках, улыбается, глядя в черные глаза) Вот так намного лучше, Рада... Побудь со мной. Прогуляемся, новым днем насладимся. Все равно ведь сердцу приказать не смогу, и отпустить тебя тоже...
Рада: (Не успевает вырваться, как оказывается в объятиях барона, глаза в глаза, непокорная челка падает на лоб, бархатный голос лишает воли... Однако сбрасывает наваждение) Отпусти меня, барин! Больно скор ты и дерзок. Слова красивые говоришь, да они не дорого стоят. Говорила тебе вчера, не возвращайся, жалеть будешь. Скучно тебе сейчас, забав хочется, только с сердцем в прятки опасно играть...
Владимир: (улыбнувшись) Что дерзок, не спорю, но и отпустить не могу, ты это знаешь. (смотрит на нее какое-то время) Не прячь огонь в своем голосе. Он ведь на свободу рвется, а ты его в льды заковываешь. Давай прогуляемся к озеру. Вреда тебе не причиню и обидеть не обижу. Но и из рук не выпущу, не по силам мне сейчас это. Кони умные, за нами следом пойдут. (вновь улыбается и несет Раду к озеру, лошади послушно идут следом)
Рада: (Понимает правду слов барона, обнимает его кольцом рук за шею и замолкает, пока они идут к озеру. Перестукиваются сердца в такт шороху опавших листьев под ногами. И так хорошо и спокойно ей сейчас, что не хочется думать о том, что этим днем они должны проститься. Ради него, ради неё. Только как сказать ему об этом, какими словами. На все ее возражения у него готов ответ)

Картина 4.

Забалуев: (входит в гостиную Корфа, где у камина греется принцесса) Ох-ох-ох! Доброе утро, ваше высочество! (смотрит жалобно и плотно кутается в шарф)
Мари: Доброе утро, господин Забалуев. Что с вами случилось? У вас больной вид.
Забалуев: Не щадя живота своего, на посту предводителя нашего благородного дворянства, следовал за нашими охотниками, чтобы самолично проследить за благополучием августейших особ! В порыве усердия в воду упал, и... (вздыхает) Но готов к исполнению долга!
Мари: Побольше бы нам таких самоотверженных людей, как вы. (незаметно прыскает в кулачок)
Забалуев: (принимает слова принцессы за чистую монету и приосанивается) Всегда готов служить государю и отечеству!
Варвара: (несет поднос с чаем) Вот пожалуйте, ваше высочество, чайку. Блинчиков сегодня свежих напекла. Откушайте! И вас, Андрей Платоныч, откушать просим.
Мари: (пробует один блин) Ммм... Варвара, с вашими угощениями талия в опасности.
Варвара: (расплывается в довольной улыбке) Для вашего высочества эти опасения напрасны. Стройны, что рябинка. И краше вас не найти. Кушайте на здоровье. Вот икорку берите. Хренки эти хранцузские у нас не водятся, а с блинцом икорка ой как вкусна!
Забалуев: А к блинцам, осмелюсь предложить, капельку коньяку, самую малость - оказывает волшебное действие!
Мари: Благодарю, но от коньяка, все же, воздержусь. В Дармштадте его пьют только мужчины и только по вечерам.
Забалуев: В чаёк, ваше высочество, в чаёк, ничего не почувствуете, только ароматнее станет, как раз с блинами! (наливает коньяк в чашки себе и принцессе, с удовольствием отхлёбывает)
Варвара: (потчует принцессу) У вас в Европах, поди, всё трюфеля, а мы тут по-простому, по-домашнему. Но вкусно, вот и Андрей Платонович любит к нам на завтрак, обед и ужин заглянуть. И князья Долгорукие, и Бобриковы-Тугоуховы нашим столом не гнушаются. (вздыхает) Весь уезд, почитай, кормим.
Мари: Как это говорят по-русски – хле-бо-соль-но?
Варвара: Правильно, ваше высочество. (ворчит в сторону) Пока Иван Иванович был жив, этих гостей из дома и выставить было невозможно.
Мари: (улыбается) Насколько я успела понять - это такая русская традиция?
Варвара: Не только это. Еще и натура у нас широкая - банька, песни до утра. И любим мы тоже крепко и сильно!
Мари: (при этих словах сникает) Да, крепко... (осторожно пробует чай с коньяком) Не так страшно, как я думала. (с удивлением смотрит, как Забалуев тянется за полным графином коньяка, но решает, что это, видимо, тоже русская уездная традиция и деликатно ничего не говорит)

Картина 5.

Владимир: (У озера отпускает девушку, но лишь на мгновение, скидывает сюртук, набрасывает ей на плечи, садится на траву, усаживает Раду к себе на колени. Смотрит в черные глаза, мягким голосом.) Улыбнись, Рада. Не знать мне теперь покоя, если тебя рядом не будет. Я хочу видеть тебя счастливой, слышать твой голос и любоваться тобой. (легонько проводит пальцами по ее лицу, убирая темную волнистую прядь) И сделаю все, чтобы это было не мечтой, а реальностью. Если любовь твою завоевывать придется, значит, так тому и быть.
Рада: (Сидит на коленях мужчины, не дыша. Закрыла глаза и наслаждается звуком его голоса. Вздрагивает от осторожной ласки, когда барон касается её лица. Открывает глаза и встречается с ним взглядом - минута ли прошла, год, или вся жизнь... Зазвенел голос) Если хочешь мне счастья, отпусти меня, Владимир. Не проси о любви цыганской. Силы ее не знаешь - сердце себе уже не вернешь, навек моим будет. А мне барская любовь не нужна. (делает попытку встать)
Владимир: (Крепче стискивает ее в объятиях, смотрит в глаза. Серьезно) Я никогда себе играть с тобой не позволю, и в клетку золотую птицу вольную не посажу. Не ведало мое сердце любви цыганской, в этом ты права, Рада, но и не горело так никогда, как вспыхнуло в эту ночь. Если попросишь жизнь мою, не задумываясь, ее к твоим ногам брошу. (чуть улыбнувшись) А сердце мое уже в руках твоих, возвращать незачем. Я знаю, что нет ему места надежней, и от этого моей душе только радостно.
Рада: (Ласково касается волос Владимира. Провела по непослушной челке и убрала руку, боясь сама себя) Ты правду сказал, я знаю... Не услышал ты меня ночью, Владимир. Сердце и захотел бы, да не в моих силах тебе вернуть. Ты сам свою судьбу выбрал. (опять избегает его взгляда, смотрит на серую гладь озера, на которую падают первые редкие капли дождя) Только моё сердце, барин, я отдать тебе не могу. (покачала головой)
Владимир: (улыбается прижав ее к себе) Сердце такой, как ты, лишь завоевать можно. (разворачивает ее к себе, смотрит в глаза, серьезно) И я это сделаю честно, без хитростей. (Помолчав немного) Прошу, не зови меня больше барином, не для тебя это слово. Для тебя я просто Владимир. Назовешь ласковей, только рад буду, но слышать от тебя «барин», выше моих сил.
Рада: (улыбается и пытается отстраниться от барона, от его горячего молодого тела, которое волнует и смущает её) Запретить тебе что-то я не могу, Владимир, и... не хочу. Только знай, через несколько дней табор на юг уйдет. (задорно смеется, карие глаза поблескивают) Успеешь завоевать?
Владимир: (размыкает объятия, чувствуя ее смущение) Успею или не успею мне неведомо, но что никуда не отпущу тебя, это верно. (смеется, затем серьезно) Главное, что останавливать меня не хочешь. Для меня знака вернее нет... (подмигивает ей, поднимается и подает руку, с улыбкой) Идем, знакомиться с твоими родными будем. В гости их пригласить хочу. Места за столом хватит всем. И ты рядом будешь. Расставание для меня смерти подобно. (подсаживает Раду на лошадь, сам садится на коня, вместе направляются в табор)

Картина 6.

Натали: (переживает, вспоминая вчерашнее) Боже мой, какой стыд! На глазах у всех! Хорошо еще, что не было Кати Нарышкиной. Но его высочество, и барон, и остальные... (прикрывает глаза) Этот ужасный поручик Писарев! Да и я тоже хороша! Как могла согласиться на такие условия? Где был мой разум, воспитание? (вздыхает, прикладывая руки к горящим щекам, не в силах дальше оставаться одна, спускается прогуляться)
Писарев: (хромая и охая, возвращается в усадьбу, встречает Натали) Вот вас-то мне только и не хватало сегодня увидеть!
Натали: (обманчиво мягко, надевает на лицо очаровательную улыбку – ох, и отомстит же она наглецу, который выставил ее в таком свете перед обществом!) Что с вами, Серж? Неужели это последствие вчерашнего... ранения?
Писарев: А вам не терпится посыпать соль на мои раны?
Натали: (про себя) Уксусом полить! (томно опускает глаза, как будто смущаясь отвечать)
Писарев: (с подозрением) Что-то вы сегодня сами на себя не похожи! (незаметно пытается потереть рукой уколотое шпилькой и выпоротое дядей место, морщится от боли)
Натали: (с наигранной грустью) Зато вы на себя очень похожи, господин Писарев. (поворачивается, чтобы уйти)
Писарев: Что-то я вас не пойму - то бегаете за мной с вазами и шпильками, то знать не знаете! Будто я вам ромашка для гадания, любит - не любит.
Натали: (виновато-шутливым тоном) Иногда очень хочется что-нибудь разбить: так, чтобы вдребезги разлетелось.
Писарев: Так и били бы себе на здоровье об стенку, зачем надо было о мою голову? (берет под руку) Послушайте, а может, я вам все-таки нравлюсь, но вы мне признаться не хотите?..

Картина 7.

Ольга: (Просыпается от птичьих трелей за окном. Бросает взгляд на кровать - графа нет. Выдыхает с облегчением и звонит в колокольчик) Одеваться! (В наряде из бирюзового шёлка, с жемчужными украшениями, спускается в столовую завтракать) Дзиен добры, панове!
Александр: (спускается к завтраку; увидев за столом среди других и Ольгу, ощутил сильное биение сердца; подходит к Мари, целует руку) Доброе утро, ваше высочество! (ко всем остальным) Доброе утро, дамы и господа! (садится напротив принцессы)
Забалуев: (вскакивает) Рад приветствовать ваше высочество! Графиня, дозвольте ручку! (пошатывается)
Ольга: (морщится, но делать нечего приходится протянуть руку Забалуеву) Что с вами, Андрей Платонович? У вас такой вид, словно вы после Аустерлица. (бросает украдкой взгляд в сторону Александра)
Забалуев: (придерживаясь за спинку стула, чмокает ручку Ольги) Покорнейше благодарю! (принцессе) Тронут вашей заботой! (садится и пьёт коньяк уже безо всякого чая)
Александр: (смотрит на жемчужное ожерелье на шее Ольги, вспоминая, как выбирал его у француза-ювелира в подарок возлюбленной несколько месяцев назад, как нежно застегивал у нее на шее, касаясь пальцами ее шелковистой кожи, а их глаза вели увлекательную игру в зеркале... медленно отпил из своего бокала, любуясь самой прекрасной женщиной за этим столом и во всем свете)
Ольга: (Замечает взгляд Александра и пальчиками легонько проводит по жемчугу, давая понять, как ей дорог этот подарок. Опустив ресницы, незаметно взглядывает на принцессу и переводит взгляд на блины с икрой)
Мари: (исподволь наблюдает за обоими, игра взглядов не укрылась от измученного сердца)
Натали: (не желая входить с Писаревым под руку в гостиную, улыбается и вроде бы случайно ридикюлем хлопает того по раненому месту) Ох, простите, господин поручик! Вижу, вам все еще больно... (шурша юбками, идет к обществу) Доброе утро, господа!
Писарев: (едва не подпрыгнув от боли, вслед Натали)
Но если ты, прелестная рука,
Бьешь только для того, чтоб тронуть щеку,
Тебе одной твоя любовь сладка!
Натали: (мягко кивает Ольге, сочувствуя подруге, но долг заставляет подойти к принцессе) Вы необыкновенно прелестны сегодня, ваше высочество.
Мари: Вы мне льстите, Натали (грустно улыбается).
Михаил: (входит и отдаёт общий поклон, задерживает взгляд на Ольге, про себя) Роскошная женщина!
Ольга: (вежливый приветливый кивок в сторону князя Репнина, улыбка подруге) Наташа, я слышала, ты вчера подстрелила утку редкой породы, «писаревской».
Натали: (смеется, с тенью укора) Оля!.. Могу сказать, что мы замечательно поохотились. Барон любезно занимал гостей, давненько я так славно не веселилась... Жаль, что не было тебя, дорогая!
Писарев: (войдя в столовую, кланяется обществу и остается по известным причинам подпирать стенку, бурчит) Ну вот, мою репутацию уже пошли полоскать! (Полине) Принеси мне сюда бокал и тарелку с закуской, буду сегодня завтракать à la fourchette.
Александр: (Не ускользнула от внимания грусть невесты, корит себя за это, но мысли неуклонно возвращаются к пленительным мгновениям прошлого. Понимает, что не успокоится, если еще раз не поговорит с Ольгой. Вспомнив их тайный знак, которым они назначали друг другу свидания на обедах в присутствии его бдительной матушки-императрицы, складывает определенным образом на тарелке вилку с ножом и, поймав взгляд Ольги, указывает на них глазами)
Ольга: (замечает знак Александра и опускает ресницы в знак согласия) Наташа, утки для меня слишком мелкая дичь (улыбается). Готовлюсь сразиться с кабаном.
Александр: (едва сдерживается, чтобы не улыбнуться широко и радостно; понимает, что эта женщина ему по-прежнему желанна, заметив Писарева) Поручик, зачем впадать в такую крайность от чрезмерной почтительности? Здесь, в деревне, я позволяю всем немножко поступиться этикетом. Прошу к столу!
Писарев: Благодарю, ваше высочество, но мой дядя говорит, что жандармский офицер должен быть выносливей армейского.
Мари: (потеряв терпение, встает) Прошу прощения, господа, у меня пропал аппетит. (направляется к дверям)
Александр: (тоже встает из-за стола) Приятного аппетита, господа, мне тоже пора. (выходит через французское окно на террасу, спускается во двор, чуть оглянувшись, видит, что Ольга на некотором отдалении следует за ним; направляется к беседке, не видной из окон дома за густыми зарослями давно отцветшей сирени)

Картина 8.

Рада: (вместе с бароном появляются верхом в таборе. Смутилась, что не одна. Спешивается и бежит к брату) Седой, потерял меня? Я на озере была с бари… с Владимиром.
Владимир: (Бросает поводья на ограду, с улыбкой идет следом за Радой, Седому) Ну здравствуй, хозяин. Гостей ты, видать, к костру не ждал, но так уж вышло, что они сами нагрянули. Прости, если напугал и волноваться заставил, но расстаться с Радой трудно, ты ведь и сам знаешь.
Седой: (за спиной сестры видит молодого помещика, на чьей земле табор их стоит... с холодком в голосе) Здравствуй, барин. Гостей не ждали, таких (с акцентом) тем более.
Рада: (брату, тихо) Поговори с ним, Седой. Он не такой… как другие господа. (пожала брату руку и ускользнула прочь)
Владимир: (Седому дружески) Позволишь у костра присесть? Я не с корыстью у тебя в гостях, и не как барин. Поговорить с тобой хочу открыто и честно, чтобы слухов и недомолвок за спинами нашими не водилось.
Седой: Честно? (с недобрым огнем в глазах) Садись, коли так - земля ведь твоя! (награждая колючим взглядом) И разрешения не спрашивай!
Владимир: (усмехнувшись, присаживается у костра и, подбросив туда валяющуюся рядом ветку, смотрит на цыгана) Земля-то моя, но табор ваш. И сейчас я здесь гость. А сказать я вот что хотел. (открыто смотрит на Седого) Не знаю, кем Рада приходится тебе, но для меня теперь другой девушки на свете нет. Покупать ее титулами и деньгами никогда себе не позволю, только честно и без хитрости любви ее добиваться буду. Не хочу я, Седой, чтобы ты врагом меня считал.
Седой: Мне она сестра, барин, любимая сестра... А вот тебе прихоть, игрушка диковинная. Говоришь, любви ее будешь добиваться? А после что? (смотрит испытующе) Кочевать с нами пристанешь? Тебя тянуть назад будет - не привыкнет к нашей доле тот, кто в ней не рожден... Иная у вас жизнь, барин, мысли, чувства... И дороги наши разные - солнце только над головами одно. Но даже греет оно иначе.
Владимир: (кивает на слова Седого) Коли ты ей брат, то и тебя прошу не звать меня барином. Для вас я просто Владимир. Что сказать тебе хотел - сказал. Открыто и честно. А чтобы тебе спокойней было, и в моих чувствах сам лично убедился, приглашаю и тебя, и всех твоих родных в гости. Сейчас в усадьбе моей наследник престола со свитой гостит, завтра большой праздник у реки намечается, буду вам всем рад. (поднимается) Ну, пора мне, цыган. Не принимай горячих решений, позволь сердцу и сестре слово молвить. (улыбается цыгану, подходит прощаться с Радой, успевает шепнуть, что, возможно, только до ночи, идет к коню, вскакивает в седло и направляется в сторону усадьбы)
Седой: (сидит, глядя на костер и вспоминая, как танцевала Рада) Должно быть, чужак подглядывал за праздником. Не к добру мы в эти земли пришли. Не к добру. Рада, что же мне с тобой делать? (проводит пальцами по сережке Ольги в правом ухе) Знаю, что выбор за сердцем, черт возьми! (с яростью на себя за эти слова и болью) И знаю, и не хочу этого знать! Я люблю тебя, сестра. Люблю не за твой дар: не страшно мне, что ты его потеряешь... Но коли себя потеряешь - уже не найдешь...

Картина 9.

Александр: (в беседке ждет Ольгу; услышав шорох ее шагов, бросается навстречу, крепко стискивает ее в объятиях и застывает на несколько блаженных секунд, потом берет ее лицо в руки и спрашивает с тихой мукой) Оля, я ни в чем тебя не виню, но скажи мне одно - почему?
Ольга: Сашенька, у меня не было выбора. Неужели ты мог подумать, что я сама согласилась стать женой графа! Ты был в Гатчине в тот день. Я вошла вечером к её величеству и застала в её комнатах графа Бенкендорфа. Я даже слова не успела сказать, как государыня уже благословляла нас иконой. (с отчаянием) На другой день к полудню все было кончено - нас обвенчали. Граф очень быстро добился разрешения на брак с католичкой. Он объяснил мне, что не сегодня-завтра меня вышлют в Варшаву. Это был единственный шанс остаться в Петербурге рядом с тобой.
Александр: (слушает с сумрачным видом) Я так и думал, что к этому причастны мои родители... Государь, наверное, приказал графу, а тот, как верный слуга, поспешил исполнить приказ.
Ольга: (прижавшись щекой к его груди) Я не знаю, какие соображения двигали графом, и не стану о нем сейчас думать. Хочу просто побыть рядом с тобой, Сашенька, быть может – в последний раз.
Александр: Почему в последний раз? (обнимает прекрасную возлюбленную, пьянея от ее близости, от трепета тонкой жилки под таким родным завитком волос на виске, губы властно и нежно окунаются в омут воспоминаний) Почему в последний раз, Оля?
Ольга: (нет сил уклониться от его губ, но и отдаться им, как прежде, самозабвенно, не может) Саша, милый мой, Саша… Граф ясно дал понять, что не намерен терпеть наши встречи. Я понимала – рано или поздно это случится и сама не знаю, на что надеялась, чего ждала. Обманывала сама себя, верила в возможность продлить счастье хоть на несколько дней…
Александр: Наше счастье с нами, Оля, никто его у нас не отнимет. Мне все равно, каким именем тебя станут называть в свете, я хочу одного – чтобы ты любила меня, как прежде, хочу наслаждаться негой наших ночей. Помнишь лето в Петергофе, волшебную белую ночь? Ты не ждала меня, а я приехал из Москвы и с балкона пробрался в твою комнату. Ты спала, подложив ладонь под щеку, и во сне шептала мое имя, я безмолвно любовался тобой, боясь спугнуть этот чудесный момент, потом осторожно наклонился поцеловать кружево на твоем полуобнаженном плече, и тут ты проснулась…
Ольга: (в дурмане поцелуев и нахлынувших чувств не сразу доходит смысл сказанного, чуть отстранилась) Тебе все равно, что я – жена другого?
Александр: Но ты ведь ему не жена? Не жена, Оля? (с тревогой ищет в ее заплаканных глазах ответ и, не найдя того, чего опасался, с новым пылом целует девушку) Благодарю тебя, родная, что сберегла себя для меня. Если бы ты знала, как я ревновал тебя, как мучился, но теперь вижу, что напрасно – ты по-прежнему моя!
Ольга: А… ее высочество? Во дворце для меня имя принцессы ничего не значило, я почти не видела ее и знала, что ты любишь меня, только меня. За эти два дня я поняла - она любит и страдает. Нам всем больно, Саша…
Александр: Ее высочество будет окружена почтением и славой, как супруга наследника престола, как будущая императрица, у нее будет тысяча дел – благотворительные комитеты, приемы… а у тебя только одно, Оля, самое важное на свете – любить меня. (обнял ее крепче и неожиданно улыбнулся) А ведь граф оказал нам огромную услугу! Графиню Бенкендорф государь не сошлет в Варшаву, как угрожал сослать фрейлину Калиновскую, светские приличия, эти унылые вериги для любящих сердец, соблюдены. Никто не посмеет тебя оскорбить или унизить, наоборот, будут завидовать, а ты будешь царить над ними всеми – в моем сердце.
Ольга: (потрясена настолько, что не может говорить, в груди всё словно оцепенело, очень бледная, только голубые глаза разгораются необычным пламенем)
Александр: Не понимаю, как я сам не догадался найти для тебя подставного мужа, меньше тирана, чем господин главный жандарм. Но я надеюсь, твой супруг не посмеет с тобой дурно обходиться, а если посмеет… впрочем, лучше ему не испытывать силу моего гнева.
Ольга: (оттолкнула Александра) Довольно, Саша! (губы дрожат) Не делай мне еще больнее, заставив в тебе разочароваться.
Александр: (нахмурился) Милая, о чем ты? (снова привлекая к себе) Мне тоже больно, что тебе пришлось принести такую жертву, но я счастлив, что эта жертва – ради меня.
Ольга: (ладонью преградив поцелуй) Для меня эта поездка была как последний глоток, Саша, последний глоток счастья. А ты хочешь превратить его в долгое горькое похмелье.
Александр: Разве любовь не выше всех этих условностей, которым так много значения придают те, кто на нее не способен? (мягко, но крепко сжав Ольгу за локти, смотрит в ее запрокинутое лицо) Мы бросили вызов судьбе, Оля, и вчера едва не проиграли. Зачем произносить слова сомнений и обиды, любимая, когда для губ есть куда более увлекательное занятие? (против этого аргумента гордая полячка еще ни разу не устояла)
Ольга: (отвернулась, покачав головой) Тот Александр, которого я любила, никогда не предложил бы мне того, что сейчас предлагаешь ты.
Александр: (чувствует себя задетым) Я подожду, пока пройдет твой каприз, Оля. Но не заставляй меня ждать слишком долго. Помни, что я люблю тебя.
Ольга: (чуть задержалась на пороге беседки, душат слезы, справилась с ними и, прямо держа спину, вышла)

Картина 10. В таборе

Рада: (Идёт медленно, на лице уже нет улыбки, бровки нахмурены. Подошла и уткнулась головой в грудь брата) Увези меня отсюда, Седой. Прошу тебя, увези поскорей. Не спрашивай почему, сам уже знаешь. Как в глаза его посмотрела - всё померкло, ничего больше не вижу. И страшно мне. Сон, мой сон… В руку. (просительно смотрит на брата) Поговори со старейшинами, может, они согласятся тронуться в путь на рассвете. Еще не поздно для меня. Если сегодня уйдём, я смогу, забуду его, забуду глаза его цвета северного неба, руки горячие, слова ласковые. И будем жить с тобой, как прежде жили. (касается его лица и сережки подаренной Ольгой) Милый мой, и твоё сердце успокоится. Не сейчас, но не будет так болеть, когда о графине вспомнишь.
Седой: (обнимает сестру, гладя ее по голове) Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Красиво говорит барин, и нет притворства в словах этих горячих... Только не может он сейчас в будущее глядеть, красота твоя белый свет ему застит, и позабыл он все, а вспомнить рано или поздно придется. (вздохнув) Будь по-твоему, Рада. Я сделаю, как ты просишь. Утро нам путь укажет. (прижимается щекой к ее ладони) А женщину эту забыть не смогу. Куда ни пойду, куда взор ни кину - всюду она... И сердце от этого стонет и из груди рвется, только мук этих ни на что не променяю.
Рада: Люблю тебя всем сердцем, а помочь ничем не могу, Седой - крепка цыганская любовь. Уйдем завтра, и только ветры вольные, да новый день с его радостями и печалями твою тоску развеют. Спасибо, что в просьбе моей не отказал, успеть бы только… (ушла в свою кибитку, легла и закрыла глаза) Владимир... Слишком разные мы с тобой. Прости, что сердце отняла, а своё взамен не предложила. Владимир... Как хорошо и радостно смеяться и молчать с тобой рядом. В глазах твоих светлых отражается речная гладь. Рука тянется непокорных волос коснуться...

Картина 11.

Ольга: (вернулась к дому, но внутрь не вошла) Ние (нет), только (с сарказмом) не в брачную спальню. Я не могу видеть графа сейчас. Я вообще никого не хочу видеть. (Идёт на конюшню, заходит за самый дальний денник и падает на небольшую скамейку. Тихо ржут кони, пережевывая овес, пахнет свежим сеном. Вернулся откуда-то счастливый и радостный барон. Наблюдает, как он спешивается, бросает поводья и с сияющим лицом идёт к дому. Лицо влюбленного человека. Таким был и Александр, пока не узнал правду о браке с Бенкендорфом. Роняет лицо в ладони и плачет)

Картина 12. В комнате принцессы

Натали: (помогает грустной Мари собираться) Ваше высочество, вы же так восторгались красотой здешней природы, хлебосольством барона, русской баней! Вы не успели всем этим насладиться, и хотите уехать? (у ее высочества красные глаза – неужели узнала про Александра и Ольгу? что же теперь будет?! И она сама хороша – развлекалась на утиной охоте и глупых скачках с этим несносным поручиком, вместо того чтобы скрасить одиночество бедной принцессы!)
Мари: Всего этого было… слишком много. Я чувствую себя, как котенок, которого мы с братом в детстве бросили в фонтан.
Натали: (в шоке) О Боже, ваше высочество, вы утопили котенка?!
Мари: (виновато) Нет, мы его потом достали, но он был такой мокрый… и несчастный… И я теперь хочу поскорее оказаться в сухом теплом месте, с чашкой молока и бантиком на шее. (помолчав) Натали, я знаю, отчего вы были такая грустная все эти дни. Мне хоть и больно от того, что вы - самый близкий мне человек - ничего не сказали, но я верю: дружба для вас - не пустой звук.
Натали: (чуть не плача, обнимает принцессу, затем отстраняется, низко опустив голову) Простите меня, ваше высочество... После моего обмана я больше не могу быть подле вас, смотреть вам в глаза... Как только мы вернемся в Петербург, я буду просить государыню удалить меня из вашего окружения.
Мари: Нет, Натали, не нужно расстраивать государыню. Ей и так предстоит… (шмыгнула носом) расстроиться. (пытается завязать ленты на шляпке, но пальцы не слушаются)
Натали: (помогает принцессе завязать бант) Александру Николаевичу вы уже сообщили о вашем отъезде, он не возражал?
Мари: Я написала его высочеству письмо. Наверное, с кучей ошибок. Где же оно? (ищет на туалетном столике)
Натали: Может быть, это? (заметила белый конверт, торчащий из томика Пушкина)
Мари: Да, да, это! Спасибо, Натали! Какая я рассеянная… Вы передадите письмо его высочеству, когда я уеду.
Натали: (твердо) Я уеду только вместе с вами, принцесса, и только если Александр Николаевич вас отпустит.
Александр: (с порога) И вы совершенно правы, княжна. Благодарю вас, а сейчас прошу – оставьте нас с ее высочеством вдвоем.
Натали: (сделав книксен, удалилась, мысленно негодуя на цесаревича, который ведет себя, как восточный деспот, окружив себя гаремом, а все вокруг от этого страдают)
Мари: (увидев Александра, отвернулась к окну и теребит ленты на шляпе)
Александр: (закрыл дверь, чтобы их никто не подслушал, как он сам только что невольно подслушал разговор принцессы с ее фрейлиной) Мари, мне горько, что ваше знакомство с вашей новой родиной началось с огорчения, и что я этому виной, но я вас прошу – дайте мне и России еще один шанс.
Мари: Вы знаете, ваше высочество, что мне трудно устоять против ваших уговоров, но я вас умоляю… пожалейте меня и не просите остаться под одной крышей с моей… nebenbuhlerin.
Александр: У будущей императрицы не может быть соперниц, Мари.
Мари: Я знаю, что многие принцессы так и думают. Те, для которых корона важнее сердца.
Александр: Но немногие из них достойны короны так, как вы.
Мари: Корона… это всё, что вы можете мне предложить? (оставила в покое ленты шляпки и елозит пальчиком по стеклу)
Александр: (подходит к ней и нежно берет за руку) Вы знаете, Мари, что я весь – ваш.
Мари: Нет, не весь. Не лгите.
Александр: Я солгал бы, сказав, что люблю вас, Мари. Но солгал бы и, сказав, что не люблю. Вы стали мне очень дороги за то время, что мы были вместе. Ваш голос, ваши лучистые глаза, ваша милая серьезность… неужели вы меня лишите всего этого, не дав успеть полюбить их всем сердцем?
Мари: Бедную девушку так легко запутать словами… (поворачивается к Александру) Особенно если она очень хочет в них верить.
Александр: (достал из кармана бархатный футляр, а из футляра – пару изящных золотых браслетов с эмалевыми вставками - миниатюрами с охотничьими сценами) Я хотел подарить их вам на балу в честь последнего дня охоты, но решил сделать это сейчас, (застегнул браслеты поочередно на запястьях принцессы) чтобы Диана и Нимврод ниспослали нам обоим охотничье вдохновение.
Мари: (грустно любуется подарком) Спасибо, они очень красивые.
Александр: Я мог бы гораздо больше и восторженнее сказать о красоте их владелицы, но приберегу эти слова до момента, когда вы рады будете их услышать и примите всем сердцем. А пока – будем наслаждаться щедростью золотой русской осени. (поцеловав пальцы невесты, ушел)
Мари: (взяла в руки футляр, на котором золотом вытеснена надпись «Прекрасной охотнице», слезинка капнула на темный бархат) Зачем я осталась, ведь он не любит меня. Не любит…

Картина 13.

Бенкендорф: (просмотрев отчеты жандармов за минувший день, убирает их в стол и запирает ящик на ключ; достает чистый лист бумаги и карандашом набрасывает какую-то зарисовку - эта многолетняя привычка помогает шефу жандармов сбросить умственное напряжение; сегодня из-под его карандаша проступает сценка из таборной жизни - колоритная старуха с длинной курительной трубкой, ряд кибиток, лошади)
Ольга: (Обессилев от слез, долго еще сидела в конюшне, не зная – спала или грезила. Когда с шумом нагрянули конюхи чистить и поить лошадей, тихо выскользнула вон. Осенний день короток, сумерки сгустились рано, побродив по парку, пока совсем не стемнело, нехотя идёт к дому. Поднимает голову на окна своей спальни – они красноречиво светятся. Слезы высохли от ночного осеннего ветра, можно возвращаться. В библиотеке кто-то есть, ускоряет шаг, чтобы не быть замеченной. У спальни поправляет прическу, входит и садится к зеркалу) Я шла мимо библиотеки, там прекрасный диван. Там же вам будет удобно засиживаться за бумагами, граф.
Бенкендорф: (хмыкнув) И вам не жаль изгонять вашего супруга на жесткий диван?
Ольга: (смотрит на отражение графа в зеркале) Будем считать нашу вчерашнюю ночь в одной постели первой и последней.
Бенкендорф: Весьма сожалею, но эта арифметика не годится для супругов, которые наслаждаются медовым месяцем - по крайней мере, в глазах окружающих.
Ольга: Полноте, сударь, кого мы пытаемся обмануть. Только кабан, на которого готовится облава, еще не знает, что наш брак - фикция.
Бенкендорф: (неторопливо убирает не законченный карандашный рисунок в папку, переводит взгляд на графиню, расположившуюся за туалетным столиком; блеск ее драгоценностей, отразившись в зеркале, бьет по глазам; хмуро) Вижу, вы даже для прогулки по саду надеваете украшения?
Ольга: (резко разворачивается к нему) Вас это не касается! (розовеет) Если вы знаете, где я была, то знаете с кем. О чем мы говорили, вам тоже доложили ваши ищейки? Сама я удовлетворять ваше любопытство не стану. Я очень устала, сделайте одолжение, граф, оставьте меня одну. (снова поворачивается к зеркалу и начинает медленно снимать драгоценности)
Бенкендорф: Ошибаетесь, сударыня, меня это касается самым непосредственным образом. Вы - моя жена, если вы еще это не забыли, и я вам не позволю обращаться с моим именем, как со шляпной картонкой! (резко встает из-за стола и подходит к ней, бросает мрачный взгляд на ожерелье, которое она снимает с шеи) Это подарок его высочества?
Ольга: (игнорирует вопрос и убирает ожерелье в шкатулку)
Бенкендорф: Пускай наш брак - спектакль, но декорации в нем должны быть на высоте. Графиня Бенкендорф не может носить драгоценности, подаренные другим мужчиной. (протягивает руку) Пожалуйте сюда это ожерелье, сударыня!
Ольга: (Поднимает на графа удивленные глаза и возмущенно пододвигает ему шкатулку)
Бенкендорф: (берет шкатулку, подходит к окну и вытряхивает ее содержимое на улицу)
Ольга: (Встаёт и уже не сдерживает раздражение) Ну, довольно. Ваше самолюбие удовлетворено? Я ни минуты здесь больше не останусь. Меня диван в библиотеке вполне устроит (идёт к дверям).
Бенкендорф: Я не могу допустить, чтобы моя жена ночевала в обществе Вольтера и Ричардсона. (запирает дверь на ключ) Уже поздно, сударыня. Прошу вас, не делайте мне сцен, пойдемте спать.
Ольга: (Сжимает кулаки, разворачивается и уходит за ширму) Как же вы мне надоели, сударь! Когда мы вернемся в Петербург, я найду способ от вас избавиться! (на ширму ложится юбка)
Бенкендорф: (начинает расстегивать мундир по другую сторону ширмы) Поверьте, сударыня, мне ваше общество тоже не доставляет ни малейшего удовольствия. Можете построить в нашем особняке отдельный вход! (сердито стряхивая упавшую ему на плечо кружевную оборку, отшвыривает юбку на край ширмы и бросает на ее место свой мундир) Вы уже закончили, сударыня?
Ольга: (гневно) Вас в мою комнату никто не приглашал! (видит, что на месте юбки оказался мундир, сдергивает его и водружает туда корсет) Потушите свечи, граф. Ваш вид перед сном обернётся ночным кошмаром.
Бенкендорф: Устал пререкаться с вами, сударыня. (выдернув мундир из-под корсета, расправляет его и развешивает на краю ширмы, где еще осталось немного свободного места) Благодарю, что не велите мне заваривать для вас липовый чай с медом! (задувает свечи и устраивается на своей половине кровати)
Ольга: (Когда гаснет свет, быстро ложится, стянув, в одном рывке с графа одеяло, закутывается в него почти с головой)
Бенкендорф: (пошарив в темноте рукой возле кровати в поисках хоть какого-нибудь покрывала и ничего не найдя, мысленно посылает к чертям все юбки на свете и устраивается спать по-походному)

Картина 14.

Варвара: (Сидит во дворе с Полиной. Обе чистят уток после охоты) Ты ее в кипяток суй, Полька, тогда легче пойдёт. Вот сколько дичи господа настреляли. Осторожнее, перья по всему двору не раскидывай. (В таз с грохотом приземляется что-то. Брызги обдают обеих женщин, раздается их испуганный визг) Батюшки, свят, свят, что это? (со дна таза выуживает бусы и еще что-то блестящее) Полька, глянь! (всплеснув руками) Пропал дом! Господа брильянтами швыряются.
Полина: (вытерла руки о фартук и тянется к цацкам) Раз выбросили, значит, не нужно им, а я давно такие бусики хотела.
Варвара: Да не трожь ты это! Положь. Не наше, а мы не видели. (подхватывает таз и бежит в кухню, там отдышавшись и с круглыми глазами) При покойном барине такого не было. Гости разные наезжали, но чтобы такое! Генерал больно крут. Так и его понять можно. Какой муж чужие подарки терпеть станет?! (вздохнула) То ли еще будет с такой мамзелей в женах. (Полине) Ты уток, как ощиплешь, на ледник отнеси, а я тестом займусь.
Полина: (прихватила-таки во дворе эгретку с рубинами, тайком полюбовалась и сунула в карман фартука) У меня коса не жиже, чем у генеральши, найду, куда красоту приспособить. (унесла уток и бегом назад, чтобы Варвара ничего не заподозрила)
Варвара: (хлопочет по кухне) Вот, Полюшка, как оно бывает. Господа знатные, а не живется им по-людски. Ты Никитки держись, он парень работящий, не пьющий, не то, что мои мужики. Первый-то Василий еще ничего был, меру знал. Степан от пьянки помер, Кузьму я сама выгнала, больно злючий был. Напьется и давай меня по двору гонять. Барин покойный шибко на него за это серчал. А я что, я привыкшая. С Павлушей моим последним (утирает слезы передником) хорошо жили, но недолго. Марфа, прислуга Долгоруковская, так и крутила у него перед носом подолом. А мужик он что? Позвали и побежал. Эх... У господ оно так же. Генерал - какой солидный мужчина, а племянник у него дурак дураком. С такой родней врагов не надо. Принцесса - милая, добрая, такую радость Бог наследнику послал. Так нет же, тоже носом на сторону вертит. За барина нашего, Владимира Ивановича переживаю. Кого он нам в дом хозяйкой приведет?! Он же с детства у нас лихой и неугомонный. Никого не слушал, делал, что хотел. Вера Николавна, царствие ей небесное, любила его без памяти, всё сыночку позволяла. Гувернер-немчура человек добрый был, так только руками разводил. Иван Иванович и голос повышал, и наказывал, а всё без толку. Своенравный Владимир Иванович, никто ему не указ. Отец Георгий на обедне проповедь говорит, а сам Владимира Ивановича глазами сверлит. (смеется) Нашему хоть бы хны, он княжне Долгорукой в это время подмигивает. А барышни по нему сохнут... Так и есть с чего: красавец ведь писаный! Помнишь, как переживали, когда на Кавказе служил. С его-то характером. Вернулся, вся усадьба две недели пила на радостях. Иван Иванович тоже тогда силенок не рассчитал. Схоронили, упокой господи его душу. С тех пор рассолу много держим.
Полина: (заслушалась рассказа Варвары, но хоть про кухаркиных мужиков и про шалости молодого барина интересно, свое заботит крепче) Вот ты говоришь, держись за Никитку. А как держаться, если он ничего всерьез не говорит? Все ему шуточки, да прибауточки...
Варвара: Что за молодежь пошла, не могут сами друг с дружкой сладить. Подскажи, да покажи, еще и свечку подержи. (накрыла раздобревшее тесто чистым полотенцем и принялась шинковать капусту для начинки) Ладно, Полька, не куксись, твой будет Никитка. Дашке не отдадим, она конопатая.

Конец четвертой части.

Отредактировано Кассандра (2024-03-04 01:54:21)

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. «Заветная клюква»

Картина 1.

Бенкендорф: (Убедившись, что оба их высочества благополучно вернулись с рыбалки и отужинали, а новая гостья вместе с фрейлинами и болонкой, по сведениям прислуги, уже почивает, идет к себе. Ложится на своей половине кровати, укрывшись пледом – графиня спит, по своему обыкновению намотав на себя все огромное одеяло, – но заснуть не удается. Проворочавшись всю ночь, на рассвете встает и, набросив на плечи мундир, садится у окна работать. Часа полтора заставляет себя читать отчет полковника Дубельта, потом достает чистый лист бумаги и начинает рисовать, не сосредотачиваясь на том, что рисует - размышляя, от каких новых развлечений придется охранять юных августейших подопечных и каких сюрпризов ждать от визита ее величества… На минуту отвлекшись от этих мыслей, вдруг обнаруживает, что изобразил портрет графини, какой она вчера была на рыбалке – с чуть прикушенной от напряжения губой, в глазах – огонек азарта, на лоб упал непослушный локон. Некоторое время непонимающе смотрит на рисунок, хмурится, потом откидывается на спину кресла и, прикрыв глаза, мучительно трет ладонью лоб. Наконец, вздохнув, убирает портрет Ольги в папку с рисунками, встает и решительно застегивает мундир, однако перед тем, как выйти из комнаты, ненадолго задерживается, глядя на спящую жену.)

Картина 2.

Солнце золотит верхушки деревьев, просыпаются птицы, просыпается табор. У догорающего костра сидит Рада, у её ног расположился Владимир. Проговорив всю ночь, они так еще много не сказали друг другу. Глаза в глаза, расстаться нет сил, но новый день зовет к новым заботам.
Владимир: Вечером начинается осенний праздник. Я вернусь за тобой к закату. И скажи Седому, что на празднике всем желающим из табора места и еды хватит. (Хочет поцеловать ее еще раз, но понимает, что едва ли тогда уедет. Подмигнув девушке, садится на коня и направляется в усадьбу)
Рада: (Взмахнула на прощание рукой. Смотрит вслед, пока всадник не скрылся из виду) Владимир... Володя... Пусть эти слова сожгут губы, но я скажу тебе - люблю. Люблю тебя, мой единственный!
Седой: (сидит рядом со старым цыганом, устало глядя перед собой, печаль свою тихо ему изливает) Не знаю, что делать, отец, не знаю... Слишком тяжело оставаться мне здесь. Пламя в груди не утихает, только жарче горит... А память туда манит, куда нельзя мне. Нельзя мне видеть ее, Алеко! Слишком кровь цыганская горяча - внутри что-то смириться не хочет и протестует душа...
Рада: (Идёт к Седому, про себя) «Милый мой, братец, прости меня, что в счастье своём о твоей беде забыла. Чем помочь тебе, не знаю, и утешить не смогу. Пока мы здесь - не будет тебе покоя. В дороге легче будет, память не болит, как сердце. Ради тебя я готова снова в путь. Пусть простит меня Владимир, но и брат мне дорог. Только не сегодня, прошу, не сегодня...» (подходит к брату и улыбается, чтобы он не догадался о её мыслях) Как спалось, Седой? Владимир нас на ночной праздник приглашает. Весь табор. (обнимает его) Ты пойдешь со мной?
Седой: Праздник? Господам этим целые дни в забаву! (мягко проводит рукой по лицу Рады) Зачем спрашиваешь, разве ты не моя любимая сестра? Разве изменилось меж нами что-то за последние дни? (улыбается) За всех наших говорить не стану, но мы с тобой всегда неразлучны были - куда ты, туда и я...
Рада: Меж нами нет, Седой, а с нами - да. Не те мы уже, что прежде. Сердца наши нам не принадлежат. Улыбнись мне, скоро будет праздник. Возьми гитару, Седой, спой гостям Владимира. Может, любовь твоя на зов откликнется. И всех наших с собой позовем. Будем веселиться, чтобы для тоски места не было.
Седой: (Вспоминает слова, сказанные любимым голосом: «Так никто не пел для меня, Седой...» И в душе против воли и разума оживает надежда.) Возьму, только песен веселых не обещаю. Пусть господа сами выбирают, слушать аль нет.

Картина 3.

Александр: (сидит утром в комнате у императрицы, гладит по упитанной спинке Зизи, которая лежит у него на коленях) Матушка, так неожиданно, что вы решили приехать. А отец... он не собирается почтить нас визитом?
Шарлотта: (надкусывая свежую ватрушку, задумчиво жует) Это, конечно, не миндальное пирожное... (откусывает еще) Но, пожалуй... (доедает первую ватрушку, берет вторую) Пожалуй, я прикажу, чтобы во дворце иногда подавали такие. (Александру) Его величество отбыл в Гатчину и, насколько мне известно, не собирается скоро оттуда выехать.
Александр: (теребит на шее у болонки голубой бант) Матушка, можно, я подарю Зизи розовую ленту или персиковую?
Шарлотта: Голубой - это самый прекрасный цвет на свете! (забирает болонку у сына и заботливо расправляет слегка помявшуюся ленточку) Изящней, чем Ольга, никто не умеет завязать бант, но мне пришлось с ней расстаться - все фрейлины рано или поздно выходят замуж... (взгляд на Александра) Надеюсь, мой дорогой, тебя это известие не слишком огорчило?
Александр: (чуть побледнев) Сколько бы это меня ни огорчило, матушка, я не хочу еще больше огорчать принцессу Мари.
Шарлотта: (в удивлении подняв брови) Вот как? Ты больше не хочешь огорчать Мари, Саша? Но это значит...
Александр: Это значит, матушка, что вы с отцом достигли своей цели... но ценою несчастья бедной Ольги.
Шарлотта: Неужели она несчастлива в браке? (ест третью ватрушку) Как странно in den Flitterwochen*.
Александр: (сердито) Матушка, у вас нет сердца! (уходит, хлопнув дверью)
Шарлотта: (оставшись одна, позволяет себе торжествующе улыбнуться) Она несчастлива в браке, значит, и он – тоже! (чмокает Зизи в лохматую щечку) И он будет наш!

Картина 4.

Ольга: (Разметалась во сне по подушке, последние дни совершенно её измучили: несколько счастливых мгновений в объятиях Александра, жесткий тон графа, боль расставания, страх, безнадёжность и ссоры. Открытое настежь окно прошлой ночью. Просыпается с мучительной головной болью, попыталась было сесть, но обессиленно падает на подушки. Коснулась лба – пылает)
Бенкендорф: (Вернулся с чуть влажными после купания в озере волосами - в этот раз холодную утреннюю ванну пришлось продлить, чтобы разогнать последствия тяжелой бессонницы и сделанного им открытия, с которым он пока еще не свыкся и не знает, как быть. Заходит, только чтобы забрать со стола бумаги, думая, что жена уже спустилась вниз, и удивляется, застав ее еще в постели) Доброе утро! (хочет пошутить про вчерашнюю рыбалку, но присмотревшись внимательней, замечает у Ольги на щеках лихорадочный румянец и нездоровый блеск в глазах) Вы хорошо себя чувствуете, сударыня?
Ольга: (Откуда-то издалека слышит мужской голос и еле-еле разлепляет губы) Со мной всё хорошо, сударь. Если вы дадите мне одеться, я скоро спущусь к завтраку.
Бенкендорф: (подходит ближе и решительно кладет руку ей на лоб) Да у вас жар, сударыня! (ругая себя, что не заметил этого раньше, выходит в коридор и, позвав адъютанта, велит ему немедленно отправляться за доктором; возвращаясь в комнату, Ольге) Оставайтесь в постели, сейчас привезут врача. (видя, что она тянет на себя поверх одеяла еще и плед) Только не нужно кутаться, будет еще тяжелее. Быть может, вам принести что-нибудь - чаю, молока? Я сейчас распоряжусь... (снова открывает дверь)
Ольга: (Слабым голосом, не замечая руки графа) Оставьте меня одну, сударь. Мне ничего не нужно.
Бенкендорф: Позвольте в этом усомниться. И одну я вас не оставлю, не просите. (снова выходит в коридор, чтобы отправить кого-нибудь на кухню)

Картина 5.

Варвара: (Видит какую-то суету в передней. Ловит жандарма за фалду мундира) Что случилось, голубчик? (узнает от него, что генерал вызвал доктора к графине) Батюшки, генеральша захворала! (на кухне ставит на поднос чайник с чаем, плошки с мёдом и молоком, вытаскивает из шкафчика какие-то склянки, принюхивается, морщится и тоже ставит на поднос) Сычихины снадобья в самый раз в этом деле. (семенит с подносом к спальне Бенкендорфов, графу) Вашевство, я тут для графинюшки попить принесла. (оттесняет Бенкендорфа пухлым плечом и протискивается в спальню по-хозяйски ставит поднос на столик, смотрит на Ольгу) Как же вас так угораздило-то, барыня? Ну ничего, ничего, я знаю, что нужно делать. (графу) Зачем дохтуров беспокоить, сами справимся. Мы такие хвори привыкшие лечить.
Бенкендорф: (с подозрением указывая на поднос) Что там у вас?
Варвара: (разбирая склянки) Так знамо что - лекарства, барин. Не беспокойтесь, эти снадобья барон наш принимал, и Аннушка, и я грешная. Все выжили. Это от ломоты, это от головы, это от понос… нет, это не нужно. Вот оно! (капает несколько капель в чай и с ложечки пытается поить Ольгу. Та отворачивается, сама берет чашку и машинально выпивает. Графу) Вашевство, это надо давать каждый час. Я забегать буду.
Бенкендорф: (ошарашенный напором Варвары, не сразу находится с ответом, и только когда кухарка покидает комнату, начинает смеяться) Ей бы партизанским отрядом командовать, да с вилами на Бонапарта! (поворачивается к жене) Придется вам потерпеть меня, Ольга Адамовна - по крайней мере, до тех пор, пока доктор не подтвердит, что лечение, прописанное вам корфовской кухаркой, не пойдет во вред. Только не тратьте силы на возражения! Если вы имеете, что высказать мне - выскажете, когда поправитесь. (подтаскивает кресло ближе к кровати и занимает пост возле больной супруги)
Варвара: (возвращается на кухню походила беспокойно, вспомнила сумрачное лицо графа) Переживает-то как... (поставила на поднос графинчик водки, положила закуски и отправила Польку с подносом в комнату к Бенкендорфам)
Бенкендорф: (Оценив по размеру графинчика глубину заботы кухарки, позволяет себе выпить одну рюмку, ощутив настоятельную в этом необходимость. Через полчаса жандармы привозят доктора, тот прописывает графине постельный режим. Отведав Варварино зелье, авторитетно заявляет, что оно «небесполезно», оставляет еще какие-то порошки и, просив послать за ним, если жар усилится, уезжает. Посмотрев на часы, граф наливает микстуру в чашку и протягивает Ольге, пытается шутить) Чем прилежнее вы будете лечиться, тем быстрее освободитесь от моего общества.
Ольга: (Нет сил спорить и возражать, берет протянутую чашку, выпивает и возвращает графу) Дзиенькуе. (Опускает веки, чтобы не видеть Бенкендорфа. Красно-желтый дождь из листьев перетекает в серебристую дорожку на поверхности ночного озера, слышится плеск воды... графиня засыпает)

Картина 6.

Александр пришел в оранжерею барона, которая славится на весь уезд, приказал садовнику составить букет из белых роз, тот проворно защелкал ножницами, и через несколько минут букет готов – великолепный букет, какой соорудит не каждый дворцовый цветочных дел мастер. Розы свежи и благоуханны, как утро в райском саду, и память невольно уносит Александра в недавнее прошлое, когда он рассыпал лепестки алых роз, как брызги страсти из его пылающего сердца, под ноги той, что горделиво обронила: «Мне нравятся белые» - и прошла мимо. Ни одна другая женщина не позволила бы себе так ответить наследнику престола. Ни одна другая не была так достойна его любви.
Александр: (тряхнув головой, отогнал непрошеные воспоминания – она сама должна принять решение, дать их чувству новую жизнь, или переступить через него, как через те лепестки роз; вернулся в дом, прикрепил к букету записку «Доброе утро!» и послал Полину поставить розы принцессе на столик)
Мари: (просыпается и сразу замечает большой букет, с прикрепленной к нему запиской) Ах, какие красивые розы! (вдыхает пьянящий аромат и читает записку) Как это мило с его стороны… (проводит пальчиками по лепесткам, грустно вздыхает)

----------
* В медовый месяц (нем.)

Картина 7.

Бенкендорф: (увидев, что Ольга уснула, зовет горничную, велит ей безотлучно сидеть при больной и сообщить ему немедленно, если графине что-то потребуется, или вдруг станет хуже; выходит в коридор, и едва успев свернуть за угол, встречает Шарлотту с болонкой на руках, отвешивает поклон) Ваше величество...
Шарлотта: (не дает договорить) Баронесса фон Кенигсберг, граф! (внимательно на него смотрит) У вас неважный вид, Александр Христофорович. (вкрадчиво голосом, взгляд искоса) Вы так утомлены делами... или медовым месяцем?
Бенкендорф: (Шарлотте, с трудом маскируя раздражение светским тоном) Госуда… госпожа баронесса, ваша тревога напрасна. Не могу отрицать, дел у меня в связи с чередой охотничьих праздников прибавилось, однако тот, кто умеет правильно распорядиться делами, не умеет и уставать.
Шарлотта: Делами государственными... (дотрагиваясь веером до звезды Андрея Первозванного у генерала на груди) а сердечными?
Бенкендорф: (позволяет себе беззаботную улыбку, хотя хочется скрежетнуть зубами) Во время медового месяца они не могут обстоять плохо.
Шарлотта: (журчит сладким голосом) Александр Христофорович, я понимаю, что ваше самолюбие заставляет вас сейчас быть неискренним со мной, но не нужно притворяться. Я всё знаю, вас использовали как ширму... О, эта коварная женщина, сначала она поймала в свои сети моего сына, теперь - вас... Несомненно, вы сами тоже уже всё поняли про нее, и должно быть, очень страдаете... Mein Herz tut weh, когда я об этом думаю. Вы не заслужили такого отношения. (говорит тише и проникновеннее) Но помните, когда вам станет особенно грустно, вы всегда можете меня навестить, и теперь вам для этого даже необязательно будет ехать в Петербург... мы с вами будем пить кофе и болтать по-немецки, как в пятнадцатом году в Берлине - помните? Вы были такой бравый молодой офицер, хотя уже и тогда немножко бука - ни одной из прусских дам не удалось добиться вашей благосклонности.
Бенкендорф: (с каменным лицом выслушав речь Шарлотты) Вероятно, ваше величество введены в заблуждение слухами, которые всегда были, есть и будут. Но, что бы ни утверждали злые языки, графиня Бенкендорф – дама, достойная всяческого уважения, иная не могла бы быть моей супругой. А теперь нижайше прошу меня извинить – служба. (отобрав наконечник аксельбанта у пристроившейся его грызть болонки, отвешивает поклон и удаляется)
Шарлотта: (проводив графа взглядом) Теперь мы знаем его больное место, Зизи! Он без ума от своей жены и, кажется, весьма чувствителен к слухам... (поправляя на болонке голубой бантик) Надеюсь, мы найдем здесь тех, кто умеет их правильно распространять.
Забалуев: (появляется в усадьбе) Разведаю, что да как, да Марью Алексевну порадую новостями. (слоняется по комнатам и встречает Шарлотту) Вввваааше величество!
Шарлотта: (увидев Забалуева, надменно) Баронесса фон Кенигсберг, сударь! С кем имею честь? Не припомню, чтобы я вас видела раньше.
Забалуев: Разумеется, моя ничтожнейшая персона не могла привлечь вашего августейшего внимания, но из моей памяти встреча с вами не могла исчезнуть бесследно! Я имел счастье на вашей прогулке в Екатерининском парке удостоиться интереса вашей п... пр... прелестной болонки!
Шарлотта: (брезгливо посмотрев на подобострастно склонившуюся перед ней лысину Забалуева, думает, что такие люди могут быть весьма полезны) Вы - хозяин этого поместья?
Забалуев: Увы, нет, хотя охотно исправил бы это недоразумение! Если вашему величеству угодно сохранять инкогнито, я весь к вашим услугам!
Шарлотта: (милостиво кивает) Если вы докажете, что способны не только сохранять инкогнито - нет ничего невозможного. Я пью чай в пять часов, вы можете прийти. (удаляется с тявкающей Зизи)

Картина 8.

Александр: (входит в гостиную, где уже сидит у камина принцесса) Доброе утро, Мари! (целует ей руку) Как вы провели ночь? Вчерашняя рыбалка вас не слишком утомила?
Мари: Наоборот, я спала, словно младенец.
Александр: (садится рядом с Мари) Мне до сих пор не верится, что мы вчера поймали золотую рыбку. Наверно, это какая-то проделка Корфа... но все равно, как это было волшебно, правда? (смеется, потом вновь становится серьезным) Мари, вы еще не знаете, что государыня здесь?
Мари: (широко открывает глаза от удивления) Как – здесь? Warum?!
Александр: Я не знаю, зачем она приехала, и меня это, не скрою, немного тревожит... (берет руки Мари в свои, смотрит ей в глаза) Но мы ведь не позволим никому испортить нам праздник, правда? (после паузы) Вам понравились цветы? Надеюсь, я угадал с розами.
Мари: Розы прелестны, спасибо. (Хоть я предпочитаю фиалки.) Вы собираетесь избаловать меня подарками.
Александр: Не больше, чем всех нас избаловал барон Корф осенними развлечениями. Владимиру доставляет удовольствие радовать своих гостей, а мне – мою невесту. (Будь в этой милой девочке хотя бы половина Ольгиного огня, ему бы не пришлось откупаться драгоценными безделушками и цветами)
Мари: Вы очень внимательный жених, ваше высочество. (По правде говоря, успела устать от шумного русского хлебосольства и предпочла бы посидеть в уютной беседке с сентиментальным романом, но понимает, что среди веселых забав жениху легче терпеть ее общество, а она не может решить, легче страдать рядом с ним или вдали от него)
Александр: Вчера вы называли меня Алексом, как прежде.
Мари: Это были чары золотой рыбки. Волшебная ночь прошла, и они развеялись.
Александр: (вздыхает) Значит, рыбка была все-таки не настоящая. (переглянулись и оба невольно рассмеялись)

Картина 9.

Варвара: (Поднимается в комнату Бенкендорфов. Тихо стучит в дверь. Ей открывает Дарья) Спит? Вот и славно. Проснется - снадобье Сычихи дай, завтра уже здоровенькой будет. Средство верное. (протягивает поднос, уставленный расстегаями, между которыми приткнулась чашка с бульоном) Намедни генерал с генеральшей огромного сома с рыбалки принесли. Вот напекла расстегайцев, пусть откушает. И бульон. Тьфу ты, слово нерусское, противное. Бульон ентот - первейшее средство от простуды! (возвращается на кухню)
Никита: Варвара, ну их, господ, с этим бульоном! Ушицы свари понаваристее!
Варвара: Так оно это и есть ушица. Я только рыбу оттудава убрала. Господа это бульоном называют. Скажу генеральше, что уха, она же есть не станет. А вот тебе налью, как есть. (пододвигает Никите полную тарелку ухи) Расстегаи тоже бери, пока горячие. Ну как у вас с Полькой-то? Ладится? Ты, Никитушка, с ней не балуй. Она девка хорошая, не смотри, что дуреха. Это от молодости у нее. Не обижай ее. Ежели серьёза у тебя к ней нет - не лапай.
Никита: Берешь товар - а пощупать нельзя? (уминает расстегаи за обе щеки)
Варвара: Я тебе пощупаю! (замахивается на конюха полотенцем) Лучше скажи-ка мне, что за новая барыня прикатила. С собачонкой которая?
Никита: Барыня с собачонкой? Первейшая барыня, точно тебе говорю! Карета аглицкая, кони отличные. Ахтару нашему не чета, но для дамского экипажу самые лучшие. А попоны, а сбруя? Верно тебе говорю, поважней генеральши барыня!
Варвара: Вот и я смотрю, больно форсу много. Господин Забалуев только пыль с ее туфель не слизал. Верная примета. Как бы нашему барину такая гостья боком не вышла. Запропастился где-то Владимир Иванович. Видно, в таборе со своей Рады глаз не сводит. Если так дело пойдёт, туды и жить переедет совсем.
Владимир: (Оставив коня на конюшне и дав несколько указаний мужикам, сваливающим на повозку треноги и вертела, входит в дом, идет на кухню) Варенька, завтрак в комнату баронессы фон Кенигсберг отнесли? Фарфор, посуда, салфетки и прочее – все самое лучшее. И все, что потребует баронесса, исполнять незамедлительно. (Никите) Ахтара вечером оседлаешь. Пусть погуляет со мной по ночи.
Варвара: Барин, слава Боженьке, вижу вас дома! Баронессе Кени… Кексы… не выговоришь имена эти, всё подали, не беспокойтесь. Каждый каприз будет исполнен. Вижу, важная дама к нам припожаловала. Владимир Иванович, а Рада где? Куда молодую хозяйку запрятали?
Владимир: (улыбнувшись) Рада в таборе, пусть отдохнет после вчерашних впечатлений. Ночь нынче праздничная, надеюсь, это все еще помнят. Так что тебе командовать в этот раз поболе придется.
Варвара: (расплылась в довольной улыбке) Всё сделаем, барин. Гости языки проглотят. Только с этими праздниками одни расстройства. Вот и генеральша слегла. Жар у нее. Я ей снадобья Сычихи отнесла. Вот бы Рада ее полечила. Я после её ручки аж на десять лет помолодела. Думаю снова замуж пойти! (смеется)
Владимир: (Шепотом Варе сообщает, кто на самом деле баронесса фон Кенигсберг) Я знаю, Варя, что болтать ты никому не будешь. Сказал, чтобы знала, какая гостья к нам пожаловала. И, возможно, следом за ней последует не менее важный гость. (многозначительно посмотрев на кухарку, выходит из кухни)
Варвара: (услышав настоящее имя гостьи, с открытым ртом плюхается на лавку)

Картина 10.

Натали: (Смотрит из открытого окна на двор. Ночью ей виделся дурной сон... Тревожные мысли с силой обуревают девушку. Все ли в порядке с Сержем? Хотя, право, что с ним может быть? Русалки ведь только в сказках бывают, и вообще, этот нахал недостоин, чтобы она о нем думала. Стук в дверь заставляет ее вздрогнуть, горничная принесла утреннюю почту. Письмо от отца, нежно-увещевательное: «Дорогая, от одного приятеля я узнал, что на балах моя красавица все чаще появляется в обществе князя Андрея Долгорукого... Замечательный выбор, девочка! Мы с маман весьма счастливы, что ты, наконец, остановила свой придирчивый взгляд на серьезном и, что более важно, подающем надежды молодом человеке!» Грустно повторяет) Весьма счастливы... Ах, папА, как немного нужно в вашем понимании для счастливого брака... (Другое письмо - знакомым каллиграфическим почерком. По мере чтения, в глазах княжны появляется сначала скучающее, затем досадливое выражение. Комкает листочек бумаги.) Надо будет написать любезному Андрею Петровичу, чтобы впредь потрудился сам сочинять свои «страстные» послания, а не выдергивал подходящие фразы из новомодных романов, при этом выдавая их за настоящие чувства.

Картина 11.

Ольга: (Она опять во дворце. Слышится веселый голос Натали: «Оленька, тебе очень идёт это ожерелье». Вдруг ожерелье спадает с шеи и оказывается на полу, чьи-то руки её обнимают. Саша? Слышится грустная цыганская песня, и на нее с мольбой смотрят черные глаза. Огромный сом в голубом мундире на серебряном блюде… Просыпается) Какой нелепый сон… (горничной) Иди, милая, мне уже лучше. (Дарья отвечает, что уйти не может – приказ графа) Оставь же меня. Я скажу графу, что это моя просьба, он не будет тебя ругать. (Когда за Дарьей закрывается дверь, откидывает одеяло и встает. Укуталась в шаль и бросила взгляд на чашку с бульоном - мутит от одного вида еды. Опустилась в кресло у письменного стола, и рука сама открыла черную папку) Любопытно, чьи это рисунки? (перебирает) Неплохо… Очень даже неплохо… (Кавказский хребет и пасущиеся в долине кони, зарисовка из жизни станционного смотрителя, цыганский табор и старая цыганка с трубкой во рту, слабая улыбка тронула губы) Господин Корнеев был бы весьма удивлен, увидев это... Что?! (в руках был её собственный портрет. Ошибиться было невозможно – именно такой она была вчера на рыбалке. Стало жарко внутри. Резко захлопнула папку, и отчего так душно?! Вышла на балкон, облокотилась о перила и глубоко вдохнула свежий осенний воздух)
Бенкендорф: (идет по двору, на ходу распечатывая пакет из Петербурга с докладом от заместителя; графа догоняет денщик со словами: «Ваше сиятельство, Сергей Дмитрич нынче у себя не ночевали-с») Ну, и что – не ночевал? Напился где-нибудь или с девицей какой… (бегло просматривает документ) Найдется Сергей Дмитрич – проспится и вечером, как миленький… (поднимает случайно взгляд на балкон и замечает там графиню; не договорив, бросается в дом, взбегает по лестнице на второй этаж, врывается в комнату и на балкон) Ольга, что вы делаете?! (подхватывает ее на руки и несет обратно в комнату, укладывает в кровать и накрывает сверху одеялом) Я настолько вам надоел, что вы решили сбежать от меня на тот свет? (сердито захлопывает балконную дверь)
Ольга: (Сердито подтягивает одеяло до самого подбородка) Не смейте называть меня Ольгой и графиней тоже. Будет достаточно, если вы не забудете моё отчество. Поражена вашей трогательной заботой. (коснулась прохладной ладонью лба, опять начинался жар) Что следующее? Будете кормить меня с ложки?
Бенкендорф: Разве супругам не положено заботиться друг о друге, Ольга... Адамовна? Помните – «в болезни и в здравии...»?
Ольга: Мы с вами оба лгали у алтаря, вы это прекрасно знаете, сударь. Каждый преследовал свои цели.
Бенкендорф: (невесело усмехнувшись) Может, в наказание за эту ложь нам теперь и приходится дословно исполнять клятву, которую мы давали не от сердца?
Ольга: Зачем же так утруждаться? Все, что делается без любви, в конечном итоге, не приносит ни радости, ни удовлетворения. Если только вы не понимаете под такой заботой обо мне любовь христианскую. (усмехается) Не смею вам мешать быть добрым самаритянином.
Бенкендорф: Я ничуть себя не утруждаю, мне приятно о вас заботиться. Однако не могу не признаться, что частично этой заботой я пытаюсь искупить мою вину, пусть даже невольную, в вашей болезни. (ворчит) Где ваша горничная? Почему вы одна? (заметив, что у нее снова начало пылать лицо, оставляет сердитый тон, наливает микстуры в чашку и протягивает ей выпить)
Ольга: (Берет из рук графа чашку, озабоченно) Не ругайте Дарью, прошу вас. Я сама настояла на том, чтобы она ушла. (Выпивает и протягивает чашку Бенкендорфу. Случайно их пальцы соприкасаются. Вздрагивает и убирает руку)
Бенкендорф: (чуть хмурится, заметив, как ей неприятно его прикосновение) Я сам виноват, что так надолго покинул вас без внимания. (ставит чашку на столик) Если вам скучно - не желаете что-нибудь почитать? (оглядывается на письменный стол, замечает уголки листков, белеющие из небрежно закрытой папки, меняется в лице, но тут же берет себя в руки; Ольге) Какую книгу вам принести?
Ольга: У меня нет сил с вами спорить, граф, и читать тоже нет сил. Вынуждена просить у вас прощение за своё любопытство. Для меня это крайне нелестно. Ваши рисунки меня удивили. Не могу оценить ваши достоинства жандарма, но как художник, вы могли снискать славу, если бы избрали это поприще. Я больше никогда не притронусь к вашим бумагам, это вышло случайно. Простите. (отворачивается от Бенкендорфа и, не мигая, смотрит на пламя свечи)
Бенкендорф: (с напряжением слушает ее, но постепенно начинает понимать, что она сделала из увиденного в папке совсем не тот вывод, который казался очевидным; испытывает вместе и облегчение, и разочарование: с одной стороны, ее слова, если она не догадалась о его чувствах, нельзя воспринимать, как болезненное «никогда», с другой - сказать то, чего не смог ей сказать его рисунок, теперь должен будет он сам, а он пока не представлял, как это сделать, но и отступать не намеревался; вслух) Не стоит извинений. Об этом моем увлечении неизвестно никому, кроме одного старого моего полкового товарища, который сейчас очень далеко и, может быть, даже и не вспомнит, какому я предавался занятию в промежутках между атаками и отступлениями. (Сержу Волконскому едва ли теперь до подобных воспоминаний) Не знаю, почему я ни с кем этим не делился - едва ли из опасения насмешек; просто, вероятно, не нашлось никого, с кем бы мне было интересно об этом поговорить. (видит, что Ольга не поворачивает головы) Я вас утомил? Простите, мне следовало вспомнить, что вам необходим покой.

Картина 12.

Натали катается в саду на качелях, Александр стоит рядом, помогая ей раскачиваться.
Александр: Что вы говорите, княжна – значит, принцессе Мари нравятся фиалки? А мне она ни словечком об этом не обмолвилась.
Натали: (болтая ножкой в кокетливой туфельке) Должна же быть в девушке какая-то загадка, ваше высочество.
Александр: Тогда не выдавайте меня принцессе, прошу вас, пусть она думает, что я сам разгадал ее секрет.
Натали: Я промолчу, но не ради вас, а чтобы ее высочество не обвинила меня в чрезмерной болтливости. (сердится, что наследник так скоро забыл Ольгу, отдав ее в лапы бармалея-графа, но и милую принцессу тоже жаль… сплошные неприятности от этих мужчин, в том числе и в основном – от жандармского поручика)
Александр: (сильней толкнул качели) Ваш брат прав, Натали, иногда вы бываете ужасной занудой!
Михаил: (подает голос из-за кустов) Не иногда, а постоянно, ваше высочество!
Александр: (ворчит) У Репниных это семейная черта.
Владимир: (подходит к качелям, некоторое время с улыбкой наблюдает, как юбки Натали порхают среди осенней листвы) Спешу вас обрадовать, друзья мои – сегодня нас ждет великолепный праздник осени. Ночь, когда исполняются желания, горят костры, многие гадают на судьбу и сжигают невзгоды. Будут лодки, горящие венки на воде, прыжки через костер и поиски клюквы.
Александр: Барон, вы, как неистощимый волшебник, изобретаете для нас всё новые и новые забавы, одна другой увлекательнее. А наши дамы, уверен, полны веселья и отваги, чтобы пуститься в подобное опасное ночное приключение!
Натали: (радостно смеется, взлетая на качелях над их головами) Вот это мне по вкусу, Владимир! Жизнь бьет ключом! А где же та прекрасная черноглазая девушка, которая вчера двумя словами сделала то, что не под силу лучшим придворным докторам?
Владимир: Первый костер зажигать вам, ваше высочество. А листья для венков лучше собирать сейчас, и плести эти чудесные украшения тоже. (улыбнувшись Натали) Прекрасная девушка вечером обязательно будет в нашей компании, княжна. Как и ее брат и, я очень надеюсь, их друзья-цыгане. Этот народ скучать не умеет и способен своим задором заразить всех вокруг.
Натали: Чудесно! С ее братом я тоже уже знакома. Этот цыган подкупил меня своей честностью, надеюсь узнать ближе и Раду... Кажется, так ее зовут? (помрачнев) Лишь бы угрюмый господин главный жандарм не испортил нам настроение своими мерами безопасности.
Михаил: (из-за кустов) Я не Бенкендорф, но через костер тебе прыгать не дам, сестрица. Сиди на берегу и плети венки!
Владимир: Мишель, ты бы сестру еще в терем запер, по заветам древнего домостроя. (усмехнувшись) А насчет господина графа, я надеюсь, что он не станет цербером на нашем празднике. Ну не совсем же он бесчувственный служака, чтобы не внять прекрасному хотя бы два раза в год.
Александр: Для господина жандарма прекрасное - это строгий порядок и муштра. Однако, вы правы, надо попытаться с ним договориться, чтобы ему не вздумалось призвать на помощь моего отца... Но сначала вызволю Мари, которую снова взялся донимать уроками русского языка Василий Андреевич. Свалился нам на голову благодаря моей матушке.
Владимир: Да-да, ваше высочество, русский язык куда приятней учить на свежем воздухе, чем по скучной книжке! (улыбнувшись Наташе) Дорогая княжна, у меня к вам просьба. Не откажите в любезности составить мне компанию и нанести визит шефу жандармов. Нам нужно выпросить у него как минимум улыбку, которую мы воспримем одобрением веселья возле озера.
Натали: Думаете, вдвоем мы лучше справимся с этой задачей? Учитывая наш последний с ним разговор... (сникает, но в следующую минуту глаза ее уже озорно блестят) Впрочем, я готова попробовать!

Картина 13.

Владимир: (подошли к комнате Бенкендорфов, вежливо стучит)
Бенкендорф: (услышав стук, недовольно хмурится, выходит в коридор, прикрыв за собою дверь) Барон? Княжна? (переводит настороженный взгляд с одного на другую) Чем обязан?
Владимир: (улыбнувшись) Добрый день, Александр Христофорович. Мы не нашли вас в окрестностях, поэтому я позволил себе нарушить покой графини и ваш, постучав в эту дверь. Сегодня вечером ночной праздник, который по обычаям продлится всю ночь. Традиционные осенние гуляния с кострами, песнями и танцами. В числе развлечений – поиски заветной болотной клюквы, символа праздника. Его высочество, узнав об этом, пришел в восторг, однако, я не имею права не сообщить о празднике вам, поскольку территория для охраны значительно расширяется. Но и не пригласить на праздник Александра Николаевича не могу тоже...
Натали: (выдавливает из себя ослепительную улыбку)
Бенкендорф: (выслушав Корфа) И где же предполагается провести сей праздник, если не считать поисков клюквы на болоте, - во дворе перед домом?
Натали: Ах, граф, неужели вы считаете нас всех малыми детьми, которые могут играть только на глазах у взрослых? (усилием удерживая улыбку на лице)
Бенкендорф: Напротив, княжна, я бы предпочел, чтобы этот праздник состоялся как можно дальше от дома - моя супруга нездорова, и ей необходим покой, а его высочество, простите, тихо веселиться не умеет.
Владимир: Праздник будет на озере. Там вовсю идут приготовления. Нас ждут танцы, прыжки через костры, гадания, ряженые...
Бенкендорф: (мысленно прикидывая, сколько потребуется человек для охраны мероприятия, и расстояние от озера до дома) Хорошо, господин барон. Костры возле озера - великолепно, если случится пожар, будет, чем заливать. Это всё? (берется за ручку двери)
Владимир: (усмехнувшись) Простите, граф, но нет. Помимо всего прочего, я пригласил на праздник цыган из табора. Цыгане остановились на моей земле как раз неподалеку от озера. Места для развлечений хватит всем. Не исключаю, что в компании могут оказаться и ручные дрессированные медведи. Цыгане – народ веселый!
Бенкендорф: Цыгане, медведи... понимаю... (хмыкает) Александр Николаевич, должно быть, в полнейшем восторге. Хорошо, барон, я приму меры к охране их высочеств, ну а если у кого-то из других гостей пропадут золотые брошки или запонки - это целиком на вашей совести.
Натали: Граф, подождите... (не понимая его ответа, различает только слова об Ольге) С Олей... (поправляется) графиней ничего страшного?
Бенкендорф: Ничего страшного, но мне бы не хотелось надолго оставлять ее одну, поэтому позвольте на этом закончить нашу беседу. Желаю приятного праздника. (кивнув обоим, уходит обратно в комнату и проворачивает в замочной скважине ключ)
Натали: (топнула ногой, с рвущейся на волю обидой) Вы видели, Владимир? С тех пор, как Ольга стала графиней Бенкендорф, Александр Христофорович тщательно отгораживает ее от моего, видимо, дурного влияния!
Владимир: (удивленно) Княжна, мне все это приснилось сейчас? Нам не возразили, не привели никаких аргументов против... И, кажется, я услышал о нежелании оставлять Ольгу одну... (озадаченно) Натали, нам нужен коньяк и свежий воздух. Тут однозначно что-то не так. (подает ей руку и уводит от дверей) Побеседуем на террасе. (ведет ее вниз, в гостиной наполняет два бокала коньяком, один передает княжне, второй берет сам, идут на террасу)
Натали: (безразлично слушает Владимира, против воли вникая в его слова) Вы правы... На графа это так не похоже. И, кажется, он всерьез беспокоится об Ольге...
Владимир: (выпив немного, уже с улыбкой) Княжна, вам не кажется, что у нас в усадьбе начинают происходить чудеса? Если уже господин граф стал не похожим на себя... (смеется) Боюсь, дальше станет еще интересней. Кстати, а где Серж? Вы не утопили его вчера в пруду?
Натали: Вольдемар! Искупаться было его собственным желанием! Он все болтал что-то про ожидающих его русалок и, очевидно, решил составить им компанию. Не могла же я бросаться за ним и вытаскивать за уши из воды. (смеется) У меня бы для этого просто не хватило сил!
Владимир: И вы не предложили ему даже невод? (смеется в ответ) Это бесчеловечно, княжна.
Натали: (картинно вздыхает) Что же делать! (несколько встревоженно) Но прошла целая ночь, и всё утро... (оставляя легкий тон, подается вперед) Владимир, вы думаете, с Сержем все в порядке?
Владимир: Если вы оставили его возле озера, то, скорей всего, он там. Серж может попытаться заставить вас волноваться. И мне кажется, (улыбнувшись) у него это уже получилось. Признавайтесь, Натали, наш друг нашел способ завоевать ваше расположение?
Натали: (смеется, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы) Я не могу не волноваться за пропавшего человека, даже если это поручик Писарев.
Владимир: (с хитрой улыбкой) Я сделаю вид, что поверил в ваше беспокойство о нашем общем друге, только как о пропавшем человеке. Не сердитесь, Натали, возможно, я просто неплохо знаю Сержа. Он славный парень и с ним никогда не бывает скучно. Более того, его обаяние, так искусно скрытое за насмешками, может растопить сердце даже снежной королевы.
Натали: (чуть сердится, сверкая глазками, предостерегающе) Владимир, вы для меня не посторонний человек, но мне кажется, наш разговор уже переходит какие-то рамки... Пусть ваш друг найдет себе более подходящий объект для шуток! (будто случайно отводит взгляд) Ту даму, которая сможет их оценить по достоинству.

Картина 14.

Ольга: (Стук в дверь. Бенкендорф выходит, снаружи доносится его спокойный баритон и голоса барона и Натали. О чем они говорят, не слышно, Ольга откидывается на подушках и размышляет над последними словами графа)
Бенкендорф: (переговорив с визитерами, возвращается) Барон Корф и княжна Репнина шлют вам поклон с пожеланиями скорейшего выздоровления.
Ольга: (Благодарно кивает, со вздохом) Как же это тоскливо лежать в постели, когда хочется прокатиться верхом в осеннем лесу.
Бенкендорф: Понимаю, и обещаю, что когда вы поправитесь, мы с вами поедем на прогулку в лес.
Ольга: (Никак не реагирует, считая слова мужа данью вежливости, после паузы) Не хочу быть назойливой, граф, просто, чтобы нам закончить разговор. Вы – счастливый человек, у вас есть (кивает в сторону папки с рисунками) отдушина. И талант… А у меня никаких талантов нет.
Бенкендорф: (с улыбкой) Вы просто о них не подозреваете.
Ольга: Отец, конечно, развивал мой художественный вкус, приглашал учителей музыки, пения, танцев и живописи. (слабая улыбка скользнула по лицу) С пением не заладилось с самого начала. Учитель рисования так и не смог поставить мне руку, я была слишком неусидчивая, и рука упорно не становилась. От отчаяния он стал обучать меня лепке. Первый же мой скульптурный опыт оказался и последним. Я наблюдала за петухом и, как мне казалось, очень удачно его вылепила. Вечером, когда отец вернулся с охоты, я ему радостно показала свой успех. «Какая славная лошадка», - сказал он. (Посмотрела на графа – он посмеивался. Поймала себя на том, что была излишне откровенной и болтливой) Забудьте, я наговорила лишнего, Александр Христофорович.
Бенкендорф: (слушает Ольгу с явным удовольствием, усугубленным тем, что она впервые его назвала иначе, чем «граф») Напротив, мне кажется, что вы рассказали очень мало. (поворошив кочергой дрова в камине, чтобы горели жарче, возвращается в кресло возле постели жены) А почему у вас не заладилось с пением?
Ольга: Я не могу исполнять салонные романсы, которым обучают в благородных семействах. Слова мне кажутся невероятно глупыми и пустыми. Сколько ни пробовала - всё заканчивалось смехом под неодобрительное сопение учителя. Все эти: «поцелуи», «цветы на коленях», «приди, приди ко мне». Предпочитаю просто читать стихи. Да и исполнение чаще всего оставляет желать лучшего.
Бенкендорф: А вы не пробовали петь комические куплеты или гвардейские песенки? У вас живой нрав, в этом амплуа вы бы снискали, я уверен, успеха больше, чем какая-нибудь жеманница с «цветами на коленях».
Ольга: (Засмеялась, но болезнь даёт о себе знать кашлем. Прикрывает рот ладонью) Почему я сама об этом не догадалась? Спасибо за идею, Александр Христофорович! Жаль только, что мой отец уже не сможет их услышать. Он был большой ценитель подобного репертуара. Можно петь и народные песни, в них больше правды и смысла. (вспоминает горячий цыганский взгляд и красивую песню)
Бенкендорф: Счастлив, что моя идея вам понравилась, и еще более буду счастлив, когда услышу ее живое воплощение.
Ольга: Я ничего не обещаю, сударь.
Бенкендорф: (чуть хмурится, услышав вновь сухое «сударь») Благодарю, что не отказываетесь. (в комнате становится теплее, Ольга слегка сбрасывает одеяло - граф чувствует, как его окатило жаркой волной, но рука, когда он наклоняется поправить край одеяла, не дрожит) Вам нужно себя беречь.
Ольга: (Про себя с грустью) «Зачем?» (Обращает внимание, как граф удобно расположился в кресле рядом с кроватью) Вы собираетесь охранять меня всю ночь? Как же ваши обязанности? Его величество будет недоволен тем, что государственные интересы сосредоточены в этой спальне.
Бенкендорф: Для исполнения моих обязанностей перед его величеством у меня есть две роты жандармов, а перед вами – только я один.
Ольга: У вас на всё готов ответ, сударь. На озере вы так и не ответили - почему женились на мне? Слишком быстро всё случилось, я не задавала вам вопросов. Ваши аргументы, касательно меня, звучали убедительно. (побледнела, тихо и грустно) И всё оказалось таким безнадёжным. (голос опять зазвенел) Но, что заставило так поступить вас? Я настаиваю на слове «заставило». Никогда не поверю, что это было искреннее желание.
Бенкендорф: (Снова отходит к камину, чтобы поворошить угли. Вспоминает утренний малый прием у императрицы, где ему приказано было быть; упавший веер, за которым он не шевельнулся наклониться, и подобранный, наконец, одной из фрейлин; «как вы неловки, граф!» по-немецки, его внутренний вздох облегчения, что этой неучтивостью он себя освободил от новых приглашений, и тут же – приглашение явиться на другой день. Фрейлин уже нет, есть только отвратительная болонка, навязчиво-сладкие духи и столь же приторная улыбка, сменившаяся гневной гримасой при его словах, которые он не ожидал от себя за минуту до этого: «Я помолвлен, ваше величество, и в скором времени женюсь». Вслух) Боюсь, что мне нечего добавить к тому, что я сказал вам вчера на озере. Я увидел вас и подумал – эта женщина будет графиней Бенкендорф. Ни об одной другой женщине я так не думал.
Ольга: (Не находится сразу, что сказать. Слова Бенкендорфа её смутили. Натягивает снова одеяло почти до глаз) Мне не очень хорошо, граф. Я попытаюсь уснуть.
Бенкендорф: (перед тем, как уйти, подает ей выпить еще микстуры) Отдыхайте. Я поставлю снаружи у двери охрану, чтобы вас не беспокоили. (уходит)

Отредактировано Кассандра (2024-03-06 02:17:04)

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. «О.Б.»

Картина 1.

Варвара: (Напевает и хлопочет по кухне) Вот и новый день. Господа гуляли до утра. Сегодня до обеда отсыпаться будут. Только для ее вели... баронессы завтрак наверх отослать. Такая не спустится в столовую. Надо к генеральше заглянуть, как она там. Может, чего нужно. Вчера не ела ничего, бедняжка. (покосилась на Полину, которая крутит из крахмальных салфеток розы и лилии, шмыгая носом) Чего теперь хныкать-то? Говорила тебе, сороке – не трожь, не наше! Нет, сперла-таки цацку!
Полина: (со слезами в голосе) Никита думает, будто мне ее кто-то из молодых господ подарил. За то, что я постель им стелииииила… (разревелась)
Варвара: (сердито) И Никитка тоже хорош. Ох, учить вас еще и учить, молодо-зелено! (сунула Полине ее розу-самокрутку) На, утрись и не реви больше, будет нос, как свекла. Помирю вас, помирю, коли у самих ума не хватает. Лучше скажи – господину поэту кофий отнесла?
Полина: (всхлипывая) Он же не просил.
Варвара: Вот лентяйка, прости Господи! Не просил, а ноги тебе для чего? Сходи и предложи! (хлопнула Полину по заду полотенцем, чтоб быстрей бежала)

Картина 2.

Бенкендорф: (просыпается на рассвете; потер шею, затекшую от сна в неудобном положении, переводит взгляд на жену и видит, что она тоже открыла глаза) Доброе утро! Как вы себя сегодня чувствуете?
Ольга: Доброе утро, сударь! Благодарю, хорошо. Не стоило проводить всю ночь в кресле, это очень неудобно, и вы не выспались.
Бенкендорф: Пустяки. (застегивает ворот мундира) Мне не хотелось вас тревожить в эту ночь.
Ольга: (Мысленно возвращается к своим ночным догадкам и понимает, что еще раз упоминать про диван в библиотеке – бесполезно. Провела рукой по волосам, смутилась своего вида) Я бы хотела умыться и переодеться, если позволите. (старается не смотреть на графа)
Бенкендорф: Разумеется, Ольга Адамовна. Я пришлю к вам сейчас горничную. (потерев рукой щетину на подбородке, вспоминает, что сам тоже должен привести себя в порядок, и выходит)
Ольга: (Горничная помогает умыться и одеться. Садится к зеркалу и занимается прической. Дарья перестелила постель, всё прибрала и мнётся, ждёт приказаний) Ступай, милая, ты мне больше не нужна. (Оставшись одна, смотрит в зеркале на свой бледный вид) Так не годится. Ложиться в постель я больше не желаю. И, если мне хочется есть, значит, всё не так плохо. (слабая улыбка своему отражению, сама себя успокаивает) Это всего лишь портрет, Ольга! Наблюдательный взгляд графа выхватил на рыбалке моё лицо, что с того? Не стану думать об этом. (Выходит из комнаты и отправляется на кухню) Доброе утро, Варвара! Не прогонишь?
Варвара: (Охает) Доброе утречко, барыня! Зачем же вы встали? Я бы вам всё сама принесла. Что изволите? (суетится) Вам надо сейчас хорошо кушать. (подает Ольге гренки, масло, сливки и прочую снедь)
Ольга: Мне уже лучше, Варя. На воздух хочется. (намазывает гренку маслом и пододвигает себе чай) Хорошо у тебя как. Не уходила бы. (улыбается)
Варвара: Зачем такой красавице на кухне сидеть? В доме столько господ, любой будет рад вас на прогулку пригласить. (кашлянула) Если генерал не против будет...
Ольга: (заметила старинную кофемолку) Подай мне её, Варя.
Варвара: Кофию желаете? Так я мигом сделаю!
Ольга: Я кофе не пью. (Берет кофемолку, сама смалывает зерна и колдует с приготовлением в медной чаше. Видит удивленное лицо кухарки, улыбается) Это - рецепт моей матушки. Она готовила кофе для моего отца. (Переливает готовый напиток в серебряный кофейник, ставит чашку, молочник на поднос и выходит в переднюю)
Александр: (на лестнице встречается с Ольгой) Доброе утро, Оля... (поправляется) графиня. Как вы себя чувствуете? Вчера до меня донесся слух, что вы нездоровы.
Ольга: (Ещё более бледнеет, и пытается понять – слышит ли Александр отчаянный стук её сердца – какая же это пытка стоять так близко) Дзиен добры, ваше высочество! Рада видеть вас в хорошем настроении и... счастливым. Я уже здорова, не стоит беспокойства.
Александр: Счастлив, если вам действительно лучше. (переводит взгляд на поднос с кофейником в ее руках, поражен) Что это? Неужели некому было подать вам кофе, что вы пошли за ним сами? (вспоминает) И вы же его никогда не любили!
Ольга: (Тоже переводит взгляд на поднос) И не люблю, ваше высочество. Кофе не для меня. (лёгкий кивок головой и спешит к лестнице)
Александр: (поражен еще больше) Не для себя? (провожает поднимающуюся по лестнице Ольгу изумленным взглядом) Она даже мне никогда не подавала кофе!..

Картина 3.

Бенкендорф: (Возвращаясь с озера, слушает жалобы денщика, что Серж до сих пор не появился; постепенно сам начинает проявлять признаки тревоги) Вторые сутки, хм... в столице-то он и неделями пропадал, но тут - не столица, трактир один на весь округу...
Денщик: (причитает) Сгинул наш Сереженька, утоп, княжна Репнина его погубила, ваше сиятельство!
Бенкендорф: (сердито) Не мели чушь, Иван! Княжна переживает не меньше тебя. Что там между ними случилось, не знаю. Может, наш шалопай в лесу заблудился, а, может, и в озеро спьяну упал... (денщик громко всхлипывает) Да не плачь ты, тут не горевать, а действовать надо! (Подзывает жандармов, велит начать поиски двумя группами: первой – прочесывать лес, второй – озеро, но сначала осмотреть все надворные постройки в усадьбе. Отдав распоряжения, поднимается к себе в комнату, видит, что кровать пуста, и спрашивает у горничной, где барыня; девушка отвечает, что барыня лучше себя чувствует и спустилась вниз, и уходит, сделав книксен. Граф садится за стол и берет лист бумаги, чтобы написать заместителю с просьбой прислать еще два взвода жандармов для поисков пропавшего племянника)
Ольга: (Открывает дверь – граф за столом. Про себя) Не успела... (вздохнув, заходит и ставит поднос на краешек стола) Вы позволите? (смущена тем, что граф застал её с подносом) Вы не выспались из-за моего недомогания. Этот кофе – мои извинения (поворачивается, чтобы уйти).
Бенкендорф: (удивлен так, что на время забывает о пропавшем племяннике, рука с пером застывает над листом бумаги; минуту спустя спохватившись, что жена уходит, отбрасывает перо и догоняет ее в дверях) Подождите, Ольга! (мягко придерживает ее за локоть) Не хотите же вы меня заставить пить кофе в одиночестве?
Ольга: (мягко отнимает локоть) Благодарю, я уже позавтракала. Я не знаю, как вы любите, поэтому захватила сливки.
Бенкендорф: Спасибо, я предпочитаю черный. (снова улыбается) И ломаю теперь голову, как сделать так, чтобы завтра утром вы снова почувствовали себя виноватой.
Ольга: (улыбка коснулась губ) Попробуйте сперва. Может быть, ваши мысли будут совершенно иными – чтобы я никогда больше не притрагивалась к кофейнику.
Бенкендорф: (улыбается) Все же прошу вас остаться и выпить вместе, за наше примирение.
Ольга: (Поднимает взгляд на Бенкендорфа. Несколько мгновений смотрит ему в лицо) Примирение? Мы не ссорились, Александр Христофорович. Пока мы не вернулись в Петербург, нам придётся мириться с обществом друг друга в этой комнате. Я не хочу, чтобы эти дни мы оба вспоминали потом с неприязнью. (опять пытается выйти, но задерживается)
Бенкендорф: Когда мы вернемся в Петербург, у нас уже не будет столько времени, чтобы проводить его вместе. Как знать – не пожалеем ли мы, что упустили минуты, которые могли бы потратить, чтобы лучше узнать друг друга?
Ольга: (эхом) Как знать. (возвращается в комнату, нахмурив брови) Александр Христофорович, я хотела вам сказать, и, надеюсь, вы не станете возражать. Я собираюсь вернуться из Петербурга в Варшаву. Ведь многие супружеские пары живут, разъехавшись. В обществе это никого не удивит. Можно будет сослаться на плохой столичный климат, моё здоровье, на всё, что угодно. Меня устроит любая причина, которая не повредит вашей репутации.
Бенкендорф: (мимолетно нахмурившись, возвращает на лицо беззаботное выражение) Хорошо, вернемся к этому разговору в Петербурге. А пока – не откажите выпить со мной по чашечке кофе. Или, может быть, глоток коньяка? (отпивает) В жизни не пробовал ничего вкуснее! (шутливо) Вы слишком жестоки ко мне, сударыня – позволили отведать сей чудесный напиток и собираетесь навсегда меня его лишить.
Ольга: (пропускает комплимент мимо ушей) Я перескажу рецепт вашему повару. (удовлетворена уже тем, что Бенкендорф не стал возражать) Кофе я не пью, граф, а коньяк... если только пару глотков за наши... договоренности.
Бенкендорф: Благодарю, но моему повару ваши наставления впрок не пойдут. Такой кофе могут сварить только одни руки. (наклоняется и легким поцелуем касается ее пальцев) Лучше вспоминать о нем, никогда больше не попробовав, чем довольствоваться чем-то, отдаленно похожим. (разливает коньяк в бокалы: Ольге - на донышко, себе - побольше) За наши... общие интересы.
Ольга: (не отнимает руку и ловит себя на том, что слова графа ей приятны; пригубила коньяк и вышла из комнаты)

Картина 4.

Александр: (Увидев в окно гостиной, что жандармы прочесывают двор и парк, интересуется у служанки, что случилось; хмурится, узнав, что ищут поручика Писарева. С чашкой Варвариного чая садится в кресло к камину, но вкуса ароматного бодрящего разнотравья не чувствует - вспоминает Ольгу и кофе, предназначавшийся, бесспорно, для мужа, недоумевает, как угрюмому графу за столь короткий срок удалось снискать расположение жены.)
Владимир: (входит) Как прошла ночь поисков, ваше высочество? Уповаю, что вы с принцессой нашли заветную ягоду любви. (тепло улыбается)
Александр: Ягода была, как настоящая любовь – с горечью разочарования и легкой кислинкой надежды.
Владимир: Так оно и есть, ваше высочество, иначе бы мы не научились ценить сладость счастья. (бросает взгляд в окно) Похвальное трудолюбие у господ жандармов…
Александр: (меланхолично отпивает остывший чай) Граф Бенкендорф ищет своего племянника. Не удивлюсь, если для этой цели его подручные разберут ваш дом до фундамента.
Владимир: Я знаю, Александр Николаевич, что вам не очень приятен поручик, но я, признаться, тоже немного волнуюсь. Он, конечно, шалопай, если выражаться словами его дяди, при этом в душе славный малый. Если для его возвращения целым и невредимым нужно разобрать мой дом, я не против, но надеюсь, этого не понадобится. Натали сильно переживает. Они, кажется, поссорились на рыбалке, и княжна столкнула его в воду. Дальше даже думать не хочется...
Александр: Вы благородный человек, Владимир, и готовы всем пожертвовать ради друзей. Но я приехал сюда приятно провести время, а не терпеть ежечасно выходки господина Бенкендорфа и его племянника, которые ведут себя так, будто они хозяева в вашей усадьбе и во всей Российской империи.
Владимир: (улыбнувшись) Ваше высочество, граф не такой уж бесчувственный, каким мы привыкли его считать. Вчера мы с Натали имели возможность в этом убедиться. Думаю, сейчас в нем говорят не столько жандармские полномочия, сколько беспокойство за племянника. А когда в беде родной человек, используешь любые способы, чтобы сделать все возможное и немыслимое и помочь.
Александр: (приподняв бровь) Уж не хотите ли вы предложить и мне принять участие в этих поисках?
Владимир: Почему бы и нет, ваше высочество? Кстати, это был бы не только великодушный жест с вашей стороны, но и… новое развлечение.
Александр: А ваша идея мне нравится, барон. Поможем графу в поисках его племянника, и тому, кто его найдет (делает жест, будто прицеливается), я назначу приз – мое английское ружье.
Мари: (входит в гостиную) Отчего такой шум?
Владимир: (принцессе) Серж пропал, ваше высочество, и мы все за него волнуемся.
Мари: (встревоженно) Как пропал? Куда?
Александр: Надеюсь, что провалился сквозь землю.
Мари: (горестно всплеснув руками) Алекс, вы же мне обещали!
Владимир: (деликатно удалился, чтобы не мешать их высочествам беседовать)
Александр: Мари, я обещал не раздувать угли этого костра, но что делать, если ваш любимец сам подкидывает в него дров.
Мари: (надулась) Он вовсе не мой любимец, с чего вы взяли.
Александр: Я давно уже заметил, что сей поручик у вас в особой чести, и мне это не нравится.
Мари: (пожимает плечами) Я отношусь к Сержу, как к другу. К тому же я знаю, какие чувства он питает к Натали. (удивленно) Неужели вы ревнуете?
Александр: Ревную? К поручику Писареву? Много чести. Мне просто не нравится, что он постоянно возле вас. Впрочем, я сам виноват, позволял вам оставаться без моего общества. Больше этого не будет, обещаю. (целует принцессе руку)
Мари: (холодно) Не стоит себя утруждать, ваше высочество. Даже если вы отнимете всех моих друзей, у меня останутся книги. С ними не бывает скучно, и они не умеют обижать. (повернулась, чтобы уйти)
Александр: (догоняет ее на пороге) Мари, подождите! Но почему мы с вами все время ссоримся?
Мари: (с грустью) Не знаю, Алекс. Может быть, потому, что мы не подходим друг другу? (уходит)
Александр: (оставшись один, нашел на столике графин с бренди, налил себе полстакана и упал в кресло у камина) Она права. Зачем мучить ее, зачем мучить себя? (выпил бренди, закрыл глаза) Ольга… самая прекрасная и гордая женщина на свете. Тебе родиться бы дочерью короля, и какая несправедливость, что судьба распорядилась иначе…

Картина 5.

Шарлотта: (у себя в комнате, лежит в полуобмороке в кресле, вокруг суетятся фрейлины с веерами и нюхательной солью) Это не врач… Это шарлатан… (стонет) Сказать, что моя Зизи слишком много ест! Что ей нужна диета!.. Доктор Мандт никогда себе такого не позволял… (капризно) Я не хочу, чтобы этот провинциальный лекаришка еще когда-нибудь приближался к моей бедной Зизи! Сходите на кухню, принесите ей свежего утиного паштета на полдник. (думает, почему ничего не слышно от Забалуева, и хоть понимает, что дело не терпит спешки, проявляет большое нетерпение)

Картина 6.

Жуковский: (страдает в своей комнатенке муками творчества: торжественная ода к осени не складывается, складываются только мрачные элегии, от которых куксится даже юная Лалла Рук на миниатюрном портрете кисти неизвестного немецкого художника)
Варвара: (постучала и вваливается к поэту с полным подносом всякой снеди) Василий Андреич, откушайте чем Бог послал.
Жуковский: (рассеянно) Что? Спасибо, я не голоден.
Варвара: А вот наливочка смородиновая для аппетиту! (заметила на краешке стола нетронутый кофейник) Вы и кофий не пили? Чтой-то вы совсем загрустили, батюшка! Нельзя так, вот и отец Павел, поп наш, поучает, что тоска – смертный грех. А уж он-то толк в грехах понимает, аппетит дай Бог каждому! (решительно отодвинула книги и писчие принадлежности, раскинула на столе белоснежную крахмальную салфетку и расставила всякую вкуснятину) Вы наливочки-то попробуйте, Василий Андреич, на сердце сразу полегчает.
Жуковский: (выпил смородиновки, закусил пирожком, подумал и опрокинул еще рюмашку, чуть повеселев) Так и спиваются великие поэты.
Варвара: Наш барин покойный наливочку графинами, прости Господи, кушал, а пьяницей себя не считал. Для здоровья и для души, говаривал, так здоровым и с улыбкой в одночасье и помер. (перекрестилась, тут заметила, что уронила на пол со стола какой-то круглый портретик, подняла, протерла фартуком) Вроде красотка, только бледная, как поган… как хранцузский фарфор. (присмотрелась и ахнула) Да это же…
Жуковский: (с благоговением) Это моя муза. (бережно спрятал портрет Шарлотты в жилетный кармашек, вновь напал меланхолический стих)
Смотри... очарованья нет;
Звезда надежды угасает...
Увы! кто скажет: жизнь иль цвет
Быстрее в мире исчезает?
Варвара: Эк вас с пары рюмок-то развезло, Василий Андреевич! А всё от долгой голодухи, вы кушайте, кушайте. (подкладывает холодную буженину и блинки с икрой) Сохнете, значит, по госпоже баронессе. А она вас даже к чаю не зовет, только об собачонке своей кудахчет.
Жуковский: Иногда зовет. Она такая тонкая натура (мечтательно), поэзию любит…
Варвара: (фыркнула) Ну, что тонкая, я уж заметила. Шнуровка на корсете, небось, в пять рядов. (потчует поэта тем и этим, прониклась к нему по-бабьи жалостью) Почитайте еще что-нибудь, Василий Андреевич (подперла подбородок пухлой рукой), эдакое, чтобы за душу брало.

Картина 7.

Писарев: (подъезжает к усадьбе Корфа, сам с собой) Настоящий офицер должен быть чисто выбрит и слегка пьян. (улыбка до ушей) В столице, что ни говори, хорошо, а тянет мою нежную душу на берег корфовского озера! (достает из кармана золотую брошь в форме букета с сапфирами, изумрудами и рубинами) Какая разница, за что меня дядя убьет - за пятьдесят тысяч или пятьдесят восемь?

Картина 8.

Седой: (Чуть скрываемый тенью деревьев, наблюдает, как пламенеет солнце в закатном блеске. Уговаривает себя вернуться в табор. Под знакомую сень шатров, все там свое, сердцу родное. Усмехается: зачем обманываешь себя, Седой? Глупо, бессмысленно... Не родное, а чужое все кругом... Чужды ему ныне и беспечность и воля, которые он не властен себе вернуть. Не от того ему холодно, что ветер дует - увы, причина другая... Но одно лишь сердце от холода могильного согревает - здоровье графини окрепло. Слов княжны ему было мало, он незаметно пробрался к дому Владимира. И просидел так всю ночь, глядя на знакомые окна... Насилу дождался утра, окликнул девушку, вышедшую из дома - оказалось, что это горничная Ольги. Она сжалилась на мольбы молодого красавца-цыгана, сказала, что болезнь барыни отступила, страшное самое теперь позади. На поправку идет, и не мудрено с таким-то супругом: чуть ли не пылинки с нее сдувает. Сердце Седого оборвалось, но уйти – ноги не идут.)

Картина 9.

Ольга: (встречает на лестнице Владимира) Дзиен добры, господин барон!
Владимир: (улыбнувшись, целует ей руку) Рад видеть вас в добром здравии, графиня. Мне жаль, что вы пропустили ночной праздник, и смею лишь надеяться на то, что сегодня вечером увижу вас среди гостей нового праздника.
Ольга: Я подумаю, Владимир. А что вы затеваете сегодня вечером?
Владимир: (Подводит ее к дивану) Прошу вас, Ольга. (присаживается рядом) Александр Николаевич пожелал развлечься скачками и стрельбой по неживым мишеням. (смеется) Бутылкам и зажженным свечам. (тактично умолчал, что его высочество очень желал иметь в качестве мишени чучело поручика Писарева) Присоединяйтесь, я знаю, что вы отлично стреляете.
Ольга: (усмехается) Благодарю за комплимент. Неживые мишени меня, правда, не интересуют, а вот скачки (в глазах блеснул огонёк азарта) это уже кое-что.
Владимир: (негромко) Графиня, стрелять на лету по горящей свече - развлечение сугубо мужское. Хотите, я вызову вас на дуэль? (с улыбкой) Только во имя компенсации за пропущенный вами праздник костров. Обещаю, поддаваться не стану.
Ольга: (серьезно) Если вы обещаете, что всё будет честно, я принимаю ваш вызов, барон.
Владимир: (усмехнувшись) Когда я вас обманывал, Ольга? (с улыбкой) Обещаю, что все будет честно. Первые пару выездов подарим желающим, третий наш. Прошу вас, не отдавайте наш порядковый номер никому, пока меня не будет. (уходит)
Александр: (спускается, церемонно) Добрый вечер, графиня! Я не ослышался - речь шла о какой-то дуэли?
Ольга: Барон Корф вызвал меня на дуэль, ваше высочество!
Александр: Вас? (поражен) Вы собираетесь участвовать в скачках со стрельбой?
Ольга: А что вас удивляет, Александр Николаевич? Во всяком случае, скачки меня увлекают больше, чем прыжки через костер.
Александр: И то, и другое - игра с огнем, госпожа графиня. (пристально смотрит на нее)
Ольга: (отвечает прямым взглядом) В таких играх всегда есть проигравшие.
Александр: (хочет взять ее за руку) Ольга…
Ольга: (отступает на шаг) Не надо, ваше высочество. К тому же, мы не одни.
Натали: (Задумчиво спускается, вспоминая, как Серж подхватил ее на ступеньках лестницы... Мысли и воспоминания спорят в голове меж собой... «Не хочу о нем думать! Не буду! Господин Писарев вздумал поиграть в прятки, а я поддаюсь... Выше нос, княжна!» Замечает Ольгу, просияла) Оленька, милая, если ты заговорила о дуэлях – значит, все самое страшное позади! (сделала книксен цесаревичу) Добрый день, ваше высочество. (улыбнулась подруге)
Александр: (небрежно кивнул в ответ) Княжна, вы не знаете, где принцесса?
Натали: Ее высочество пьет чай у госу… у баронессы фон Кенигсберг.
Александр: Пожалуй, присоединюсь к ним. (помедлил, но так как Ольга не стремится расточать ему нежные взоры, вынужден уйти)
Ольга: Наташа, как я рада тебя видеть! (целует подругу) Мне уже лучше. Почему ты такая грустная?
Натали: (пытается отшутиться) Видишь ли, все вокруг считают меня виновной в пропаже племянника графа... (невольно смутилась)
Ольга: Какая глупость, Наташа. Серж найдется, непременно найдется. Я уверена, что он это затеял не просто так, а для того, чтобы (улыбается) ты думала о нем всё это время.
Натали: Признаться, я думаю так же. Подобная интрига как раз в духе поручика. Но (со вздохом) неизвестность все равно беспокоит...

Картина 10.

Шарлотта: (пьет чай в компании принцессы) Как немка немке, скажу вам, дитя мое: быть женой русского – это сплошное самопожертвование.
Мари: Но как же так? Ведь матушка государя Николая Павловича – немка, и Vater (мысленно заглянула в родословную Романовых, которую прилежно вызубрила) не совсем русский…
Шарлотта: Для меня самой это загадка. Наверно, дело в Nährmutter, кормилице, она была простая русская крестьянка. Кажется, ее звали Ефросинья. Ники до сих пор на Рождество и Пасху посылает своим молочным сестрам подарки в деревню. (ест ватрушку с черничным вареньем) Ему бы эти булочки а-ля рюсс очень понравились.
Мари: (потрясена так, что не замечает, как Зизи забралась к ней на колени и грызет ватрушку, которую она держит в руке) Кормилица государя была простой крестьянкой? А у Алекса… Александра Николаевича?
Шарлотта: Nährmutter для Саши нашли в Мытищах. Я старалась ей не слишком потакать, но она все равно командовала и бонной, и другими няньками.
Мари: Мышт… Мышильды?
Шарлотта: Мытищи, милочка. (нравоучительным тоном, хоть сама некоторые русские топонимы училась произносить по несколько месяцев) Это деревня близ Москвы.
Мари: Но почему же не близ Петербурга?
Шарлотта: Саша родился в Москве. Отец его так и называет – московский калач. (отобрала у будущей невестки болонку, которая дожевала ватрушку и принялась за кружевной рукав) Зизи, дорогая, поешь лучше бланманже.
Мари: (улыбаясь) Московский калач? Как мило! (сколько она еще не знает об Александре, и должна непременно узнать, а также научиться без запинки выговаривать название той деревни близ Москвы и другие трудные русские слова)

Картина 11. Вечером

Бенкендорф: (хмурый - поиски в лесу и на озере ни к чему не привели, - прохаживается вдоль подъездной аллеи, поглядывая, как идут приготовления в новой забаве)
Рада: (спрыгивает с коня на руки барона у парадного входа. Замечает приготовления к скачкам) Володя, что это?
Владимир: Это новое развлечение, милая. Скачки и стрельба по горящим свечам. С седла и просто так. Тебе нравится стрелять по горящим свечам?
Рада: (улыбается) Зачем стрелять? Я знаю способ лучше (подмигивает барону).
Владимир: (удивленно) Дорогая, ты говоришь загадками, на которые я еще не научился мгновенно находить ответы. Но обязательно научусь находить! (улыбнувшись, ведет ее под руку навстречу их высочествам и прочей компании, уже собравшейся перед домом для новой забавы) Прошу всех к стартовой аллее, дамы и господа. Кони ждут пробежки, а свечи - метких выстрелов. (От факелов светло как днем, лишь вдали, возле мишеней, все скрыто в сумраке) Александр Николаевич, вы откроете гонку? Если так, то вам выбирать себе соперника.
Александр: Нет, я сначала желаю посмотреть, кто победит в вашей с Ольгой дуэли.
Владимир: (улыбнувшись, проверяет пистолет) Ну что ж, графиня, значит, нам с вами и открывать гонку. Я обещал не поддаваться, и обещание свое сдержу. Вы готовы?
Ольга: (верхом, в руках пистолет) Готова, барон!
Бенкендорф: (заметив среди участников скачек жену, слегка хмурится, но увидев, что она оживлена, и от болезни следа не осталось, наружно спокойно держится в стороне, ожидая начала состязания)
Натали: (смеется) Я ставлю на подругу!
Александр: А я, чтобы сохранить равновесие - на Владимира! (увидел Бенкендорфа, по лицу скользнула тень, но тон светский) Вы не желаете поставить на вашу супругу, граф?
Бенкендорф: Я пожелаю ей победить, ваше высочество.
Натали: (Пытается понять по лицу графа, нашелся ли Серж... Взор слегка затуманивается, когда она читает ответ, но усилием воли девушка удерживает на губах улыбку, переводя взгляд на Ольгу и барона)
Владимир: (Конь, едва почуяв соперничество, стрелой рванул вперед. Выстрелы раздались практически одновременно, как одновременно погасла пара огоньков на заветных мишенях. Останавливает коня, дожидаясь Ольгу) Я знал, графиня, что вы блестящий стрелок... (смеется)
Ольга: (останавливается рядом с бароном) Вашему Ахтару нет равных, Владимир, но чтобы не было сомнений в том, что вы мне благородно уступили в стрельбе... (прицеливается к лепнине под самой крышей дома) Третий лист слева. (выстрел - на землю падает осколок барельефа в виде виноградного листа, с довольной улыбкой) Теперь всё.
Бенкендорф: Браво! (сдержанно хлопает, пряча довольную улыбку)
Александр: (громко аплодирует) Браво, барон, браво, графиня! Вы оба меткие стрелки и превосходные наездники. Я затруднился бы, кому отдать пальму первенства, будь оба соперника мужчинами, но сейчас, полагаю, все со мною согласятся, что приза достойна пани Ольга.
Ольга: (нахмурила красивые брови) Мне обещали, что всё будет честно, без поблажек. Иначе я бы не согласилась участвовать.
Михаил: Объявите ничью, ваше высочество, так будет справедливо.
Натали: (покосилась на брата) Пусть каждый считает, как ему ближе. Для меня победительница (намеренно называет при наследнике титул, а не имя) графиня!
Александр: (смеясь, чтобы скрыть разочарование от отповеди своенравной полячки и шпильки ее фрейлины) Хорошо, пусть будет ничья.
Владимир: (весело) Я рад, что всё именно так и никак иначе. Мы уравновесили победу, и можем считать это боевой ничьей. Господа, я с радостью посмотрю на следующую дуэль.
Александр: (смотрит на цыганку) Позволите пригласить на состязание вас, милая Рада?
Рада: Это честь для меня, ваше высочество. (барону) Владимир, разреши мне взять твоего Ахтара? (Вскочив в седло, отвергает его руку с пистолетом и берет длинный хлыст) Так гораздо удобнее. Можем начинать?
Александр: Начинаем! (дают старт, кони рванули по аллее)
Рада: (Конь летит стрелой. Александр почти не отстает. Подалась вперед, взмахнула хлыстом - свечка подпрыгнула в воздухе и погасла)
Александр: (отличный английский скакун лишь на полморды отстает от Ахтара; наследник перекидывает пистолет в левую руку и стреляет - свеча гаснет)
Бенкендорф: Его высочество прекрасный стрелок, но я бы присудил победу цыганке.
Рада: (подъезжает к Александру) Ловко. Покажете мне, как это делается, ваше высочество?
Александр: (Раде) С удовольствием, милая Рада - но если взамен вы научите меня так же ловко управляться с хлыстом.
Рада: Обещаю, ваше высочество. Как только у вас найдется время (улыбается).
Ольга: (пытается понять, ревнует ли она к тому, что Александр смеётся рядом с другой, но не чувствует ни боли, ни ревности, а только чёрную пустоту внутри)
Владимир: (довольно хлопает в ладоши) Вторая ничья! (весело всем) Дамы и господа, кто-нибудь изменит положение дел? (снимает Раду с седла) Ты не перестаешь меня удивлять, дорогая. (дарит возлюбленной поцелуй)
Рада: Всё для тебя, любимый!
Александр: (Владимиру) Нет, барон, я не могу признать, что это ничья. (целует руку Раде, громко) Вот она - победительница! Ее конь на два вершка обогнал моего, а свечка подпрыгнула на три вершка выше.
Владимир: Не смею с вами не согласиться, ваше высочество!
Натали: (не может отделаться от ощущения, что вся сцена с Радой была устроена наследником напоказ для Ольги – мол, не захотела принять лавры из моих рук, брошу их в пыль, или отдам простой цыганке) В любом случае, хорошо, что принцесса этого не видела…
Владимир: (крепче прижимает к себе возлюбленную, отойдя от стартовой полосы) Я знаю, что ты начнешь сопротивляться, но сегодня отказы не принимаются. Ты остаешься здесь. (улыбается ей) Я хочу, чтобы ты была рядом. Хватит бегать от этого дома, он не такой уж неуютный, каким кажется. Праздник будет долгим, его высочество собрался еще посетить трактир. А утром я хочу разбудить тебя поцелуем.
Рада: (Смотрит внимательно в глаза барона) Я останусь, Володя, только если ты пообещаешь... (замолкает) Не надо обещать, я верю тебе больше, чем самой себе.
Владимир: (серьезно смотрит в глаза) И правильно делаешь, что веришь. (целует ее, затем улыбнувшись) У нас сегодня выигрывают только дамы, но тебя все равно никому не победить (ласково проводит по ее волосам) Я горжусь тобой, дорогая.

Картина 12.

Мари: (отклонив приглашение цесаревича и отослав развлекаться Натали, осталась в этот вечер у себя, открыла томик «Онегина», читает вслух) «Мой дядя самых честных правил…» (заглянула в словарь) «Правил» – прошедшее время глагола «править», имеются два значения – управлять, или исправлять. (возвращается к Пушкину) Если управлял – то не честных, а честными, падежи я выучила. Значит – исправлял. (морщит лобик) Но зачем исправлять честных? Они ведь и так хорошие! Ах, мне никогда не понять до конца этот трудный русский язык! И, наверно, никогда не найти общий язык с Александром… (плачет)

Картина 13.

Ольга: (подходит к Бенкендорфу) Александр Христофорович, а вы разве не станете участвовать в дуэли?
Бенкендорф: (негромко, тоже с улыбкой) Зачем еще раз уязвлять уязвленного?
Ольга: (вскинула брови) Это не очевидно, сударь. Желаю убедиться, что ваша рука не дрогнет.
Натали: (пряча улыбку, прислушивается к их разговору с Ольгой) Составьте мне компанию вместо вашего племянника, господин граф!
Бенкендорф: Прошу прощения, милая княжна, я не принимаю участия в поединках с дамами.
Натали: Жаль! Я предложила, потому что не сомневаюсь, что вы здесь самый достойный соперник.
Бенкендорф: Я бы не стал с вами соперничать, княжна, но готов доставить вам удовольствие. (сам смотрит на графиню) Что ж, если барону не жалко его ворот...
Владимир: Александр Христофорович, я почту за честь, оставить у себя такую память об этой охоте.
Бенкендорф: (делает знак денщику, тот заряжает и подает ему пистолеты, из которых граф стреляет по белому столбу ворот, выстрелами выбив вензель «О.Б.»)
Ольга: (смотрит задумчиво на графа, ничего не говорит и уходит, не оборачиваясь)
Натали: (наблюдает, как Бенкендорф высекает на воротах вензель с инициалами Ольги, опустив голос до шепота) Я... восхищена, граф!
Шарлотта: (наблюдая эту сцену из окна, в ярости кусает губы) Не пройдет и нескольких дней, граф, как вы сами захотите вырыть и уничтожить этот столб вместе с вензелем... (Зизи сыто подвизгивает)
Александр: (сдержанно ударив ладонью о ладонь, усмехнулся) Вы положили начало вандалистской моде, господин граф. Теперь всем гостям захочется оставить на стенах у барона вензеля своих дам.
Бенкендорф: (ничего не отвечает, провожая взглядом удаляющуюся Ольгу, в мыслях ругая себя, что так глупо рисовался, поддавшись задорному огоньку в ее глазах, но понимая, что иначе быть не могло, он не способен отказать этой женщине ни в чем, кроме одного - отпустить в Варшаву)
Писарев: (выглядывает из-за столба ворот) Дядя, вы уже закончили стрелять?
Натали: (Слова замирают на губах, когда девушка слышит голос Писарева. Ничего с ним не случилось, оно и понятно... Он всего лишь играл на ее переживаниях! Смеялся над ними в стороне! Смеялся над нею! Подло, низко... И как раз в его духе. Очередная шутка! Незаметно отступает к темным деревьям)
Бенкендорф: (резко оглядывается) Где ты пропадал, Сергей? (в глазах появляется недоброе выражение)
Писарев: (съежившись под грозным взглядом графа) Нет, дядя, только не это! У меня едва спина зажила после первой порки! (ныряет в кусты и кубарем катится между ними, падая под ноги Натали)
Бенкендорф: (хочет отправить на поимку блудного племянника жандармов, но старый денщик, утирая слезы, молит: «Уж не лупцуйте вы Сергея Дмитрича, ваше сиятельство! Радость-то какая, жив-цел наш Сереженька!»; махнув рукой) Завтра с ним потолкую.
Натали: (вздрагивает от неожиданности, но взяв себя в руки, насмешливо) Ноги не держат - так испугались наказания дяди?
Писарев: Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног... Только не говорите, что вы мне тоже не рады, я всю дорогу о вас думал, как Чацкий, и моя нежная душа не вынесет, если вы предпочли мне какого-нибудь Скалозуба!
Натали: (отнимает юбку от его рук) Встаньте, Серж, у вас невероятно смешной вид! (с сарказмом) Оставьте эту заискивающую позу для той минуты, когда в руках графа будут ломаться розги при ударах по вашей спине. (вскинув головку, возвращается на аллею)
Писарев: (бежит следом) Бессердечная! Я привез вам подарок, влез в долги, а вы только и мечтаете, что о колотушках на мою спину!

Картина 14.

Владимир: (Раде) Я оставлю тебя ненадолго, милая. Самое время этой барышне проучить нашего общего приятеля. (догоняет княжну, улыбнувшись) Натали, не уделите мне несколько минут?
Натали: Если вы собрались говорить о поручике Писареве, барон... (глаза недобро сверкают)
Владимир: Упаси меня Бог, Натали. Я хотел поговорить о скачках. Прекрасный момент мне выполнить свое обещание и дать вам коня. Никаких отказов, Натали! Никто не имеет право портить вам настроение, причем второй день подряд. Ну же, княжна! (глянув на Сержа) Кстати, можете наказать его, вызвав на дуэль.
Александр: Натали, ведь вы хотели вызвать вместо поручика на дуэль его дядю. Теперь поручик перед вами - он ваш!
Натали: (сначала вспыхивает, затем неожиданно улыбается) Хорошо, только ставку определю я.
Владимир: (разводит руками, улыбнувшись) Разумеется, княжна. Желание дамы - закон!
Писарев: Только голову мою не отдавайте этой Далиле!
Натали: Ваше высочество, барон, прошу вас быть свидетелями, и не дать господину Писареву возможности увильнуть от выполнения условий! (едва скрывает торжествующую улыбку, вспоминая вчерашние слова барона об Ахтаре) Хоть вы того и не заслуживаете, поручик, я готова снова помериться с вами силами! С вашей стороны принимается любая ставка, (уточняет) разумеется, не выходящая за рамки приличий. В случае же моей победы, я настаиваю на том, чтобы впредь вы избавили меня от своего общества и не докучали ни словом, ни делом!
Писарев: Любая, вы говорите, ставка? (чешет нос, размышляя) Мне много не надо! Достаточно, если вы тут, на этом месте, громко скажете десять раз: «Милый Серж, я была не права, вы самый лучший на свете человек!»
Владимир: (смеется) Писарев, мне эти два дня тебя и правда не хватало.
Александр: (прислушиваясь к «торгу» между Натали и Сержем) Что ж, ставки сделаны - на старт!
Писарев: (сопернице) Я вам фору дам! Вольдемар, завяжи мне глаза!
Натали: (смеется, с вызовом) Я польщена вашей уверенностью в себе, Серж, но принять ее будет нечестным - ведь давать вам поблажки в случае своей победы я не стану!
Владимир: (удивленно) Серж, ты настолько ее боишься? (шепотом, чтобы слышал только он) Браво, друг мой, только не подкачай! (сует ему в руку заряженный пистолет) Готовы? Серж, держись крепче! (Считает до трех, кони срываются с места)
Писарев: (Натали) От меня поблажек тоже не ждите! К черту, Вольдемар! (дает коню шенкелей)
Натали: (Быстрый, как ветер, конь уносит княжну вперед... Палец на спусковом крючке напрягается, еще одно движение и гаснет свеча от меткого выстрела... В заразительном смехе искрит сознание победы и превосходства. Картинный вздох) Ах, как жаль, поручик!
Писарев: (несется вслепую, ориентируясь на стук копыт Ахтара, вскидывает руку с пистолетом, вспоминая расположение цели, жмет на курок и сбивает свечу; срывает с глаз повязку, хвастливо) Дядина выучка!
Бенкендорф: (ворчит, но с улыбкой) Хвастун!
Михаил: Ну, Серж, удружил! Теперь Наташка меня измучит, чтобы научил ее так же. Надо скорей спихнуть ее замуж, пусть у мужа уроки берет.
Бенкендорф: (проходя мимо, задержался возле Михаила) Я давно за вами наблюдаю - вы талантливый человек, князь. И губите ваши таланты в адъютантских шорах. Не желаете себя попробовать на другом, куда более интересном поприще?
Михаил: (с подозрением) На каком же?
Бенкендорф: Не разочаровывайте меня, князь, вашей недогадливостью.
Михаил: (бледнеет) В вашем ведомстве?!
Бенкендорф: И в чине капитана.
Михаил: Мне сказать, что думают, но не говорят вслух, о должности под вашим началом?
Бенкендорф: (ухмыляется) Вы полагаете, я этого не знаю?
Михаил: Вы издеваетесь надо мной?
Бенкендорф: Я вам делаю выгодное предложение.
Михаил: Выгодное?! Вы спутали меня с кем-то из поставщиков сукна для мундиров вашего ведомства?
Бенкендорф: Отменные плуты, но ими я вам заниматься не поручу - взятками развратят. Для вас я найду дело, требующее честности, ловкости и смелости.
Михаил: Александр Христофорович, я крайне польщён оказанной честью, но вынужден её отклонить! Сразу признаю свою полную непригодность к делу шпионства и выведывания крамолы.
Бенкендорф: (дружески похлопав князя по плечу, с которого нечаянным рикошетом сорвало эполет) Когда станете заказывать новый мундир - подумайте, не стоит ли сменить цвет. Наш с вами разговор не окончен, князь. (уходит)
Михаил: (мрачен, как грозовая туча) Что это граф затевает? В его корпус и без меня желающих хоть отбавляй! Мне там нечего делать!
Владимир: Ваше высочество, по-моему, у нас нет выбора, кроме как объявить новую ничью в наших состязаниях. Стрелять вслепую не рискнул даже я, хотя скачку, безусловно, выиграла Натали.
Писарев: Ну, ничья так ничья! Хоть я бы предпочел десять раз услышать, что я самый лучший.
Натали: Попасть в цель с завязанными глазами я бы не смогла, не отрицаю... Посему признаю себя проигравшей! (не реагируя на протестующие слова барона и цесаревича, подъезжает вплотную к Писареву) Говорю вам, милый Серж, что вы самый лучший человек на свете! Простите, не десять раз - ведь скачку выиграла я. Надеюсь, ваше самолюбие достаточно удовлетворено, потому как разговаривать с вами впредь не намерена. (Чуть пригубив вино, подбрасывает в воздух бокал и стреляет по нему. Осколки рассыпаются серебристым дождем, смеется) Приятной ночи, господа!
Писарев: (горестно заламывает руки) Так обойтись с почти полным бокалом вина! Нет, моя нежная душа не может этого вынести!
Александр: Владимир, прикажите подать еще вина! Выпьем за эту ночь и за наших дам! (после мужская половина общества во главе с его высочеством и бароном решает продолжить праздник в трактире)

Картина 15.

Писарев: (изрядно навеселе, идет вдоль дома, ведя за собой дюжину мужиков с гармошками и балалайками; считает окна на фасаде) Три, четыре… шестое ее! (поворачивается к мужикам) Помните, что играть? (те радостно кивают) Тогда грянули! (под нестройный, но оглушительный хор гармошек и балалаек принимается петь)
Покоя лишен я навек, околдованный Вами,
И с каждой минутой, и с каждой минутой жесточе!
Терзает мне сердце любви неуёмное пламя,
О Вас я мечтаю, скрываясь под пологом ночи!
О, дивные очи! О, дивные очи!
О, дивные очи! О, дивные очи!..
Натали: (слышит эту романтическую какофонию, лежа в постели, но к окну так и не подошла; с некоторой грустью) Я могла бы простить вам невоспитанность, Серж... Потому что (снова перед глазами встают аккуратно выведенные строчки письма от князя Андрея - слова, теряющие искренность за внешней красотой) знаю оборотную сторону нарочитой вежливости. (презрительно) Эти пустые комплименты, лицемерные фразы! (смотрит на огонь свечи на прикроватном столике) Я готова была дать вам шанс, Серж. Если бы... если бы вы вернулись тогда на празднике... Когда я места себе не находила от беспокойства за вас. Все могло быть иначе... Могло, но уже не будет. (задула свечу и отвернулась к стенке, натянув на голову одеяло)

Картина 16.

Бенкендорф: (снарядив вслед за компанией в трактир для наблюдения и охраны взвод жандармов, возвращается в дом; идя по коридору, морщится, услышав за одной из дверей тявканье болонки; приходит к себе - в комнате полутемно, графиня в постели и, кажется, спит; на ширме раскиданы юбки, но с краю оставлено место; улыбнувшись, вешает там свой мундир, гасит свечи и ложится со своего краю кровати)
Ольга: (Слышит, как вернулся Бенкендорф, крепче зажмуривает глаза, делая вид, будто спит. Граф лёг, всё стихло. Прислушалась к его ровному дыханию. Еще сильнее зажмурила глаза, призывая спасительный сон, но напрасно - мысли возвращались в сегодняшний день. Легкое касание поцелуем пальцев, «наши общие интересы», ни одного возражения на слова об отъезде в Варшаву, вензель на воротах, его взгляд ей вслед - она не видела, но чувствовала. Закуталась в одеяло, перевернулась на другой бок и оказалась лицом к Бенкендорфу. Спит. Но отчего-то смутилась и отвернулась. Нет, уснуть не удается. Тихо встала и подошла к окну. Во дворе догорали свечи-мишени, вокруг разбросаны цветные гирлянды и колышутся на ветру белые скатерти на столах. Забралась с ногами на подоконник и пальцем вывела на окне буквы – «О.Б.»)
Бенкендорф: (Не спит; с трудом заставляет себя дышать ровно, чтобы Ольга не догадалась. Слышит, как она мечется в постели, и приказывает себе не шевелиться, боясь, что любое движение приведет к необратимым последствиям. Когда жена встала и отошла к окну, испытывает некоторое облегчение, наблюдает за нею из-под полуопущенных ресниц: неясный профиль на фоне начинающего сереть окна – кажется, близкий, но все еще чужой, - граф дорого бы отдал, чтобы прочитать в этот момент ее мысли. Понимает, что у него не так много времени, через несколько дней их ждет возвращение в Петербург. Что ж, он готов бросить вызов судьбе, чтобы вырвать у нее за эти несколько дней то, на что другому, быть может, не хватило бы и целой жизни)
Ольга: (Прижалась головой к холодному стеклу - все мысли о нём... Прошёл под окнами куда-то Писарев с музыкантами. Отчего-то это не увлекает и не интересует, голову поворачивать не хочется, но бросила осторожный взгляд на Бенкендорфа, и сердце болезненно сжалось. В Варшаву! А за окном уже рассвело. Соскользнула с подоконника и ушла за ширму одеваться.)

Конец седьмой части.

Отредактировано Кассандра (2022-04-23 02:22:50)

Чтобы героям жизнь медом не казалась   

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. «Кража»

Картина 1.

Варвара: (В нарядной блузке в рюшах и с бусами на шее (подарок Жуковского) уже вся в хлопотах, озабоченно) О-хо-хо. В одном месте прибудет, в другом убудет. Никитка с Полинкой вроде сговорились, слава тебе, Господи! А к барину и подойти боязно. С лица спал, сердешный, чует моё сердце, с цыганкой это связано. Уйдёт табор, и барин наш совсем сон потеряет. Всю ночь опять с его высочеством пил и с пистолетами баловался, еле на ногах стоял, а туда же. Если так дело пойдёт, без барина останемся сиротами. (утирает слезу фартуком) Никитка, неси еще рассолу, Владимира Ивановича спасать надо!

Картина 2.

Владимир: (Открывает глаза. Полумрак спальни, дотлевающий камин, голова раскалывается. Смутно припоминает, как они вчера пили с Александром, и как потом кому-то из них пришло в голову стрелять по бутылкам, которые Никита расставил на заднем дворе и подсвечивал им факелом. Владимир пару раз промазал, а наследник стрелял без промаха и страшно гордился этим, пока не заметил князя Репнина, который разбивал бутылки молотком во время его выстрелов. Репнина привлекли к ответу, Александр порывался восстановить славу меткого стрелка, но целых пустых бутылок больше не осталось, и они продолжили пить уже втроем… Барон, морщась, поднимается. На столике рассол. Видать, Никита, дотащив их до комнат, позаботился о лекарстве на утро. Отхлебнул из кружки, распахнул окно. Влажная от ливня земля покрыта едва заметной изморозью, над лесом встает хмурое солнце. Память вновь возвращает в минувшее утро. Яркий всполох цыганской юбки, тонкая ладошка, отчаянно выскользнувшая из его руки. «Я ни о чем не жалею, Володя. Прощай и будь счастлив, как сумеешь...» Горькие слова, с которыми никак не хочет смириться сердце, боль и бесконечная тоска одиночества.)

Картина 3.

Шарлотта: (прибежав в гостиную, падает на диван и громко рыдает)
Александр: (услышав рыдания, заглядывает в гостиную) Матушка, что случилось? (держится за виски, каждый громкий звук усугубляет страдания после вчерашнего)
Шарлотта: (захлебываясь от рыданий, едва может говорить) Зизи... Зизи...
Александр: (пытается ее успокоить) Матушка, не плачьте... скажите, что произошло с вашей Зизи? (громко кричит) Воды! Эй, кто-нибудь!
Варвара: (несется со стаканом воды) Вот, пожалте. Что стряслось-то? (слышит восклицания про Зизи) Померла псина, что ли? Так немудрено, когда столько ест.
Шарлотта: (пытается пить, стуча зубами о край стакана, но услышав слово «померла», снова разражается слезами) Моя б-бедняжка... я этого не в-вынесу...
Александр: (отбирает у императрицы стакан воды и пьет сам) Матушка, да скажите же, наконец, что случилось? Как мы можем вам помочь, если не знаем, чем? (Варе) Отправь кого-нибудь из прислуги в комнату матушки, пусть посмотрят, что с этой противн... милой Зизи.
Шарлотта: (захлебываясь слезами) Ее... ее там нет...
Варвара: (думая, что Зизи померла) Ну и слава Богу! (доходит смысл слов императрицы) Жива, значит. А чего тогда реветь. Где-то в доме носится.
Шарлотта: (слезы текут ручьями) Ее нет... и в доме... ее нигде нет... (падает на грудь сыну) Она пропааааааала... Саша, прикажи позвать генерала Бенкендорфа, пусть он найдет мою бедняжку Зизи!
Варвара: Зачем генерала от молодой жены в медовый месяц из-за такой ерунды отвлекать? Кошку сейчас принесу, враз ваша Зизи отыщется.
Шарлотта: (закатывает глаза и почти без чувств падает на руки сына)
Александр: (с нарочитым упреком) Варя, не произноси слово «кошка» в присутствии моей матушки! (незаметно ей подмигивает, императрице) Матушка, не плачьте, мы сейчас кого-нибудь отправим на поиски...
Варвара: (в сторону) Угу, дворне-то ведь нечем заняться.
Шарлотта: (всхлипывает) Мне не надо кого-нибудь! Мою бедняжечку может отыскать только граф Бенкендорф! Прикажи позвать его, Саша, если ты не хочешь, чтобы твоя бедная мать умерла!
Александр: Ну хорошо, хорошо, сейчас кого-нибудь отправим за графом. (оглядывается, кого бы послать)
Шарлотта: (утирает глаза платочком) Скорее, Саша, иначе я умру! (про себя) Бедняжечка моя, как она одна в шкафу... Прости меня, моя дорогая Зизи, но мы должны заполучить его любым способом. А я потом велю испечь для тебя пирожков с клубникой!
Варвара: (ворчит) Схожу, ноги не отвалятся. Передам генералу, что дело важное и его присутствия требует (идет к комнате графа и графини).

Картина 4.

Мари: (в столовой) Натали, вы нашли способ, как подсказать Александру, что мне нравятся фиалки?
Натали: (подливает принцессе чаю в чашку) Конечно же, ваше высочество, еще третьего дня.
Мари: А он до сих пор их не несет… Странно… (услышав причитания Шарлотты из глубины дома) Боже, что ее величеству опять пришлось не по нраву?
Натали: (подливает принцессе чаю в чашку) Признаться, ваше высочество, я не понимаю, зачем государыня здесь. Ее ведь не интересует охота и здешние места, целыми дня она не покидает свою комнату... Что мешало ей оставаться во дворце?
Мари: (закрывает глаза и вздыхает) Надеюсь, здесь она не затем, чтобы осложнить нам жизнь. У меня есть подозрения, что обязательно что-то произойдет.
Писарев: (входит в столовую) Уже произошло, ваше высочество - слышите рыдания?
Мари: Доброе утро, Серж! Что там случилось?
Писарев: Всемирный потоп, который тщетно пытается остановить Александр Николаевич. Я сбежал, пока меня волной не смыло в Сибирь или на Камчатку. (целует руку Натали, церемонно) Доброе утро, княжна!
Натали: (холодно, отнимая руку) Здравствуйте, поручик.
Мари: (удивленно) И чем же вызван этот потоп?
Писарев: Кажется, ее величество что-то потеряла. (с видом паиньки садится напротив Натали) И дождя, кажется, нет.
Натали: Господин Писарев, у барона огромный дом. И полагаю, если проявить смекалку, нам не придется терпеть общество друг друга. (прислушивается к словам, тонущим в рыданиях) Кажется, ее величество говорит о своей любимице и... если я не ошибаюсь, она упомянула графа... (повторяет, вскинув голову) Снова графа...
Мари: (встает) Натали, я, пожалуй, пойду узнать, что происходит. (подмигивает Сержу и незаметно произносит губами) Это ваш шанс объясниться!
Писарев: (одними губами) Спасибо, ваше высочество! (Натали) А я с утра до вечера только о том и думаю, чтобы попасть в ваше общество.
Натали: Увы, наши желания не совпадают. (поднимается вслед за Мари) Простите, мне нужно догнать принцессу...
Писарев: (забегает перед ней и загораживает дверь) Предлагаю сделать так, чтобы совпадали!
Натали: (постепенно закипая) Дайте мне пройти! Немедленно! Пока (взгляд остановился на пузатом самоваре) я не опрокинула на вас этот самовар!
Писарев: Опрокидывайте! Умру во цвете лет, все равно мне без вас жизнь не в радость.
Натали: Недурно сказано! Однако думаю, мы цивилизованные люди... вам мало моей просьбы, сударь?
Писарев: Неужели я вам ни капельки не нравлюсь?
Натали: Готова оставить ответ на ваше усмотрение, если вы впредь не будете меня беспокоить. (насмешливо) Я даже не обижусь, если вы вздумаете болтать, что я (картинный вздох) призналась вам в любви. А теперь откройте дверь!
Писарев: Я пока еще не погубил ни одной репутации! (уступает ей дорогу) Хорошо, идите. И не берите в голову, что я вам тут наговорил - будто я без вас жить не могу и всё такое.
Натали: (уходя, метнула на него взгляд) Не стоило уточнять... Я знала, что вы говорите не всерьез.
Писарев: (проводив Натали взглядом, меланхолично) Она тебя не любит, Серж. Осталось одно - застрелиться.

Картина 5.

Ольга: (В камине потрескивают дрова. Тепло. Постель напоминает большой ворох кружев. Одетые по-домашнему, супруги завтракают. Граф отпивает из чашки кофе, который принесла из кухни горничная, и слегка морщится. Графиня опустила ресницы и пытается скрыть улыбку, отпив из своей чашки чай) Дорогой, если бы ты меня отпустил, как я просила, я сварила бы тебе кофе сама. Но ты был такой (розовеет) горонци (горячий).
Бенкендорф: (ловит ручку жены, прижимает к губам и долго не отпускает) Расстаться с тобой даже на десять минут выше моих сил.
Ольга: (слышит стук в дверь) Кто бы это мог быть?
Бенкендорф: (с недовольным видом оглядывается на дверь, накидывает на плечи мундир, идет открывать) Князь Репнин? Чем обязан?
Михаил: (вчера пил умеренно, поэтому сегодня – бодрячком) Александр Христофорович, его высочество занят с её величеством, поэтому считаю своим долгом срочную депешу его величества передать в ваши руки! Государь спрашивает об охоте, и решил прислать доверенного ювелира, который выгравирует на перстне надпись, свидетельствующую о заслугах владельца перед престолом!
Бенкендорф: Благодарю за известие, князь. Сообщите об этом его высочеству, когда он освободится. (закрывает дверь и возвращается к завтраку) Это князь Репнин, дорогая. Зову его к себе на службу... (делает новую попытку отпить кофе, но снова морщится и выплескивает содержимое чашки в камин) но князь пока артачится. Думаю переговорить о нем с государем.
Ольга: (проследила, куда муж отправил содержимое своей чашки, ставит перед ним чистую и наливает туда чай) Не спеши, Саша, говорить об этом с императором. Не смею давать советы в твоих служебных делах, но это скорее оттолкнет князя Репнина. (лукаво улыбается) Если ты так в нем заинтересован... Есть окольный, но более успешный путь. (Скользнула к мужу на колени, обняла за шею и стала что-то нашептывать. Мягко куснула мочку уха графа и посмотрела ему в глаза) Родственнику он рано или поздно не сможет отказать. Надо только немного подождать.
Бенкендорф: (обнимая жену) Умница моя! (смеется) Мне не князя Репнина, а тебя надо брать на службу. Хотя даже при всей моей преданности его величеству я бы не сделал такого подарка государству... (целует ее в шею, тут снова раздается стук в дверь) Кажется, нам с тобой придется сбежать на Аляску прямо сейчас, чтобы нам, наконец, перестали мешать!
Ольга: (улыбается и проводит рукой по волосам мужа) Останемся там на зимовку. Я читала, что полярные зимы очень долгие (целует мужа в висок).
Бенкендорф: (с величайшей неохотой выпустив жену из объятий, идет открывать дверь, видит Варю) Что случилось?
Варвара: Ваше сиятельство, там переполох баронесса устроила. Собачка ее пропала. Нигде найти не может. Требует, чтобы вы лично явились собачку ёйную искать, иначе, говорит, умрет прямо на нашем диване.
Бенкендорф: (морщится при упоминании императрицы) Сейчас отправлю жандармов, путь ищут.
Ольга: (прислушивается к разговору, подходит к графу и Варваре) Кажется, это излюбленное чудачество ее величества. Варя, проверьте шкафы и комоды в комнате баронессы. (графу) Когда государыня хотела чего-то добиться от императора, а уговоры не действовали, она прибегала в этому трюку. Зизи непременно пропадала. Её величество была на волосок от смерти, а его величество у её ног. (посмеивается)
Бенкендорф: (кивает Варе) Проверь, голубушка. (жене) Мне часто приходилось наблюдать, в какую скорбь повергала государя пропажа этой болонки, но ни мне, ни ему и в голову не могло прийти... (смеется, про себя) Если это действительно так, я приобрел весомый аргумент для бесед с ее величеством!

Картина 6.

Варвара: (под оханья фрейлин вытаскивает тявкающую Зизи из шкафа и несет визжащую на весь дом псину за шкирку в гостиную императрице) Вот ваше сокровище, госпожа баронесса. Что же вы так неосторожно шкафчик закрыли. (отдает болонку Шарлотте) Весь дом на ноги подняли.
Шарлотта: (сверкнув на Варю ледяным взглядом, подхватывает Зизи и величавой походкой удаляется)
Александр: (смеется) Спасибо, Варя! Ты спасла отечество, не меньше. Но как ты догадалась, где искать эту несносную Зизи?
Варвара: Графинюшка подсказала, дай Бог ей здоровьица! Эти-то девки, что при вашей матушке, уж простите, вашество – дуры дурами, только и умеют кружевными платочками махать. А Ольга Адамовна не только красавица, но и умница, то-то генерал-то счастлив без памяти (смахнула слезу умиления).
Александр: (сухо) Что ж, рад за генерала.
Варвара: А ваша невеста, Машенька, всё грустит да грустит, или над уроками лобик морщит. Вы бы хоть на лодочке ее покатали, вашество, пока дождя нет.
Александр: Погода великолепная, нельзя отрицать. Пожалуй, прикажу подать нам с ее высочеством лодку. (с улыбкой) Тем более, я могу, наконец, порадовать мою принцессу долгожданным подарком. (делает знак лакею, тот приносит элегантную корзину с благоухающими фиалками)
Варвара: Чай, все цветочные горшки у нашего барина обкорнали?
Александр: (смеется) Нет, Варенька! Эти фиалки доставили из Петербурга, а туда – из Парижа. Правда, они прелестны? Эти цветы обожали императрица Жозефина и Гёте, и даже мой дед Фридрих Вильгельм.
Варвара: (колобком семенит к себе на кухню) Ишь ты, из самого Парижу! А пахнут – прямо, как нашенские анютины глазки. (смахнула слезинку с ресниц) Чтой-то от Анюты давно весточки нет, надо послать ей вареньица домашнего да солений-копчений. Исхудала, поди, на столичных харчах.

Картина 7.

Владимир: (Не обращая внимания на шум в доме, накидывает плащ и выходит из комнаты. В гостиной все еще рыдает по болонке императрица, но ни графа, ни жандармов нет. Не задерживаясь, проходит мимо всех дверей, собираясь ехать к Раде)
Михаил: Владимир, постой! Этот тарарам всех с ума сведёт, да ещё я только что в прихожей с ювелиром столкнулся, который на перстне должен выгравировать надпись. Без тебя не обойтись.
Владимир: (весь в своих мыслях, слышит голос друга уже на выходе, недовольно) Черт возьми, Миша, какая гравировка? И что ты хочешь от меня?
Михаил: (терпеливо) Нужно открыть сейф, отдать ювелиру императорский перстень, подождать, когда он закончит работу - и спрятать обратно!
Владимир: (еще более недовольным голосом) А кто его будет охранять? Его высочество знает вообще об этом ювелире? (прислушиваясь к рыданиям в гостиной, вновь другу) Это может подождать до вечера?
Михаил: Володя, у нас тут не логово сорока разбойников! Мы с тобой, жандармы! Ничего не случится за полчаса с этим перстнем! Зачем откладывать, закончим скорее, а то ювелир накляузничает государю, и тогда всем попадёт из-за этой ерунды.
Александр: (проходя мимо, услышал последние слова) Что случилось, Мишель? Почему какой-то ювелир должен кляузничать моему отцу?
Михаил: Ваше высочество, пришла депеша, государь требует сделать на перстне дарственную надпись... ювелир уже прибыл!
Александр: Так в чем дело? Достаньте перстень, Владимир, и пусть ювелир работает. А мы с Мари пока покатаемся на лодке.
Владимир: (понимает, что спорить бесполезно) Конечно, ваше высочество. Отдадим мастеру перстень, и пусть исполняет приказ государя. (проходят в кабинет, подходят к картине-обманке. Открывает сейф – перстня нет. Медленно поворачивается к друзьям, голосом, не предвещающим ничего хорошего) Кто-то успел побывать здесь до нас, ваше высочество. Сейф пуст.
Александр: Что значит - пуст? (заглядывает внутрь)
Владимир: Это значит, что кто-то хорошо здесь поработал. (присматривается к замку) И поработал не совсем аккуратно.
Александр: Немедленно позвать сюда графа Бенкендорфа!
Варвара: (слышит крик наследника) Что опять стряслось? Я больше к генералу не пойду.
Бенкендорф: (выслушав взволнованного жандарма, прибежавшего с приказом от его высочества немедленно явиться в кабинет, быстро застегивает пуговицы на мундире и целует жену) Прости, Оленька, служба. (спускается вниз, встречает на лестнице императрицу) Счастлив, что ваша пропажа уже обнаружилась, госпожа баронесса, и моего вмешательства не потребовалось. (отвешивает поклон и спешит дальше, входит в кабинет, обводит взглядом собравшихся, смотрит на наследника) Что случилось, ваше высочество?
Александр: Граф, как вы допустили, чтобы из сейфа барона Корфа похитили перстень, назначенный призом за кабана на охоте? (От мундира графа благоухает до боли знакомыми духами. Мелькнула горькая усмешка – парфюмерному пристрастию прекрасная полячка сумела сохранить верность)
Бенкендорф: (приподнял бровь) Перстень? Вы так кричали, ваше высочество, что я стал опасаться, уж не похищают ли вас.
Александр: Славная шутка, Александр Христофорович, я оценил. А теперь, надеюсь, вы продемонстрируете нам, что ваши сыщицкие таланты не уступают чувству юмора.
Бенкендорф: С позволения вашего высочества я постараюсь во всем разобраться и найти виновника.
Александр: Уж постарайтесь, граф! (садится на диван, закинув ногу на ногу)
Бенкендорф: (осмотрев следы взлома на сейфе, Владимиру) Не слишком крепкий у вас был замок, господин барон.
Владимир: Мне не от кого таиться, ваше сиятельство, все мои друзья – порядочные люди. А теперь, когда дом наводнен вашими людьми, чего-то опасаться было бы сродни оскорблению вас лично.
Бенкендорф: (хмыкнув) Поверьте, Владимир Иванович, у моих людей достаточно забот и без парадного караула возле вашего сейфа. Когда его высочество отдал вам на хранение этот перстень?
Владимир: (задумывается, вспоминая их первый поход в баню, когда наследник чуть не утопил кольцо в пруду) На третий день вашего пребывания здесь. Именно тогда Александр Николаевич решил, что перстню будет надежней в сейфе, нежели у всех на виду.
Бенкендорф: И с тех пор, как я понимаю, вы в сейф не заглядывали. (без особой надежды, больше для порядка, отдает жандармам приказ бегло осмотреть дом и приусадебные постройки)
Владимир: Да, кража могла случиться не обязательно сегодня. Однако смею сообщить вам, что тут, похоже, просто сгребли все, что попалось под руку.
Михаил: (вмешивается) Я говорил с ювелиром, у нас есть два дня. Тот, кто украл, надеялся на императорский дар, или просто продать драгоценность? Надо бы проверить местные ломбарды.
Александр: Нам бы очень повезло, если бы похититель оказался таким идиотом.
Михаил: Ваше высочество, вдруг он действительно не очень умён? Идиотами окажемся мы, если упустим такую возможность!
Бенкендорф: Мне нравится ваша хватка, князь. Еще больше убеждаюсь в своей правоте, что решил пригласить вас к себе на службу. Пусть это и будет вашим первым поручением.
Александр: Господин граф, мой адъютант должен исполнять только мои поручения. Ступайте, Михаил.
Михаил: (удирая от разборок влиятельных особ) Какая разница, кто поручил, светлая мысль-то осенила меня.

Картина 8.

Забалуев: (появляется в дверях кабинета) Простите, господа, я, кажется, не вовремя?
Бенкендорф: Добрый день, господин Забалуев! Вы очень кстати, позвольте вас на пару слов. Знаю, что барону на этот вопрос трудно будет ответить, хочу спросить у вас - известно ли было соседям, где располагался в этом доме сейф?
Забалуев: Не стану скрывать - мне это было прекрасно известно, причём не от барона. Его слуги болтливы, о сейфе мог знать любой из соседей.
Бенкендорф: Из соседей я видел здесь только княгиню Долгорукую - дама, кажется, порядочная.
Забалуев: (причмокнув губами) Самая почтенная дама в нашем уезде! А что стряслось (сама невинность), господина барона ограбили?
(Жандармы приводят Полину, у которой нашли эгрет и ожерелье)
Полина: (брыкается) Отпустите меня, вот медведи! (плачет) Ничего я не воровала! Вон ту финтифлюшку (показывает на эгретку) нашла под окном у генеральши, там много еще чего валялось. А бусики не брала! Барин, хоть вы мне поверьте – разве я хоть раз что-нибудь украла?
Забалуев: Не смею мешать расследованию. Владимир Иваныч, мои соболезнования. Какое прискорбное происшествие! Не знаю размера ущерба, но вместе с вами возмущен до глубины души. Александр Христофорович, как предводитель местного дворянства, я грудью готов встать на защиту закона, только прикажите! (расшаркивается и покидает место происшествия)
Полина: (слезы в три ручья) Владимир Иваныч, не виноваааатая я!
Владимир: Полька, не плачь, не дам тебя в обиду. (Бенкендорфу) Это ожерелье точно не из моего сейфа, ваше сиятельство, и не припомню, чтобы кто-то из дам жаловался на пропажу драгоценностей.
Александр: (пристально посмотрев на генерала) Его сиятельству прекрасно известно, кому принадлежали эти украшения, и почему на их пропажу никто не пожалуется.
Бенкендорф: (нахмурившись, жандармам) Отпустите девушку. А бирюльки отвезите в сиротский дом, и не забудьте взять с попечителя расписку.
Полина: (уходит, шмыгая носом) Жалко эгретку, красивенькая, и бусики тоже. Только от этих господских цацек одни неприятности, права Варя. Ну их к лешему!
Владимир: (негромко) Я что-то пропустил, ваше высочество? Чьи это драгоценности?
Александр: (раздраженно) Вы же слышали, Владимир – вдов и сирот.
Владимир: Хоть кому-то сегодня повезло. (не стал углубляться в вопрос, видя, что для наследника он болезненный)
Бенкендорф: (жандармы приносят новые трофеи: груда ножей, ломиков и прочего подозрительного инструмента; перебрав, выуживает отмычку, с любопытством рассматривает) Где нашли? На конюшне? Досмотреть тщательнее, конюха – под арест! (выслушав очередной доклад, к Владимиру) За честность ваших друзей-цыган вы можете поручиться, (чуть иронично) как и за вашу прислугу, господин барон?
Владимир: (уверенно и не раздумывая) Из моих друзей-цыган, господин граф, в доме были только Рада и ее брат. За их непричастность к краже я ручаюсь собственной головой. Надеюсь, вы не собираетесь их арестовать?
Бенкендорф: Мне придется это сделать, господин барон. Мои люди доложили мне, что цыгана неоднократно видели вблизи дома, причем он прятался в кустах и явно что-то высматривал. (отдает распоряжение жандармам арестовать и препроводить в тюрьму Седого) Вашу подругу, барон, мы пока не тронем, поскольку она все время находилась рядом с вами.
Владимир: (возмущенно) Александр Христофорович, если считать основанием для подозрений обычное присутствие человека в усадьбе, вы можете с таким же успехом арестовать всех нас. Вы знаете лучше меня, что эти люди не виноваты, как и мои слуги!
Александр: (вставая) Господин граф, я не стану сообщать его величеству о сомнительных методах расследования, которыми вы пользуетесь, мне претит быть ябедником, но, если до конца дня кража не будет раскрыта, предоставляю вам самому составить отчет государю. Надеюсь, присовокупив к нему прошение об отставке. (холодно кивнул и вышел)
Бенкендорф: (остались тет-а-тет с бароном) Владимир Иванович, я допускаю, что ни ваш конюх, ни цыган не имеют отношения к краже. Но дело, к сожалению, не удалось решить тихо - слишком много народу оказалось возле вашего сейфа в тот момент, когда вы обнаружили пропажу. Поэтому мне пришлось подыграть преступнику. Вы понимаете меня, господин барон?
Владимир: (с трудом берет себя в руки, но все же с возмущением) Господин граф, я прекрасно понимаю, что у вас много методов для поимки преступников, но в данном случае вы хотите использовать невинных людей, это жестоко и бессмысленно. Те, кто находился в кабинете в момент обнаружения пропажи, не станут болтать об этом. Могу поручиться за всех, кроме (усмехнувшись) господина предводителя. Уж не его ли вы подозреваете, Александр Христофорович?
Бенкендорф: Господин Забалуев… Человек с непростой судьбой, однако не настолько, чтобы взламывать сейф в доме у соседа. (вспомнив про намеки Забалуева на дружбу Владимира с цыганами и возможный заговор) Разве что с целью досадить лично вам, барон, или скомпрометировать – он вас недолюбливает. Поэтому никому не нужно знать о нашем с вами договоре, даже его высочеству или князю Репнину. Продолжайте возмущаться во всеуслышание, что я упрямый глупый жандарм, не желающий внимать доводам рассудка, пусть все верят, что так и есть. Проявите терпение и дозвольте мне и моим людям уличить вора.
Владимир: (покачав головой) Я не стану спорить с вами, Александр Христофорович и тратить драгоценное время. Каждая минута нашего с вами разговора – это час, день или год для тех, кто сидит под арестом.
Бенкендорф: (постарался не хмыкнуть) Благодарю за понимание, господин барон.

Картина 9.

Натали: (брат куда-то торопился, едва успел ей сказать, что украден императорский перстень, но просил не волноваться – они обязательно найдут вора и не позволят отравить им праздник) Как Миша не понимает, что праздник давно отравлен, и отнюдь не кражей… (тряхнула головой) А я даже рада, что так случилось. Быть может, мы, наконец, вернемся в Петербург. Не хочу больше здесь оставаться.
Забалуев: (вывернул из-за угла ей навстречу) Наталья Алексанна, свежи, как майская роза!
Натали: (с неприязнью) Чему вы радуетесь, господин предводитель?
Забалуев: С тех пор, как вы, молодежь, ходите хмурые, нам, старикам, только и остается веселиться за вас и за нас.
Натали: Не делайте вид, будто вам неизвестно о том, что случилось в доме! Или (с подозрением) именно это вам и доставляет радость?
Забалуев: Ах, вы о маленькой неприятности у Владимира Иваныча? Обворовали – не убили, к тому же делом занимается лично Александр Христофорович. Он уже арестовал половину слуг и всех цыган, от него ни один разбойник не скроется! Мы можем спать спокойно.
Натали: Вот и спите на здоровье, в вашем возрасте это полезно. (уходит, негодуя) Старый болтун! Но даже если десятая часть из того, что он наврал – правда… (губы дрожат от возмущения) Эти несносные голубые мундиры! (спешит предупредить и успокоить принцессу, чтобы та не волновалась из-за новой суеты в доме)
Забалуев: (потирает руки) Как легко милейший Александр Христофорович выставил себя дураком! Женитьба ему не на пользу, а мне – лишь бы с поместьицем Корфа дело выгорело.

Картина 10.

Ольга: (В комнате уютно, букет свежих роз в вазе, на письменном столе серебряный кофейник, а за окном явно сыро и прохладно, выходить не хочется. Вздохнула и присела с книгой у окна. Нарастающий шум в доме привлек ее внимание. Попыталась сосредоточиться на чтении, но шум мешал это сделать. Кольнуло предчувствие, предвещающее неприятности)
Бенкендорф: (поднимается в свою комнату; графиня, сидевшая с книгой у окна, поворачивается к нему, во взгляде ее тревога; подходит и садится напротив Ольги, мягко отняв у нее книгу и отложив на столик, берет ее руки в свои и смотрит ей в глаза; говорит очень серьезно) Оля, в доме случилась неприятность - из сейфа барона пропал перстень его высочества. Надеюсь, что в течение дня, самое большое - двух, вор и похищенное будут найдены. Про меня будут говорить разное - голубые мундиры, увы, не пользуются любовью. Но я тебя прошу - верь мне.
Ольга: (бровь удивленно изогнулась дугой) Пропал перстень? Кто-то очень недолюбливает хозяина дома. Иначе какой смысл в краже. (сжимает его ладони) Что бы ни говорили, я верю - ты поступаешь правильно. Не только потому, что так дОлжно, а потому что так будет лучше для всех. Я люблю тебя и никому не позволю говорить о тебе дурно в моём присутствии.
Бенкендорф: (прижимается лицом к ее рукам) Спасибо, Оля. Прости, что тебе приходится всё это терпеть. (целует обручальное кольцо у нее на пальце, шутливо) Ты еще не разочаровалась, что стала женой жандарма?
Ольга: (в том же шутливом тоне) Еще не успела, но голубой цвет обивки в гостиной, прости, дорогой, я сменю. Понимаю, что ты был слишком занят, чтобы обращать на это внимание, а твой архитектор не без чувства юмора. (сменив тон на серьёзный) Саша, я принимаю тебя таким, какой ты есть, раз и навсегда.
Бенкендорф: (смеется) Я больше времени провожу в кабинете, и по правде сказать, даже не помню, какого цвета стены в гостиной. (крепко обнимает жену и долго целует; с трудом выпуская ее из объятий) Прости, дорогая, мне пора. Поверь, я еще никогда так не торопился закончить с делами, как сейчас - лишь бы не заставлять тебя долго скучать в мое отсутствие. (еще раз поцеловав на прощание, уходит)
Ольга: (Оставшись одна, прикусывает припухшую губу, смотрит в окно на мужа, который куда-то ускакал верхом. Выходит из комнаты и идёт на кухню.)

Картина 11.

Писарев: (в унылом настроении приходит на конюшню, к жандармам, которые временно исполняют роль конюхов) Теперь я полный и круглый сирота! Княжна меня знать не хочет, дядя узнал о моих долгах и вышвырнул меня на улицу... Лучше бы он меня убил! (со злости пинает деревянную стойку) Все мне твердят - Серж болван, шут, скотина... пытался быть хорошим - никому не нужно! Что ж, буду плохим, и пусть тогда не жалуются! (хочет взять коня, но ему не дают) Дядя не велел? Ну и черт с вами! (напоследок пнув дверь, уходит из усадьбы)

Картина 12.

Варвара: (громыхает на кухне сердито ухватом) Каждый день что-нибудь не слава богу. С такими гостями до Сибири рукой подать. Кольцо какое-то стащили. Полька ревёт белугой, сама едва под арест не угодила и по Никитке убивается. Велела ей носу из людской не казать, от греха подальше. Какой только ирод всё это устроил, ох!
Ольга: (Входит, видит охающую Варвару) Добрый день! Что случилось?
Варвара: (причитает) Заарестовали нашего Никитушку, почем зря! Муж ваш венчанный заарестовааал!
Ольга: Граф знает, что делает, Варвара. Уверена, это... недоразумение быстро разрешится.
Варвара: И то верно. Барыня, я вот что вам сказать хотела. Слышала я краем уха, как господин предводитель наш о чем-то долго с госпожой баронессой шептался. Вас поминали, спектакль какой-то, компромацию. Я барину сказать-то собиралась, да Владимиру Ивановичу не до того. А тут - аресты.
Ольга: Дзиенкуе, но ты, Варя, не так поняла. (размышляет, стоит или нет беспокоить этим мужа)
Варвара: Еще говорят, в цыганском таборе кого-то заарестовали жандармы.
Ольга: (нахмурилась) Не знаешь, кого? Ему и его близким сейчас несладко. Вот что, Варя, собери-ка что-нибудь поесть, поедешь со мной.
Варвара: (вытерла слезы и деловито стала собирать в узелок разносолы) Вот это верно, барыня, чего слёзы попусту лить. Чем в тюрьме потчуют, не ведаю, да не моими пирожками. А вы что ж сами в острог поедете?
Ольга: (дожидается, когда кухарка всё соберет) Надо Александру Христофоровичу передать, что ты мне сейчас рассказала. Идём. (когда жандармы подают открытый экипаж, садятся и уезжают)

Картина 13.

Бенкендорф: (приезжает в тюрьму, просит привести Никиту; когда парня приводят, морщится) Зачем в кандалы-то? (ругается мысленно на чрезмерное усердие местных властей, положив себе выговорить об этом исправнику; вслух) Снять, и немедленно! (приказ исполняют на полусогнутых; жестом велев тюремщикам убираться, Никите) Прости, парень. В остальном-то хоть не обижают? (указывает ему на стул) Садись! У меня к тебе пара вопросов - чем быстрее на них ответишь, тем быстрее окажешься на воле. Вспоминай - заглядывал ли на конюшню в последние три дня господин Забалуев?
Никита: (смотрит на графа исподлобья) Может, и заглядывал, я за ним не смотрел. К коням не подходит - не любят они его, а до другого мне дела нет.
Бенкендорф: Вспоминай, парень, вспоминай! Господин Забалуев в коляске приезжает, значит, на конюшне ему вроде и незачем бывать. Вот и кони, говоришь, его не любят... Ну - был или нет?
Никита: (задумывается) Вечером третьего дня среди ночи переполошились, и собака брехала, я зашёл посмотреть - никого, лошадки на месте, уже и тихо.
Бенкендорф: Ночью? Нет, так бы он рисковать не стал, ночью проще всего попасться. Опытный мошенник творит свои делишки при свете дня, у всех на виду. (поднимается) Жаль, парень, я думал, ты нам поможешь. Значит, совершенно точно - не был господин Забалуев в эти дни на конюшне?
Никита: Так я за конями слежу, а не за господами!
Бенкендорф: (вздохнув, велит тюремщикам увести Никиту; размышляет, не поговорить ли и с цыганом, но посмотрев на часы, уезжает – есть более срочное дело)

Картина 14.

Рада: (Возвращается в табор и не узнает его. Всё перевёрнуто. Бегают с плачем цыганки, мужчины что-то обсуждают группой. Седого среди них нет. Мелькают голубые жандармские мундиры. Сердце ухнуло и замерло. Бежит к самому старому и уважаемому цыгану табора) Алеко, что случилось? Где Седой? (Узнает, что брата арестовали, ищут какой-то перстень. Поражена так, что не находит сперва, что сказать, справившись с волнением, бежит к одному из жандармов и бьет его кулаками в грудь) Куда вы увезли моего брата?!
Владимир: (подъезжает к табору, в ужасе смотрит на то, что устроили жандармы, находит возлюбленную, срывает на ходу плащ и укутывает ее) Рада, оставь его. (мягко) Пойдем, я все объясню тебе сам, от них этого ждать бесполезно. (отходят к деревьям) В усадьбе кто-то взломал сейф и вытащил все, что там находилось, включая перстень наследника, который он привез в награду лучшему стрелку. Граф арестовал всех, кто вызвал у него хоть малейшее подозрение. И в их числе оказались твой брат и мой конюх. Его высочество возмущен обысками и арестами до глубины души, но граф твердо пообещал найти похитителя до конца этого, максимум завтрашнего дня.
Рада: (От потрясения ничего не может понять, позволяет барону укутать себя и обнять. Согрелась в кольце его рук. Постепенно до неё начинает доходить смысл его слов. Поднимает на него заплаканные глаза) Седой ничего не крал. Мой брат - не вор. (губы дрожат) Отчего не арестовали меня? Я тоже была в твоём доме. (с горечью) По мнению господ, что бы ни случилось - во всём виноваты цыгане. (барон слишком близко, смотреть на него, не прижавшись, нет сил; высвободилась из его рук, отдает на вытянутой руке плащ) Зачем ты приехал? Нам не к чему больше видеться, Владимир. Скажи только, куда увезли моего брата, я пойду к нему.
Владимир: (пытается снова завернуть ее в плащ) Рада, я знаю, что твой брат ничего не крал. Тебя не арестовали потому, что ты была рядом со мной неотлучно, и это видели все, кто был на празднике. (отворачивается, негромко) Я приехал сюда потому, что хочу быть с тобой, что бы ты ни говорила тем утром и сейчас. (вновь смотрит на нее) Рада, я тебе обещаю, мы найдем пропажу и освободим невиновных!
Рада: Благодарствую, барин. Зачем же самому беспокоиться, прислали бы кого-нибудь сообщить. (понимает, что ее слова больно ранят Владимира, но по-другому ей сейчас нельзя - еще миг, и она сама протянет к нему руки, тихо) Иди, Владимир. Поможешь - век не забуду. (еще тише) Я тебя и так никогда не смогу забыть. Но не приходи сюда больше, не мучай меня.
Владимир: (смотрит ей в глаза, вслух ничего не произносит, но знает, что она поймет) «Зачем нам эта боль, Рада? Зачем, когда можно просто быть счастливыми? Всего один шаг, и ничто и никто не сможет больше нас разлучить…» (Задерживает еще взгляд, затем разворачивается и уходит.)
Рада: (читает по его лицу и глаза туманятся от слёз) «Прости меня, Владимир, и уходи. Уходи поскорее, иначе забуду я слова свои горькие, забуду, о чем забыть не должна». (Уже почти делает шаг к Владимиру, но в последний момент опускает ресницы, чтобы не смотреть в любимое лицо. Звук удаляющихся шагов. Поднимает голову - всадник уже скрылся, срывается с места и шепчет на бегу) Володя! (В лесу остановилась, стоит, кутаясь в плащ, который еще хранит его тепло и запах дорогого табака, прижалась щекой к воротнику)
Владимир: (Отъехав от табора, тянет поводья. Умный конь поворачивает голову и прядает ушами, словно просит хозяина вернуться) Нет, Ахтар, не сейчас. (погладив коня по густой гриве) Сейчас мы должны выполнить обещание и освободить Седого.

Картина 15.

Ольга: (Бенкендорфа уже нет. Разминулись. В разговоре с постоянно кланяющимся ей начальником тюрьмы узнает, что арестованный цыган - Седой) Я бы хотела переговорить с этим цыганом. И еще - кухарка барона Корфа привезла заключенным поесть, распорядитесь принять. (Начальник тюрьмы начинает бормотать о том, что «их высокопревосходительство строго-настрого...». Приподнимает недовольно бровь и выразительно смотрит на чиновника. Тот с извинениями соглашается проводить графиню и Варвару к арестованным)
Никита: (сидит у окна, смотрит на небо) Вот поганая клетка! Верно говорят - не зарекайся от сумы и тюрьмы. Сроду я чужого не брал, а тут на тебе!
Варвара: (открывают камеру Никиты, входит и заносит узелок) Никитушка, вот я тут тебе пирожков принесла. Потерпи, сердешный, скоро всё разъяснится и домой вернешься. Спасибо барыне (кивает на Ольгу) пустили к тебе, а то бы так и пришлось с полными руками назад идти.
Никита: Благодарствую, барыня! (слегка кланяется Ольге) И тебе, Варвара, спасибо!
Рада: (Появляется во дворе тюрьмы. Её не пускают - приказ Бенкендорфа. Отчаявшись добиться свидания, садится на выступ в стене рядом с входом, твердо намеренная никуда отсюда не уходить)

Картина 16.

Седой: (Смотрит через прутья решетки на пасмурное небо. Что там лопотали эти господа? Перстень, видишь ли, барский украли, и... Глупость какая-то! Происходящее - арест, тюрьма - занимало его мало. Какая разница - воля, неволя? Свет белый все равно не мил, да и сильнее цепи сковали его, чтобы не отпускать никогда, только... Рада. Узнала ли сестра, что произошло, или еще не возвращалась в табор? Почему он не догнал ее? Мало ли что могло случиться, когда она была в таком состоянии... И узнать теперь нельзя! Словно зверь в клетке на потеху этим господам.)
Ольга: (караульный отпирает камеру цыгана; входит) Здравствуй, Седой! Узнал меня?
Седой: (чьи-то шаги, лязг замка... голос... ее голос! язык не сразу слушается) Ольга?!
Ольга: (кивает Варваре) Поставь, Варя, что принесли. (кухарка ставит узелок на дощатый столик и ретируется за дверь) Я узнала о том, что тебя арестовали. Ты - не виноват, знаю, и граф знает. Он не допустит, чтобы невиновный сидел в тюрьме.
Варвара: (кряхтит за дверью) За что посадили? Покормить нормально некому бедолагу. Вон глазища какие на графиню вытаращил. От голода, поди.
Седой: (Грустно улыбается, глядя в любимые глаза. Как изменились эти глаза со дня их последней встречи! Тогда они были грустные и потухшие, а теперь полны огня, жизни и света... И свет этот был еще ярче того, который памятным вечером лишил его покоя. Стараясь не задумываться, каким тоном она произнесла «граф», как говорила о муже... Ловит ее взгляд, с нежностью) Спасибо. Не за слова твои - что не виновен, я и сам знаю. За то, что пришла и (подходит к ней ближе, не смея коснуться) что помнишь. По глазам твоим вижу, все помнишь...
Ольга: (тихо) Помню... Помню, как песня твоя утешила меня, когда жизнь казалась мне разбитой навсегда. Спасибо тебе, Седой. (протягивает руку и легонько касается его ладони) Долго ты здесь не задержишься.
Седой: (Берет ее руки вместе, прижимая к своей груди. Тихо, не отводя взгляда) Я сказал бы тебе, что люблю каждый миг, но... я знаю, ты любишь не меня.
Ольга: Люблю его, Седой, очень люблю.
Седой: (Склоняется над ее ладонями так, что задевает их смоляными прядями. Хочет поцеловать руки, но замечает обручальное кольцо и медленно отпускает) Я счастлив, что встретил тебя. Это был лучший день в моей жизни. И все равно, что будет дальше.
Варвара: (Тихонько подглядывает за происходящим в камере. Глаза, как плошки, от удивления) Я ничего не видела. Не видела, как цыган генеральше руки целовал. (всё еще под впечатлением от увиденного, берет пирожок и начинает жевать, не чувствуя вкуса)
Ольга: (у двери оборачивается к Седому) Не грусти, ты еще будешь счастлив и любим. Это я тебе нагадала. (выходит из камеры. Варя подхватывается и бежит следом.)
Седой: (Снова лязгает замок. И смолкает звук легких шагов, отдаваясь болью в сердце. Тихо) Увы, никудышная из тебя гадалка...
Ольга: (На улице видит сидящую Раду) Рада?
Рада: (узнает Ольгу, но безучастно) Доброго дня тебе, барыня! К брату не пускают, говорят, что граф не велел.
Ольга: (хмурится) Идём, пустят. (возвращаются к начальнику тюрьмы. После недолгих переговоров Раду пускают к брату. Вместе с Варей садится в экипаж и направляется в усадьбу)
Рада: (В камере брата) Седой... (кидается ему на шею, потом отстраняется и видит его глаза) Я видела ее сейчас. И ты ее видел... Милый мой, я с тобой. Никуда отсюда не уйду, пока тебя не освободят (снова обнимает Седого).

Картина 17.

Цесаревич с невестой скучают одни в гостиной. На столике недопитые чашки чая и крошки домашнего печенья.
Мари: (водит пальчиком по изразцовым рисункам на голландской печи, рассеянно рассматривая цветы и бытовые сценки) Wie traurig, что всё так… грустно. Сначала поручик Писарев пропал, теперь – кольцо. Что будет, если оно не найдется?
Александр: (стоит, прислонившись к печке с другой стороны, усмехнулся) Господин Бенкендорф в поисках перстня проявляет куда меньше рвения, чем недавно в поисках племянника. Надеюсь, все же, он понимает, что это происшествие может стоить ему карьеры.
Мари: У графа медовый месяц, ему простительно было бы забыть на какое-то время о делах.
Александр: (хотел возразить, но неожиданно улыбнулся) В самом деле, Мари, сколько можно обременять делами нашего незаменимого господина Бенкендорфа! Даже если речь идет об императорском призе за охоту. Скоро должен вернуться Владимир – он поехал в табор успокоить Раду, – и мы вместе придумаем, как самим разыскать вора и пропажу, не прибегая к помощи жандармов.
Мари: Алекс, вы обещали рассказать, из-за чего Владимир имел die Unannehmlichkeiten… неприятности с господами жандармами. (устыдилась своего любопытства) Если это не секрет, конечно.
Александр: Не секрет, дорогая Мари, эта история в свое время наделала много шуму в Петербурге. Прошлым летом во время парада на Царицыном лугу комок земли из-под копыта баронского коня отлетел на штанину моего двоюродного дяди Эрнста. Дело не стоило бы выеденного яйца, но после парада дядя Эрнст отпустил ядовитую шутку в адрес гвардейского поручика Корфа и его умения ездить верхом, Владимир вспылил… Одним словом, дошло до поединка.
Мари: О, mein Gott!..
Александр: Михаил употребил весь свой дипломатический талант, чтобы помирить дуэлянтов без ущерба для чести обоих, и они как раз пожимали друг другу руки, когда подоспели господа жандармы. Вердикт его величества был суров… Дядя Эрнст со своим полком отправился в Сувалки, а Владимир – сюда, в Двугорское.
Мари: Бедный Владимир, несчастья так и сыплются на него.
Владимир: (входит) Благодарю за сочувствие, ваше высочество, но не нужно меня жалеть. Я счастлив дружбой Александра Николаевича и вашей. Кто действительно достоин сочувствия, так это брат Рады. Я только что из табора, она безутешна. Жандармы перевернули там все вверх дном. Но надеюсь, мои слова хоть немного ее поддержали и обнадежили.
Михаил: (входит почти вслед за бароном) Подумать только, полдня езды от столицы, и ни ростовщика, ни ломбарда! Самый богатый купец больше чем на тысячу ссуды не даст, отнекиваются, увиливают, ссылаются на начальство. Пытался узнать у полицмейстера что-нибудь про отмычки, собака только зубы мне заговаривал! Дескать, народ мы простой, о таких инструментах не слышали - грабят здесь кто фомкой, кто ломиком, ни один кузнец другого не сделает… Володя, плесни мне чего-нибудь!
Александр: Репнин, вы бы хоть сначала мне предложили.
Михаил: Извините, Александр Николаевич, не заметил вас за печкой. (узрев и принцессу) Простите, ваше высочество… эээ… вам тоже налить?
Мари: (фыркнув) Спасибо, князь, я уже напилась чаю. Однако не буду вам мешать, господа. (хочет удалиться)
Александр: Прошу, останьтесь, Мари. Не хочу лишать вас удовольствия поучаствовать в расследовании кражи. Репнин уже пол-уезда успел перетряхнуть, хоть и вхолостую, а мы еще даже не приступали.
Владимир: Я имел разговор с графом Бенкендорфом и высказал ему свои подозрения относительно личности похитителя. Граф настоятельно рекомендовал мне никому не передавать подробности, даже вам, ваше высочество, считая, что флер таинственности поможет ему вернее изобличить вора, но я не могу и не хочу ничего скрывать от моих друзей.
Александр: (с усмешкой) Недоверие господина Бенкендорфа я как-нибудь переживу. И что же он рекомендовал не сообщать мне?
Владимир: Что я могу поручиться за всех моих гостей, кроме одного - господина Забалуева.
Михаил: Предводитель местного дворянства? Хм…
Владимир: Вот и граф усомнился, не хуже тебя, Мишель, однако допустил, что сей почтенный господин мог снизойти до кражи не ради выгоды, а чтобы подпортить репутацию лично мне. Хотя зачем ему порочить мое имя просто так – старый мошенник давно облизывается на это имение.
Мари: Такой безобидный, услужливый старичок… Правда, любит угоститься коньяком, но ведь это не преступление?
Александр: Вы слишком добры, Мари. Мне господин Забалуев показался весьма скользким типом и, кажется, он осведомитель Третьего отделения. Но, коли уж и сам Александр Христофорович не рвется его защищать… (расхаживает по комнате, о чем-то размышляя) Владимир, вы говорили, что этот мошенник жаждет вас скомпрометировать. Значит, и перстень он должен был спрятать в вашем доме!
Михаил: Точно, ваше высочество! И где-нибудь не очень далеко, чтобы быстро нашлось.
Владимир: Александр Николаевич, для меня лично, важно освобождение невиновных людей и возвращение перстня, чтобы вы могли продолжить отдых. Предлагаю перевернуть тут все вверх дном, если понадобится, но найти это кольцо.
Михаил: Одни мы тут до будущей весны будем искать. Ваше высочество, нужно взять жандармов на подмогу и разбить дом на квадраты.
Александр: Репнин, от вашей рассудительности скулы сводит.
Мари: (услышав, что кто-то скребется в дверь, открывает) Фрейлейн Зизи! (укоризненно) Вы опять сбежали, мало вам было утреннего переполоха. (болонка вприпрыжку мчится к чайному столику, заскакивает на него и с аппетитом доедает печенье)
Александр: (схватил собачонку за шкирку, та возмущенно тявкает) У вас отменный нюх на лакомства, госпожа Зизи. (осененный внезапной идеей) Быть может, вы сумеете унюхать и одну украденную у меня вещицу?
Владимир: Хм… Ваше высочество, эта комнатная псинка, конечно, не мои гончие, которых я буду иметь честь представить вам в главный день охоты, но вдруг, и правда, наведет нас на след?
Александр: (дает болонке понюхать свою перчатку и отпускает на пол) Cherchez l' anneau, госпожа Зизи! (Болонка, потянув ноздрями воздух, прытко семенит в сторону кухни, там радостно тявкает на деревянный буфет, наследник открывает его и видит ряд банок с вареньем, заботливо упакованных пергаментом) Здесь, Зизи? (собачонка заливается лаем, бросаясь на банки) Делать нечего, господа - будем проверять эти банки! (решительно срывает пергамент с первой, принюхивается, потом пробует языком) Смородина!
Владимир: (Срывает пергамент со второй, Зизи тявкает с еще большим рвением. Удивленно) Землянику, что ли, любишь? (подносит ей банку, болонка вертится вокруг, виляя хвостом) Боюсь, ваше высочество, Зизи найдет здесь не перстень, а праздник для собственного желудка. (оставляет варенье Зизи, сам распахивает следующий шкаф с бакалеей, продолжает поиски)
Михаил: (с сомнением вертит в руках куль с мукой) Думаете, вор хотел устроить пасхальный сюрприз, когда Варвара стала бы печь куличи?
Натали: (Слышит с кухни невообразимый грохот, узнает затылок Корфа) Владимир? Вы решили разобрать дом до последнего камня? Не жалко поместье отца?
Владимир: (ворчит) Отстроим заново. Сейчас важнее другое. Присоединяйтесь, Натали, и побудьте моим здравым смыслом. Возможно, тогда у нас все же останется крыша над головой, после столь усердных поисков. (пытается улыбнуться)
Натали: (смеется) Дельная мысль. Но не могу же я позволить вам разрушить дом - придется согласиться! (помогает принцессе рассматривать старинную русскую посуду в поставцах) Вот это ендова, ваше высочество, а это - братина.
Мари: (восторженно) Да тут целый музей!
Александр: В банках с вареньем перстня нет. (смотрит на Владимира) Переходим в подвал?
Владимир: (Кивнув, толкает соседнюю дверь, берет свечу, идут вниз) В винных бутылках едва ли можно что-то спрятать, но вокруг осмотреть не помешает. (Зажигает свечи, идет к корзинам, переворачивая там все вверх дном) Прости нас, Варенька, так надо.
Натали: (девушки не стали спускаться, заглядывают в подвал с осторожным любопытством, стоя на верхней ступени крутой лестницы) Господа, вы точно уверены, что перстень в доме? Мы не теряем понапрасну время?
Владимир: Такую вещь можно лишь спрятать, отвлекая внимание от чего-то другого. И лучше места, чем дом, набитый жандармами, не найти. (громко) Тут нет. На очереди библиотека! (Выходят из подвала)
Михаил: Володя, с нами дамы. Ваше высочество, предлагаю глотать книжную пыль препоручить все-таки жандармским чинам, а нам переместиться в гостиную или столовую, где меньше мебели.
Александр: (махнув рукой) Уговорили, Мишель!
Мари: Мы с Натали к вам присоединимся, господа, но сначала (Александру) вернем вашей матушке ее драгоценное сокровище. (принцесса с фрейлиной, смеясь, укладывают объевшуюся болонку в глиняную латку и несут под дверь Шарлотты)
Александр: (смеясь, помогает им тащить икающий груз) Какие вы шутницы, mademoiselles! (нахмурился, о чем-то подумав) Может быть, вы и с фиалками меня разыграли?
Мари: (переглянувшись с Натали, тихонько хихикнула) Может быть, да… а, может быть, нет. Догадайтесь сами, Александр!
Михаил: (показал жандармам фронт работ, велев проводить поиски с особым тщанием, потом сам с собой) Хорошо, что их начальник меня не видит, а то на ходу переоденет в голубой мундир.

Картина 18.

Писарев: (нагрянул в усадьбу Забалуева, велит слуге доложить, сам садится на диван в гостиной, оглядывается по сторонам) Не так чтобы шикарно, но хозяин жить умеет.
Забалуев: (выходит к гостю) Сергей Дмитриевич! Как это мило с вашей стороны меня навестить! У Корфа-то, чай, содом и гоморра, не смею лишний раз беспокоить вашего дядю.
Писарев: (кисло) Да уж, моего дядю сейчас лучше не беспокоить, а то он и вас с лестницы спустит, как давеча меня. (начинает горячиться) А что я такого преступного совершил, скажите на милость?! Будто он сам по молодости долгов не делал! Сам мне рассказывал, как в четырнадцатом году в Париже издержался, а долги оплатила императрица Мария Федоровна, в память о его матушке, которая у нее любимой фрейлиной была, или кем там еще, не помню! (Забалуеву) И как мне теперь быть прикажете?!! (снова впав в минор, почти жалобно) Вы на меня не сердитесь, Андрей Платонович, что я там шутки разные шутил - я же не со зла... а мне теперь совершенно не к кому даже за советом обратиться. Вы говорили, что княгиня Марья Алексеевна - женщина мудрая, я было к ней, так ее дома нет... тогда я к вам... вот...
Забалуев: Ну как же не посоветовать! Посоветовать всегда можно, только ведь вы, молодые, потом наоборот сделаете.
Писарев: (уныло) Мне теперь всё едино - что дуло к виску, что ваши советы выполнять... (вновь закипает злостью) Меня никто там не принимает всерьез, шпыняют все, кому не лень, а я еще для них старался быть хорошим! (взрыднув) Хотел, чтобы дядя мной гордился... и чтобы она... хоть разок на меня взглянула без мысли, чтобы отделать кнутом, или кипятком ошпарить... (со злостью рвет воротник) Я никому не нужен, ну и прекрасно! Буду делать только то, что нужно мне.
Забалуев: Женитесь, молодой человек, на богатой невесте! Тогда вас все сразу зауважают.
Писарев: Где ее взять, богатую невесту... да к ней и подъехать надо со вкусом... Слушайте, дайте мне в долг - тысяч десять, а? Под любые проценты! Я женюсь, и вам всё верну.
Забалуев: В долг? Хм, а залога у вас не найдётся?
Писарев: Залога? Хм... (хлопнув себя по лбу) Есть залог! (вытаскивает из кармана брошь, которую привез в подарок для Натали)
Забалуев: (рассматривает) Недурно, недурно! Под такой залог можно и десять тысяч дать. После свадьбы вернёте пятнадцать.
Писарев: (подпрыгнув) Пятнадцать?! Да вы с ума сош... (опадает обратно на диван вялым мешком) Валяйте, пусть будет пятнадцать... Несите деньги, и чего там я должен подписать...
Забалуев: (в сторону) Малый совсем на мели, иначе бы не согласился... надо срочно десять тысяч добыть! (вслух) Сергей Дмитриевич, я дома денег таких не держу, через два часа приезжайте, я как раз всё устрою.
Писарев: (жалобно) Я же за эти два часа напьюсь в стельку - вот, три рубля осталось... (выворачивает карманы) Или с горя в озере утоплюсь, и вам быть без барыша... Можно, я тут у вас пока на диванчике посижу?
Забалуев: Пожалуйста, пожалуйста, сидите! Я вернусь скоренько... (уходя, размышляет) Брошь стоит не меньше пятидесяти. Если этот оболтус не женится, а я уж постараюсь - не женится, выгода верные тысяч сорок! На такое дело и казёнными деньгами стоит рискнуть. Как раз на ремонт дорог выделено... (открывает сейф и копошится в нем, доставая пачки ассигнаций)
Писарев: (подошел неслышной жандармской походкой и заглядывает через плечо Забалуева в недра сейфа) Это я правильно зашел, денег у вас куры не клюют. Ну-ка, ну-ка, что там за бумажечка с подписью “И.И. Корф”? (выуживает документ о продаже Анны Платоновой в императорский театр)
Забалуев: (пытается отобрать) Мы с покойным бароном много дел совместных вели, почему бы мне и не иметь пару-тройку его векселей? Это куда менее предосудительно, Сергей Дмитрич, чем шпионить в порядочном доме!
Бенкендорф: (входит с жандармами) Не шпионить, а вести расследование по моему поручению. Дай-ка мне эту бумагу, Сережа! (отобрав у племянника купчую, быстро пробегает ее глазами, заглядывает в сейф, перебирает побрякушки, среди них узнает те, что выбросил в окно; жандармам) Всё ясно, доказательств более чем достаточно. Господин Забалуев, вы арестованы. (жандармы берут предводителя под локотки)
Забалуев: (жалобно) За что? Я верой и правдой… кровь за отечество в 1812 году… а покойный барон Корф жульничал с продажей крепостных душ…
Бенкендорф: (похлопав племянника по плечу) Молодец, Сережа! Я знал, что могу на тебя положиться. А сейчас возвращайся в усадьбу, сообщи барону, что все невиновные свободны. Я буду позже. Постой! (быстро пишет несколько строк на листочке в блокноте) Передай моей жене.
Забалуев: (стонет) Какая неблагодарность! Вопиющая! Куда катится мир!
Бенкендорф: У нас еще с вами будет время для философских бесед, Андрей Платонович. (уезжает вместе с жандармами и арестованным предводителем, опечатав предварительно дом)

Картина 19.

Бенкендорф: (водворив Забалуева в камеру и пообещав навестить его завтра для беседы, приказывает начальнику тюрьмы немедленно освободить конюха и цыгана, говорит обоим) Не взыщите, что вам пришлось несколько часов здесь провести, так было нужно. (улыбается) Барон Корф - превосходный друг, он много сделал для того, чтобы вы поскорее могли выйти на свободу. (Раде и Седому) Возвращайтесь в табор, охрана там уже снята. (еще несколько минут провел в тюрьме, улаживая мелкие формальности; с удивлением узнав от начальника, что арестованного цыгана навещала Ольга, хмурится)
Рада: (Услышав о бароне, бледнеет, но берет себя в руки. Бросает взгляд на графа и уходит с братом, не сказав ни слова)

Картина 20.

Варвара: (обозревает погром на кухне и в погребе) Это не дом, это балаган какой-то! Какая шельма посмела тронуть варенье? (замечает розовые следы собачьих лап по всей кухне) Да простит меня барин, но эта Зизи до утра не доживет.

Картина 21.

Александр: (спустя несколько часов бесплодных поисков падает на диван-канапе в гостиной) Полчаса отдыха!
Владимир: (кивает на слова наследника и садится на стул возле рояля) Согласен, отдохнуть не помешает. Сегодня мы поработали на славу, и я уверен, мы все же достигнем успеха. (Оглядывается на бардак в комнате, затем поворачивается к кипе нот на крышке музыкального инструмента. Ухмыльнувшись, вытаскивает листок с одним из любимых романсов отца и Анны. Когда-то они могли по нескольку раз переигрывать одну ту же мелодию, доводя его до бешенства. Задумчиво) Можно даже отдохнуть под музыку. (устанавливает ноты на подставку) Я, конечно, не Анна, и петь не умею, но сыграть то, что здесь зашифровано, надеюсь, смогу. Если еще не совсем позабыл все уроки упрямого учителя музыки. (усаживается удобней, открывает крышку рояля, грустная мелодия наполняет гостиную)
Александр: (на минуту отвлекшись от мыслей о похищенном перстне, заслушивается прекрасной мелодией) Почему вы никогда не садились за рояль, Владимир?
Владимир: (улыбнувшись) Эта привилегия в нашей семье принадлежала Анне, ваше высочество. И нужно отдать ей должное, у нее это получается значительно лучше, ибо уроков в детстве она не прогуливала. К тому же у нее прекрасный голос, которым восхищаются теперь знатоки театра в нашей столице. (продолжает играть)
Ольга: (идет на звуки музыки в гостиную) Владимир, вы меня удивили! (оглядывается вокруг) Мы уцелели после падения Вавилонской башни, панове?
Владимир: (коротко кланяется, приветствуя Ольгу) У нас небольшой перерыв, графиня. Отдохнем, и продолжим поиски пропажи.
Александр: Прошу вас, графиня, послушать это чудесное адажио Моцарта (приглашающим жестом указывает на место подле себя). Предложил бы вам разделить с нами и азарт поисков, но боюсь, вы откажетесь, хотя азарт и вам не чужд… (пристальный взгляд) как вы продемонстрировали нам во время ночных скачек тут, в усадьбе.
Ольга: (отвечает спокойным взглядом) Вы верно заметили, Александр Николаевич, розыски - не моя стихия. А Моцарта послушаю с удовольствием. (Села на канапе к цесаревичу, как может сесть только светская дама - рядом и в то же время очень далеко. Некоторое время в разгромленной гостиной слышна одна музыка, сопровождаемая отдаленным грохотом - жандармы в соседних помещениях двигают мебель)
Писарев: (возникает на пороге) Бон суар, ваше высочество и все присутствующие! Вольдемар, вы взяли неверную фа в третьей октаве! (подходит к Ольге) Вам записочка от дяди. (сует в руку)
Ольга: Спасибо, Сергей Дмитриевич! (отходит к окну и читает: «Не скучай, moja kochana. Скоро буду». Улыбается и прячет записку в декольте)
Владимир: (останавливает игру, переигрывает снова, согласно кивает) Ты прав, Серж... (переигрывает еще раз, вновь фальшивит рояль) Его же недавно настраивали. (встает, поднимает крышку, заглядывает внутрь, усмехнувшись) Ваше высочество, поиски были не напрасны...
Михаил: (заглядывает в дверь, весь в пыли и паутине) Нашли? Уф!.. (утирает пот со лба и командует жандармам отбой)
Александр: (еще околдованный близостью прекрасной полячки, не сразу вник, о чем речь, а когда вник, изобразил радость, заговорив языком Шекспира) All's well that ends well! Как мы не догадались начать поиски с гостиной?
Владимир: Тогда ваш перстень обязательно нашелся бы в библиотеке или оранжерее, Александр Николаевич. Да и Зизи было приятно полакомиться вареньем с сардельками. Но главное, теперь мы все можем вздохнуть спокойно и отметить возвращение пропажи! (облегченно улыбнулся, наливая всем вино) За свободу, друзья. И восстановленную справедливость!
Бенкендорф: (появляется на пороге гостиной) Добрый вечер, дамы и господа! Рад сообщить вам, если этого еще не успел сделать мой племянник, что господин Забалуев находится под арестом. Ваш конюх, господин барон, а также цыган освобождены.
Писарев: Дядя, не мог же я лишить вас главного триумфа! Зато подсказал Вольдемару, где искать перстень, но он присвоил все лавры себе.
Александр: (усмехнувшись) Отнюдь, поручик, мы помним, чьему тонкому музыкальному слуху обязаны нашей находкой. Если бы вы не поспешили сами себя похвалить, вы бы услышали похвалу из моих уст.
Владимир: (Подает Бенкендорфу бокал с вином) Благодарю вас, граф (смотрит на него) Вам действительно нет равных. Приятно, когда неприятности заканчиваются так скоро.
Бенкендорф: Едва ли бы они закончились так скоро, когда бы мы не соединили наши усилия, господин барон. (оглядываясь на погром вокруг) Мои жандармы в вашем распоряжении - помогут навести здесь порядок. (чокается с Корфом бокалом и отходит к жене, тихо) Мой шалопай передал тебе записку?
Ольга: (улыбается мужу) У тебя очень искусный шифровальщик, но я разгадала смысл послания.
Писарев: (себе под нос, оглядываясь по сторонам и не видя Натали, обиженно) Ну вот, и ради кого я совершал подвиги, помогал мошенника изобличать, и прочая, прочая? Пойду, напьюсь! (уходит, разговаривая сам с собой) Одно радостно, что дяде уже известно про мои долги, и я еще жив... и откуда он только узнал? (вздыхает) Глупый вопрос... (уходит)
Варвара: (появляется в гостиной рассерженная и вся красная, барону) Владимир Иванович, прикажите только, я изловлю эту болонку. Весь дом перевернула зараз… (осеклась, увидев наследника и графа) Нам теперь с уборкой за неделю не управиться. И в варенье ваше любимое, земляничное, сунула свой нос. (про себя) Лучше бы рябиновое стрескала, барин все одно к нему не притронется теперь.
Владимир: (улыбнувшись) Варенька, болонка нам лишь помогала, и варенье я сам ей отдал. А дом мы перевернули, благо не зря - перстень нашли, и всех с помощью графа освободили. И Никиту, и Седого. Так что завтра командуй всем уборочный день - наведем здесь порядок и устроим вечер танцев, как и хотела принцесса. (вспомнив предложение графа) От помощи жандармов, разумеется, не отказывайся. Пусть немного поучатся не только крушить, но и наводить порядок.
Бенкендорф: (смеется) Я уже сказал барону, что мои жандармы в его полном распоряжении. Они бравые ребята, завтра всё будет сверкать. (берет жену под руку, незаметно уводя из гостиной) Мне сегодня пришлось решать много шарад, но главная из них была - как поскорее вернуться к тебе.
Варвара: Счастье-то какое, Владимир Иванович! Все свободны и пропажа нашлась. Уж я завтра покомандую жандармами всласть (расплывается в довольной улыбке) На завтра - я ихний генерал. (возвращается на кухню) Не дело это псов вареньями потчевать. Гадить начнёт везде, не отмоем потом.

Картина 22.

Ольга: (поднимаются по лестнице; остановилась на ступеньку выше, обернулась и, пока никого нет, опустила руки на плечи мужа) Если бы все твои дела так быстро заканчивались и не требовали риска. Мне страшно думать о том, что не все преступники так безобидны, как господин Забалуев.
Бенкендорф: (обнимает жену ниже талии и, чуть приподняв, прижимает к себе) Господин Забалуев далеко не так безобиден, и у меня уже заранее болит печень, когда я начинаю думать, как он завтра будет на допросе врать и изворачиваться. (наклоняет голову и целует поочередно обе руки Ольги, лежащие у него на плечах) Но, когда ты со мной, я не хочу думать ни о каких забалуевых, перстнях и болонках. (подхватывает жену на руки и несет вверх по лестнице)
Шарлотта: (наблюдает эту сцену, стоя наверху с Зизи на руках, кусает губы от злости, потом уходит к себе в комнату, учиняет разнос фрейлинам, доводит бедняжек до слез, и садится сама плакать, слезы капают на голубой бант собачки) Он ничего не хочет знать, кроме этой несносной польки! И арестовал единственного человека, способного мне помочь! (вытирает слезы, возвращается к размышлениям) Нужно освободить господина Забалуева, и завтра мы непременно придумаем, моя милая Зизи, как это сделать. (объевшаяся болонка не в силах даже тявкнуть, блаженствует на руках у хозяйки, вспоминая варенье и сардельки)

Картина 23.

Натали: (выходит на крыльцо) Перстень нашли, граф с Ольгой счастливы. (вспомнила сцену на лестнице, которую заметила краем глаза) А мне, верно, стоит принести свои извинения за те глупости, что я утром наговорила его сиятельству. (задумчиво) Удивительно, граф стал совсем другим человеком, любовь меняет людей... Что, если и Серж... (обрывает мысль) Глупости! На уме у Писарева лишь шутки, или вам мало, княжна, что он сам это подтвердил? (усмехается) Обещаю вам, поручик, не брать в голову ни вас, ни ваши слова! (Идет по аллее) Вольно же мне думать о пустяках! По возвращении в столицу снова окунусь в скучную придворную жизнь и буду с ностальгией вспоминать эти чудные деньки (При этой мысли озорно смотрит по сторонам - никого. Направляется к конюшне - после жандармских происков она имеет странное зрелище, но лошади, как и прежде, в денниках... Через несколько минут княжна уже мчится во весь опор. И, сливаясь с волшебством ночи и прохладным дыханием осени, по-детски восторженно смеется.)
Владимир: (Дождавшись, пока уставшие от потрясений и поисков гости покинут гостиную, ставит бокал на стол, закрывает крышку рояля и не спеша идет к себе. Устроившись на кровати, какое-то время прислушивается к потрескиванию дров в камине и наблюдает, как темно-оранжевые сполохи, разгуливая по потолку, прячутся в углах, затянутых тенями. Память возвращает в прошлое, но сейчас, именно в этот момент, он может вздохнуть свободно. Граф сдержал обещание, и Рада, скорей всего, в эту ночь долго просидит с братом у костра, радуясь тому, что Седой рядом. А остальное... Остальное покажет время. Впервые за минувшие два дня улыбается и отдается во власть сна)

Конец девятой части.

Отредактировано Кассандра (2024-03-10 13:44:46)

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. «Цыганский барон»

Картина 1.

Варвара: (На кухне напевает и хлопочет) «Не будет меж нами лобзаний, не будет совсем ничегооооо…» (прикладывает медную ложку ко лбу и икает) Как славно вчера посидели с Василь Андреевичем! Жаль только, слаб он на выпивку, после пятой совсем на ножках не стоял. Пришлось в кроватку уложить, да пуховым одеяльцем прикрыть. Уж я старалась, чтобы он печальку свою позабыл. Приготовлю ему что-нибудь вкусненькое. И огуречного рассольчика снесу.

Картина 2.

Владимир: (Перекинувшись парой слов с наследником, улыбкой благодарит за пожелание удачи. Возвращается к себе в комнату, решительно расстегивает воротник, снимает крестик и бросает его в стоящую рядом шкатулку. Золотой талисман, что оставила ему Рада на память, сверкнув в лучах взошедшего солнца, медленно раскачивается на цепочке. Не раздумывая, надевает его на себя и выходит из комнаты. Возле конюшни Степан уже держит за повод нетерпеливо рвущегося на прогулку Каира. Путаются озорные солнечные блики в белоснежной гриве гнедого красавца, улыбается старый конюх, уверенный в своем воспитаннике. Одобрительно кивнув Степану, барон треплет за гриву коня, затем вскакивает в седло и скрывается в глубине аллеи.)

Картина 3.

Александр: (завтракают с принцессой) Все-таки жаль, Мари, что мы пропустили вчера маскарад и не примерили ни одного из баронской коллекции костюмов.
Мари: Зато хорошо выспались, а остальные встанут только к обеду и пропустят такое чудесное утреннее солнышко и такой чудесный завтрак. (намазала свежую ароматную булочку толстым слоем масла и, подумав, положила еще варенья - в ее родном Дармштадте это сочли бы непозволительным расточительством, ну и пусть)
Варвара: (отнесла рассольчик в спальню Жуковскому, на обратном пути заглянула в столовую) Доброе утро, ваши высочества! Вижу, что лучше вам, головки не болят. Может, блинков еще свежих напечь?
Александр: (смеется) Спасибо, Варя, здесь всего в избытке.
Варвара: Тихо в доме сегодня, даже не верится. Никто к завтраку не спустился. Только барин наш куда-то спозаранку ускакал. Не сказывал, куда?
Александр: Владимир отправился на состязание цыганских баронов. Не вдавался в подробности, но просил пожелать ему удачи, что я от души и сделал.
Варвара: Каких баронов? Он у нас сам - барон. Цыганских? (делает круглые глаза) Батюшки, это еще что такое? Ваше высочество, надо спасать Владимира Ивановича. Как бы чего не вышло! Вот горе-то. Это он за Радой поехал. А где Михал Саныч и племянник генерала? Надо им пересказать. Спасать, спасать надо барина! (причитает)
Александр: (Варе) Не думаю, что сейчас Владимиру кто-то нужен - это его дело, он должен решить его сам. Там Седой, он не позволит цыганам обидеть друга, а вот мы, если нагрянем большой компанией, можем навредить. (улыбается ободряюще) Не переживай, Варя, я верю, что у твоего хозяина всё будет хорошо! (слышит из глубины дома тявканье болонки, смеется) А вот матушка, кажется, скоро потребует завтрак для Зизи.
Варвара: Ваши бы слова да Богу в уши. (качает головой) Ой, не знаю. Всё одно Никитку надо послать проследить, что да как. Если помощь нужна будет, чтобы домой прибёг сказал. Эта Зизи, не при вас будет сказано, скоро лопнет. Пойду я лучше бульон проведаю, пока остальные гости глазки продерут. (уходит)

Картина 4.

Бенкендорф: (помогая утром жене затягивать шнуровку на корсете) Про меня любят рассказывать небылицы, будто я пытаю подследственных в кресле-капкане, проваливающемся под пол, но в сравнении с чудовищным приспособлением под названием «корсет» мое мифическое кресло – мягкая перина! Не слишком туго, дорогая?
Ольга: (шнуровка корсета затянулась; граф больше поглаживает ей спину, чем уделяет внимание завязкам; сдерживает улыбку и отвечает вопросом на вопрос) Смотря что ты имеешь в виду: свои руки или корсет?
Бенкендорф: (крепко прижимает ее к себе) Оленька, ты же знаешь, что из всех видов одежды для тебя я предпочитаю мои объятья. Но понимаю, что тебе хочется блеснуть в обществе и другими нарядами.
Ольга: (откидывает голову назад на плечо мужа, с улыбкой) Если я начну одеваться в соответствии с твоими желаниями, нас не пустят ни в один приличный дом.
Бенкендорф: Я только об этом и мечтаю. (целует ее в висок, в щеку, щекочет усами шею) Что перед нами закроют все чопорные двери Петербурга, и мы с тобой будем бродить, как Адам и Ева, по райскому парку нашего замка, купаться в водопаде и есть землянику друг у друга с губ.
Ольга: (эти картины вызвали на щеках графини румянец, в то время как муж продолжает, нашептывая на ушко, смущать ее новыми) Саша, я согласна прогуляться по тропинкам твоей мечты, но с одним условием – Адам позволит Еве надеть хотя бы туфельки. Я не хочу исколоть ноги травой или о камушки.
Бенкендорф: У меня на руках тебе ничего не грозит.
Ольга: Если твои руки будут заняты, кто же нарвет мне земляники? (оба весело смеются, не переставая целоваться, но ее смех переходит в кашель - недавняя скачка под дождём и вечерняя прогулка на лодке напомнили, что болезнь еще окончательно не отступила)
Бенкендорф: (обеспокоенно нахмурившись, набрасывает на голые плечи жены плед) Сейчас отправлю кого-нибудь к кухарке за ее настойками. (идет к двери, но по пути принимает другое решение) Нет, к черту микстуры! Есть средство лучше – русская баня. (увидев, как у жены округлились глаза) Это не страшно, дорогая, но тебе сейчас совершенно необходимо! (открывает дверь в коридор и, позвав слугу, велит протопить баню)
Ольга: (испугана и отрицательно качает головой) Ние, Саша, только не это. У нас рассказывают такое о русской бане! Горячей ванны с травами будет достаточно (чихает).
Бенкендорф: Не так страшен черт, как его малюют, а в ванне вода остынет раньше, чем ты успеешь прогреться. (услышав, как жена чихает, решительно) Идем, баню уже должны были натопить. (так как Ольга по-прежнему не выказывает ни малейшего желания идти, сгребает ее на руки и несет к выходу, как она ни сопротивляется)
Ольга: (Уже в коридоре барахтается в пледе на руках мужа, пытаясь вырваться, но сделать это ей никак не удается) Саша, пусти, я боюсь вашей бани! Там больно бьют вениками. Ты не можешь так со мной поступить!
Бенкендорф: Еще как могу! (смеясь, плотнее кутает ее в плед, чтобы прислуга и жандармы во дворе не увидели неглиже графини) Не бойся, Оленька, твою спину я не доверю ни одной горничной, сам выпарю из тебя кашель и предубеждения!
Ольга: (замечает Варвару, которая выходит из комнаты принцессы) Варя, сделай что-нибудь! (чихает) Я не хочу в баню! (все её восклицания сопровождаются хохотом мужа)
Шарлотта: (увидев, как генерал с Ольгой на руках шумно спускается по лестнице, причем под пледом у графини, кажется, одно только дезабилье, чуть не лишается чувств от негодования) Это уж слишком, mein lieber Graf! Такого оскорбления я не потерплю.
Варвара: (видит графа с брыкающейся у него на руках графиней, Бенкендорфу) Всё сделали, как приказывали, вашевство. Парок, медок и венички ждут. Полотенчики мягкие принесу сейчас. (Ольге) Вы не сумлевайтесь, графинюшка, ваш муж знает, что делает. После такой баньки никая хворь не возьмет. (смеется в сторону) Какая там хворь. После нашей баньки детская люлька нужна будет.
Бенкендорф: Медок - это великолепно! (поборов отчаянные попытки графини цепляться за косяки, ныряет в предбанник и захлопывает дверь)
Варвара: (Спустя час, возвращается от бани, где обтёрла все замочные скважины и окна. Смеётся) Как ни сопротивлялась генеральша, как ни голосила и ножками дверь не пинала, а всё одно на лавке спиной оказалась. Кто бы меня так отпарил! Может, поэт баню любит? Надо бы намекнуть ему.
Ольга: (на руках графа возвращается после бани в дом. Волосы еще немного влажные, на лице умиротворение и счастливая улыбка. Уткнулась в шею мужа, тихо) Я была не права, дорогой. Русская баня - это... замечательно...
Бенкендорф: (улыбается, сам не менее довольный) Вот у нас появился и еще один общий интерес! (уже в спальне, укладывая жену в постель и накрывая одеялом) А теперь, для закрепления пользы лечения... (наливает жене и себе коньяку, оба выпивают, не сводя глаз друг с друга; дождавшись, когда Ольга задремлет, нежно целует ее в волосы, задвигает портьеры, чтобы солнечный свет ей не мешал, и уходит)

Картина 5.

Утром в таборе предпраздничная суета. Горят костры, вертится на вертелах дичь, нарядные цыгане ждут сигнала к началу обряда сватовства. Женихи приехали со своими друзьями и родственниками. Шум, гам, смех.
Рада: (Сидит в своём шатре, безучастная ко всему, что происходит снаружи. Заглянули подруги, позвали посмотреть на приезжих, упрямо) Не хочу (подруги, пересмеиваясь, уговаривают познакомиться с женихами – может, кто приглянется) Я их со своей нагайкой познакомлю. (Оставшись одна, заворачивается в плащ Владимира, обхватывает колени руками и сидит, глядя в одну точку) Владимир, только тебя знает моё сердце и мои губы. Не могу я идти ни за кого из приезжих замуж. Лучше умереть.
Седой: (Утро. Осенний ветерок веет прохладой. Птицы протяжно поют. Золотые листья, как освобожденные пленники, слетают с деревьев и мягко ложатся на землю причудливым узором. Жарких костров развеселый треск, несмолкаемый гул голосов, бурный смех... Смотрит на шатер сестры, понимая, что нужно ее успокоить. И беспокойство сердце гложет. Добром для Владимира это не кончится - не отпустят цыгане Раду с чужаком так просто. Драка не на жизнь, а на смерть завяжется.)
Владимир: (Бросает поводья, не обращая внимания на вопросы, к кому он и зачем, идет искать Раду. Те, кто знают барона, перешептываются, кто-то пытается остановить, но все зря. Сейчас важно только одно - забрать отсюда любимую. Не позволить участвовать в этом диком обычае, увезти и не отдавать больше никому и никогда. Видит среди старейшин уже знакомого ему Алеко, бросает короткое приветствие всем, уверенно и решительно) Я забираю Раду. Хотите развлекаться - развлекайтесь с кем-нибудь другим. Седому) Ты знаешь, что я люблю ее, Седой, и я не допущу, чтобы кто-то другой стал ее мужем ради ваших законов.
Седой: (Почтительным жестом останавливая ропот старейшин, подходит к барону и кладет руку ему на плечо) Владимир, зря ты затеял это. Сказал я тебе вчера все. (Видит горящие страстью глаза, решает зайти с другой стороны) Ты ли мне говорил, что слова моей сестры, для тебя всего важней? Так почему же решаешь за нее? Она свое слово сказала уже, да и не может быть оно другим - не может она против законов наших идти… И ни ты, ни я не изменим этого. Сама Рада так выбрала, сама мне это сказала. (Тише, сильнее сдавливая пальцами плечо) Не делай глупостей, Владимир. У цыган ножи острые заточены. И сам пропадешь, и сестру мою несчастной сделаешь. Начнется свара - ни я, ни она помочь тебе не смогут. (Долго смотрят друг другу в глаза, затем серьезно) Отойди сейчас. Сам я им все скажу. Попрошу, чтобы позволили тебе участвовать в состязании, как вчера говорил. Не заставляй меня жалеть о своем порыве, Владимир! (одними губами) Единственный это твой путь... Ваш путь.
Рада: (Больно кольнуло в сердце. Неясное предчувствие и еще что-то... Вышла из шатра - рядом с братом стоит Владимир. Только не это. Он такой горячий! Любое резкое слово и крови не избежать. Глубокий вдох, подходит к барону, избегает его взгляда, гипнотизируя пуговицу его сюртука) Владимир, зачем ты здесь? Это наше дело, цыганское. Не хочу, чтобы ты это видел. И себе и мне больно делаешь. (отвернулась, чтобы скрыть слёзы на глазах)
Владимир: (Едва увидев возлюбленную, кидается к ней, притягивает к себе. Слезы... так больно видеть их на любимом лице. Стирает скатывающуюся по щеке слезинку, горячо) Зачем весь этот спектакль, Рада? Кому он нужен? Неужели ты думаешь, что я буду спокойно на все это смотреть? Зачем, любимая, (смотрит ей в глаза) зачем ты хочешь погубить свою жизнь, когда можешь упиваться счастьем... (крепче сжимает ее в объятиях, не собираясь выпускать)
Рада: (Она не может этому сопротивляться. Сердце выстукивает его имя, губы его повторяют. Пусть все видят, пусть будет, что будет - любовь сильнее любых доводов рассудка. Только страх за Владимира удерживает её, иначе бросилась бы к нему в объятия и сказала, что нет для нее никого дороже) Спектакль у Шекспира, Владимир, а это жизнь. Ты ничего не сможешь сделать против цыганского закона - не дадут, и я не смогу. (не сводит с него глаз, решительно) Нет, смогу. Я не дам этим... ни одного шанса. И тогда только от тебя будет зависеть - быть ли нам вместе. По-другому меня из табора не отпустят. (крепко сжимает его руку) Я люблю тебя.
Владимир: (Смотрит в ее глаза, и постепенно начинает понимать смысл ее слов. «Люблю», сорвавшееся с желанных губ, словно бальзам для израненной за эти дни души. Пропускает сквозь пальцы волну мягких, темных волос, чуть спокойней) Если ты хочешь, чтобы я прошел через ваше цыганское испытание, я это сделаю. Ради тебя и ради нас. (ласково проводит пальцами по ее пылающей щеке, твердо) Сохрани им жизни, любимая, и пусть будут благодарны судьбе, что все закончилось именно так. А потом мы уедем отсюда. Навсегда. (не обращая внимания на толпу, собравшуюся вокруг, целует ее в губы, затем, чуть улыбнувшись) И ничего не бойся. Я тебя никуда не отпущу и никому не отдам. (нехотя размыкает объятия)
Рада: (Вокруг них стали собираться возмущенные увиденным цыгане. Раздались резкие выкрики, повисло напряжение. Поискала глазами брата, мысленно его призывая помочь, чтобы не случилось беды с Владимиром. Круг сужается, уже видно блеснувшее оружие) Стойте! Если кто-нибудь хоть пальцем... Будет вам сватовство цыганское, если никто не передумал из... (усмехается) женихов.
Седой: (В сопровождении двух почтенных старцев идет к сестре и Владимиру, окруженным толпой возбужденных цыган) Стойте! (Голос его звучит ударом хлыста) Не трогайте его! (Один за другим оборачиваются на Седого цыгане. Глаза в толпе возмущенно блестят. Успокоив сестру кивком головы, громко) Решено дать шанс барину, если прежде никому из женихов не удастся избежать удара нагайки... (Недовольные возгласы прерывают его речь. Но один из стариков поднимает руку, и волнение постепенно стихает - не принято у цыган обсуждать решения старейшин. Однако в воздухе по-прежнему чувствуется напряжение. Наконец, один из женихов, самый статный, по-цыгански роняет, что глупо бояться какого-то барчука, как и нагайки невесты.)
Владимир: (Видит, как расступается разъяренная было толпа, слышит непонятные слова, брошенные одним из разряженных цыган, его усмешку... Такому перевода не требуется. Вспыхнувший во Владимире порыв успела остановить Рада, коснувшись его руки. Кивнув в ответ любимой, смотрит, как направились цыгане к кругу, чувствует, как Седой коснулся его плеча. Ничего не отвечая, расстегивает сюртук и уверенно направляется к Каиру.)

Картина 6.

Шарлотта: (Александру) Дорогой, у меня снова мигрень, я не могу держать перо в руке… Напиши доктору Мандту, чтобы он приехал... Боже мой, какая я стала рассеянная от этих мигреней – Долли ведь уже написала под мою диктовку… тебе нужно только подписать, дорогой. (цесаревич, не глядя, подписывает) Спасибо, мой милый! Твоей бедной матери совсем плохо… (выйдя за дверь, распоряжается подать коляску и едет в тюрьму, где представляется кузиной Забалуева и показывает начальнику тюрьмы бумагу, подписанную давеча Александром) Его высочество, вняв слезам бедной родственницы и убедившись, что у обвинения нет улик, великодушно подписал приказ об освобождении господина Забалуева. Граф Бенкендорф сегодня занят важными делами и не смог сам привезти приказ, собираясь сделать это завтра, но я умолила его высочество разрешить мне это сделать сегодня. (начальник тюрьмы, посомневавшись, но убежденный подписью и печатью наследника, отдает распоряжение выпустить предводителя)
Забалуев: (целует ручку императрицы) Ваш покорный слуга… (покосившись на начальника тюрьмы) госпожа баронесса!
Шарлотта: (вместе с Зизи на руках и Забалуевым по пятам выходит на тюремный двор и садится в коляску, кивает предводителю на место напротив) Сегодня граф Бенкендорф вас не спохватится, а к завтрашнему дню, я надеюсь, вы уже успеете что-нибудь предпринять?
Забалуев: Всё, что угодно вашему величеству!
Шарлотта: (губы в тонкую ниточку) Мне всё равно, где, мне всё равно, как, но граф Бенкендорф должен впасть в немилость у его величества! (срывает с шеи болонки голубой бант и отшвыривает в сторону - ветер подхватывает его и, повертев в воздухе, наматывает на спицу колеса) И мне все равно, кто еще при этом пострадает.

Картина 7.

Писарев: (закрепив обломки броши на дереве, с меланхоличным видом расстреливает их из пистолета, на табуретке рядом – порох и пули)
Бенкендорф: (подходит) Не жаль такой красивой вещицы, Сережа?
Писарев: А чего жалеть осколки, дядя? (перезаряжает пистолет и делает новый выстрел)
Бенкендорф: (внимательно посмотрев на обломки броши, потом – на лицо племянника, подходит к нему и кладет руку на плечо) Наломал дров, Сережа? (у того чуть вздрагивают губы) Ну-ну, бывает. Не переживай. Если любит – простит.
Писарев: (снова перезаряжает пистолет) Я, дядя, не достоин ни любви, ни прощения.
Бенкендорф: (сердито) Не мели чушь, всего ты достоин! Провинился - попроси прощения, но не унижай себя при этом. А если требуют, чтобы унижался, так это не ты, а тебя не достойны. (потрепав его по затылку) Ну, выше голову, Сережа! Всё образуется. (уходит)
Писарев: (вслед графу) Спасибо, дядя... учту. (подбросив на ладони пистолет, невесело усмехается и возвращается в дом)

Картина 8.

Натали: (Сидит на диванчике перед столиком, подперев щеки руками. Что она хотела сделать сегодня? В голове упрямо вертится что-то… Наконец, собравшись с мыслями, вспоминает. Ах, да, письмо родителям... Берет в руки перо, но пальцы дрожат - жирная клякса ложится на один листочек, затем на другой... Наклоняется, чтобы поднять листочки, как замечает белоснежную трубочку в обрамлении стеблей георгинов. На секунду замирает, затем поднимает послание и, не распечатывая, бросает в камин. Смотрит, как озорно потрескивая, его пожирает пламя. Один только обугленный по краям клочок бумаги вырвался из огненных объятий, приземлившись у ее ног. Любопытство пересиливает, и девушка наклоняется к нему ближе, разбирая написанные слова: «Если у вас хватило терпения дочитать до этого места - не верьте, потому что все, что выше, сочинил не я, а две дюжины модных салонных романистов...» Долго смеется этой фразе, не замечая, как и когда по щекам начинают бежать слезы. Раздраженно смахивает их, не понимая причины. Снова садится за письмо, но промокая перо, едва не опрокидывает на себя чернильницу. Отчаявшись справиться с дрожью в руках, откидывается на спинку диванчика. Зачем это странное опустошение, и набежавшие слезы? Ведь у нее нет причин плакать...)

Картина 9.

Шарлотта: (возвращается не в духе и садится раскладывать пасьянс на трефового короля - сколько ни раскладывает, червонная дама всякий раз перекрывает даму треф; в раздражении отбрасывает карты и приказывает фрейлинам перешить весь гардероб Зизи из голубого в альмандиновый)

Картина 10.

Рада: (Седому) Приведи Луну, братец. Пора. (Улыбнулась Владимиру, идёт, пока рука не выскальзывает из руки барона, медленно, а дальше уже решительно - в круг, куда Седой ведет её лошадь. Во всей фигуре собранность и решительность. Забрала волосы гребнем, чтобы ничего не отвлекало. Вскочила в седло. В руке - нагайка. Гордо окинула собравшихся, сверкнули азартом черные глаза) Ну же, кто первый? (Выехал в круг тот самый статный и плотный цыган, увешанный золотом. Алеко махнул рукой и... началось. Первая же схватка оказалась неудачной для первого жениха - нагайка Рады звонко щелкнула его по спине. Вторым был высокий цыган, из крымских. В яркой шелковой рубашке, он весело ухмылялся и говорил ей по-цыгански, чтобы барон не понял, о том, как будет целовать ее, когда схватит. Он избегал опасных положений, склоняясь тонкой талией то вправо, то влево, то отгибаясь назад. Уже несколько раз промахнулась Рада, разгорелось ее лицо, и засверкали глаза. Но и крымчанин получил своё - хлесткий удар нагайки пришелся по плечу. Третий не торопился. Близко сразу не подъезжал - присматривался. Конь его хорошо слушался. Стало понятно - этот своего не упустит. Последний поединок был самым трудным. Сердце бешено стучало в груди. Малейшее неверное движение, и этот неприятный мужчина с властным лицом протянет к ней свои руки. Надо его отвлечь. Отпустила поводья, опустила нагайку - пусть думает, что решила покориться. Цыган усмехнулся и рванул вперед. Нагнулась и проскользнула у него под рукой. Еще секунда, пока он ничего не понял и - удар нагайкой по спине. Развернула Луну и, радостная, подъехала к Седому)
Седой: (Смотрит в ее счастливые глаза) Рада... (Осторожно сжимает чуть дрожащую ее руку и слыша еще не унявшийся стук сердца, обводит глазами потрясенную толпу. Затем проводит рукой по горящему лицу сестры) Я не сомневался в тебе и минуты! (Подмигивает, оглядываясь на Владимира) Остался последний соперник... (Заметив, как глаза Рады вспыхивают задорными искорками, с улыбкой выпускает ее руку и отходит на несколько шагов)
Рада: (Опустила ресницы, чтобы не видел никто, как сияют её глаза, бросила взгляд на барона и пустила Луну снова в круг)
Владимир: (Барон наблюдал. Нет, он верил в любимую, и знал, что она не позволит никому прикоснуться к себе, но все же сердце упрямо сжималось, когда эти увешанные золотыми побрякушками мужчины, ухмыляясь, бросали ей цыганские фразы. Как бы она ни упрямилась, случай вполне мог сыграть роковую роль. Старейшина взмахнул рукой, и Владимир невольно задержал дыхание. Первый претендент не продержался в седле и нескольких минут. Не тот конь был под ним, как сказали бы в кавказском селе. Много красы, да толку в такой игре никакого. Со вторым Раде пришлось сложнее. Болтовня и насмешки гибкого соперника так разъярили девушку, что Владимир лишь довольно усмехнулся, когда нагайка коснулась плеча жениха, и тот с ругательствами выехал на своем сером в яблоках красавце из круга. Передышка была недолгой. Сидящие неподалеку цыгане бросили на барона насмешливый взгляд, вовсю поддерживая последнего кандидата. Было видно, что он из уважаемых и даже желанных многими женихов. Владимир чувствовал, как волнуется возлюбленная, но, когда Рада стала изображать покорность, он понял все. Бросившийся к ней цыган получив ловкий удар и был выброшен из круга, как и остальные. Можно было перевести дыхание. Зашушукались нарядные цыганки, утешая тех, кому не удалось в этот раз получить желаемое, но на проигравших дуэль претендентов барон уже не обращал внимания. Сейчас единственно важным было другое - заставить замолчать эту сомневающуюся в нем толпу, сорвать поцелуй с любимых губ и увезти отсюда Раду навсегда. Поймав на себе ее сияющий взгляд, Владимир улыбнулся в ответ. Небрежно бросил сюртук на траву и вскочил в седло. Каир, едва почуяв свободу, радостно рванулся в круг к белой лошадке.)
Рада: (Из-под ресниц наблюдает за действиями барона: "Единственный мой, как же я тебя люблю!", но вслух произносит иное) Владимир, это не игра. Будет честный поединок, иначе нам не простят и, что случится тогда... Лучше об этом не думать.
Владимир: Поцелуй будет сладким, любимая... (Это все, что он произнес, глядя на девушку. Улыбнувшись, отпустил повод и, остановив Каира на краю круга, обернулся к старейшине. Толпа затихла, едва Алеко поднял руку. Короткий взмах, и схватка началась. Конь слушался малейшего движения руки барона и не позволял себе ни одной ошибки. Нагайка Рады мелькала рядом, но, как ни старалась красавица цыганка, ей не удавалось зацепить ловкого уклоняющегося от нее наездника, даже если он подбирался близко. Несколько минут спустя, неожиданно послышались подбадривающие чужака выкрики, и это значило лишь одно - цыгане поверили в их честную схватку. Огонь в глазах Рады манил к себе и обжигающее желание немедленно поймать ее в объятия было единственным, что имело сейчас для него значение...)
Рада: Ей никак не удавалось даже дотянуться до Владимира нагайкой - наконечник хоть самую малость, но проскальзывал мимо. Щеки пылали, локоны непослушно падали на лицо, азарт борьбы вытеснил всё остальное, горячая цыганская кровь стучала в виски и не позволяла сдаваться. Сколько длился уже поединок? Она не знала. Закусила губу и еще раз взмахнула нагайкой, когда локоть барона скользнул рядом. Мимо. Случайный взгляд на расстёгнутый ворот рубашки - вместо крестика сверкнул в солнечном луче на шее Владимира её талисман. Только доля секунды...)
Владимир: (Схватка продолжалась. Цыгане уже поддерживали Владимира, как своего, но он их не слышал. Сейчас он видел лишь взгляд Рады - полный любви и азарта одновременно. Мгновение, когда она отвела глаза, стало для схватки последним. Кажется, девушка вздрогнула от неожиданности, но каким же сладким стал этот долгожданный и обжигающий поцелуй. В этот момент он чувствовал лишь любимую в своих объятиях и страстный ответ ее нежных губ, от которых не хотелось отрываться) Вот и попалась моя красавица... (Чуть отстранившись, улыбнулся, глядя в ее счастливые глаза и ласково убрал с лица выбившуюся из-под гребня прядь. Толпа гудела, но это теперь не имело никакого значения. Главное - Рада была рядом.)
Рада: (Вздрогнула от неожиданности, когда оказалась в объятиях барона и его губы прижались к её губам. Нагайка упала на землю, и руки уже обнимают Владимира) Тебе нет равных (зарделась), мой цыганский барон!

Картина 11.

Ольга: (Выспалась, свежая и румяная выпорхнула из комнаты. Тихо напевая, заглядывает в открытые комнаты - кого-то ищет. В гостиной на диване нога на ногу сидит Писарев, на лице - меланхолия) Сергей Дмитриевич, вас-то я и ищу. У меня до вас есть дело. (замечает рассеянный взгляд Сержа) Если я не вовремя, скажите. Отложим.
Писарев: (сконцентрировав взгляд и обнаружив в фокусе дядину жену, вскакивает с дивана) Для вас я всегда свободен, тету... Ольга Адамовна!
Ольга: (садится за рояль и наигрывает «Вальс до-диез минор» Шопена) Я хотела у вас спросить, не знаете ли вы одну английскую песенку. Там есть такие слова:
It's a long way to Tipperary,
And it's a long way to go.
It's a long way to Tipperary.
And the sweetest girl I know…
Писарев: (насвистывая мотив, подхватывает)
Goodbye Piccadilly,
Farewell Leicester Square!
It's a long long way to Tipperary,
But my heart's right there... (смотрит на тетушку в удивлении) Вот бы никогда не подумал, что вы знаете эту песенку! (почесав кончик носа) Из репертуара английских моряков!
Ольга: Я её почти не помню. Слышала очень давно. Отец пел иногда после войны с Наполеоном, (улыбается) пока матушка не слышала. Напойте мне, пожалуйста, я попытаюсь подобрать мелодию.
Писарев: Вот совпадение - дядя эту песенку тоже знает! Помню, мне было лет восемь, разучиваем мы ее с гувернером - предки мной мало волновались, больше о балах, - и тут входит дядюшка, и с первого до последнего словечка эту песенку насвистел... видали бы вы, Ольга Адамовна, физиономию мистера Дженкинса! (смеется воспоминаниям, потом облокачивается на рояль и начинает напевать)
Paddy wrote a letter
To his Irish Molly O',
Saying, "Should you not receive it,
Write and let me know!
If I make mistakes in "spelling",
Molly dear", said he,
"Remember it's the pen, that's bad,
Don't lay the blame on me"... (посмотрев, как графиня подбирает ноты) Давайте вместе! (подтаскивает второй стул к роялю, начинают подбирать мелодию в четыре руки)
Ольга: (смеется) Серёжа, тут вовсе не так. Смотрите... (через некоторое время из гостиной лилась задорная мелодия, и тенор с сопрано пели на два голоса):
Up to mighty London came
An Irishman one day,
Singing songs of Piccadilly,
So all the world was gay
Singing songs of Piccadilly,
Strand, and Leicester Square,
'Til Paddy got excited and
He shouted to them there… (напелись, насмеялись от души) Спасибо, Серёжа! В вашей компании время летит незаметно. Обязательно это перескажу Натали. Я должна сейчас подняться к себе, но обещайте, что составите со мной дуэт, когда я, краснея, буду петь эти куплеты Александру Христофоровичу. (улыбается) Без вашей поддержки мне не обойтись.
Писарев: (целует ей руки) Для вас - что угодно, Ольга Адамовна! (подмигивает) Дядя будет жутко рад!

Картина 12.

Забалуев: (появляется в усадьбе) Здравствуйте, господа! Как я рад всех вас видеть! И счастлив заверить, на свободе я с чистой совестью!
Полина: (увидев Забалуева, ахает и бежит искать Никиту) Никитушка, это невозможно! Там... там... господин Забалуев!
Никита: Поля, он на свободе?! Вот хитрый лис!
Полина: Никитушка, родненький, я ничегошеньки не понимаю! Его высочество с принцессой гуляют в парке, Владимира нет, граф тоже куда-то уехал... а этот человек ведет себя, как ни в чем не бывало!
Никита: Не переживай, Поленька, вдругорядь мы ему ничего не дадим натворить.
Полина: (страшным шепотом) А может быть, граф нарочно его отпустил? Говорят же, что он тайный, как его… ахент жандармский... потому и ходит безнаказанный... (повисает на Никите) Ой, родненький, что-то мне страшно!
Забалуев: Сергей Дмитриевич! После нашей недавней встречи новая особенно радостна!
Писарев: (после ухода тетушки пребывает в более приподнятом настроении, чем был с утра, тренькает на рояле что-то веселое; на голос Забалуева поднимает голову) Андрей Платонович, вы, никак, сбежали из тюрьмы, чтобы дать мне в долг?
Забалуев: Сбежал?! Боже упаси, я - законопослушнейший из верноподданных, и сбежал! Моя невиновность сияет, как бриллиант того самого перстня, я выпущен по приказу престолонаследника!
Писарев: (развалившись на стуле, нога на ногу, локтем на крышку рояля) И вы не боитесь, что вас в этом доме с лестницы спустят?
Забалуев: (удобно усаживается в кресло) Помилуйте, зачем же спускать? Я - человек очень ценный. Пропадёт опять что-нибудь, далеко с подозрениями ходить не надо, первым делом на меня бросятся, а вор тем временем следы заметёт.
Писарев: (хохотнув) Молния, говорят, два раза в один и тот же корявый дуб не попадает! А что - дядя проглотил этот приказ от его высочества и даже слова не возразил?
Забалуев: Возражать его высочеству?! Дядя надерёт вам уши за такое предположение.
Писарев: Неладно что-то в Датском королевстве... (отстучав одним пальцем по клавишам первые ноты «Боже, царя храни», хлопает крышкой рояля и встает) Ладно, я, пожалуй, займу место на галерке - посмотреть, как вас выставят под фанфары, или будут в пояс кланяться - одинаково интересно! (отвесив шутовской поклон, покидает гостиную)
Забалуев: (остаётся в гостиной один) Племянник сейчас доложит всё дяде... хе-хе-хе, любезнейший граф, досадно в разгар медового месяца заниматься прямыми, но не супружескими обязанностями!

Картина 13.

Варвара: (Заходит на кухню. Полине и Никите) Ну что, голубки, воркуете? А у нас опять всё не слава Богу! Господина Забалуева из тюрьмы выпустили. Шла мимо гостиной, он уже на наших диванах сидит. Сейчас ужин еще затребует.
Полина: (бурчит) Знаем уже. И куда только генерал глядел!
Варвара: То-то и оно, что устроил! Тоже не пойму, куда генерал смотрел? Хотя все мужики в медовый месяц смотрят... (улыбается) Замуж выйдешь, Полька, узнаешь. И барин наш в табор уехал за Радой. Вот это меня больше всего беспокоит. Что-то давно нет. Не случилось бы чего. Надо бы Никитушке в табор сходить, посмотреть, что там и как. Только чтобы барин не заметил, а то осерчает.
Никита: В табор, так в табор! Не дело барина цыганам бросать, это ты, Варвара, говоришь верно! (идёт на конюшню, седлает крепкого конягу, и с оглоблей наперевес едет в табор).

Картина 14.

Седой: (Улыбка зажглась на губах Седого, когда, наконец, Владимир поймал Раду в объятья. Он не сомневался, что схватка будет честной. Азарт заставил сестру забыть обо всем, взмахи нагайки строптиво рассекали воздух, едва не задевая наконечником того, кто знал верную дорогу сердцем... И, глядя на сияющие лица влюбленных, он подумал, что победил не Владимир, нет - победила их любовь.)
Никита: (подъехал к табору, поигрывает оглоблей, как будто он здесь так, случайно, мимо проходил)
Владимир: (с улыбкой Раде) Во всяком случае, теперь мы на равных, моя баронесса. (Целует ее еще раз, вместе возвращаются к Седому, старейшинам и уже ликующей толпе цыган. Спрыгивает с коня сам, снимает Раду. Седому) Испытание завершено, или нас ждут еще стены воды и огня?
Седой: (Оглянулся на старейшин. Те с одобрением смотрят на барона, поразившего их своей ловкостью. Слова тут лишние, все ясно и так. Улыбается ему и сестре, на щеках которой играет счастливый румянец) Ты молодец, Владимир. Вы оба прошли испытание с честью. (глаза смеются) А неудавшиеся женихи еще долго не забудут этот день! (протягивает ему руку, серьезно) Я не сомневался в тебе, Владимир. Любовь тебе силы придавала, и не могло быть иначе. Отныне Рада твоя.
Владимир: (улыбнувшись) Только если она сама этого хочет... (смотрит на девушку, но ответа на вопрос не ждет, лишь крепче прижимает ее к себе)
Рада: (От слов брата заалели щёки, теснее прижалась к барону) Сейчас будет праздник в таборе. Нельзя сразу уходить, надо уважить старейшин.
Владимир: (шепотом ей на ушко) Придется вытерпеть весь обряд до конца, включая празднование и поздравительные речи. И хоть мне совершенно не хочется сейчас видеть никого, кроме тебя, я согласен и на это тоже. Но потом... (улыбается ей, не продолжая фразу)
Рада: (в глазах сияют задорные искорки) Праздник - это еще не всё, Владимир. Коронуют тебя сегодня. Хочешь - не хочешь, а быть тебе теперь цыганским бароном. Всё на поклон к тебе ездить будут. (смеётся) И отказаться нельзя.
Владимир: (усмехнувшись) Ладно, с этим позже разберемся...
Рада: (замечает Никиту) Владимир, твой конюх здесь. (смеётся) Скажи ему, чтобы бросил своё оружие и садился к костру. Пусть выпьет и закусит по-цыгански.
Владимир: (весело) Хорошо, что только конюх, дорогая. Могло бы быть и хуже. (махнув рукой Никите, зовет его в компанию цыган)
Никита: (видит, что барину ничего не грозит) Ну, коли праздник, уважу хозяев! (садится к костру)
Седой: (молча смотрит на влюбленную пару) «Вот, Владимир, и стало все на места свои…» (перевел взгляд на тех, кого пригрела нагайка сестры) «Не знают они своего счастья - сердце их никогда не сжималось болью... Утешатся в кубках с вином, в плясках праздничных самолюбие свое успокоят».
Рада: (обнимает брата) Не грусти, Седой. Сегодня праздник, порадуйся за меня. Спасибо тебе, милый. Я знаю, это ты Владимиру сказал про сватовство. И должна бы рассердиться, что меня не предупредил, а (улыбается) в сердце только радость и счастье (целует брата).
Седой: (корит себя, что показал ненароком свою печаль, мягко обнял сестру, ласково треплет по волосам) Конечно, Рада. Сегодня только твой день. Ни о чем не думай, кроме своего счастья! (посмотрел в сияющие глаза сестры и, наклонившись, поцеловал в щеку) Я тебя очень люблю.
Владимир: (серьезно) Я знаю, что тяжело тебе сейчас в усадьбе появляться, потому настаивать не буду. Но, если все же придешь вечером на праздник, мы будем рады. (подав цыгану руку) И спасибо тебе за все, Седой. Неизвестно, что бы было, если бы вчера ты не нашел меня и не рассказал обо всем этом.
Седой: (спрятав боль в глазах, кивает) Верно говоришь, Владимир, но разве могу я в такой день порознь быть с сестрой? Мы всегда пополам и печаль, и радость делили. (чуть улыбнувшись) А за предупреждение мое не благодари - любящие люди должны вместе быть. Сердце, оно к другому сердцу тянется. И никакие законы и обычаи между этим встать не могут.
Никита: (выпив с цыганами) Поеду я в усадьбу, барин, меня своя невеста там ждёт! Позволите нам с Полиной венчаться?
Владимир: (внимательно смотрит, затем с улыбкой) Венчайтесь Никита, венчайтесь. Но... только если любите друг друга по-настоящему. А сейчас беги, и скажи Варе - пусть готовят праздник. Причем не просто праздник, а пышную свадьбу!
Никита: (кланяется и уезжает в усадьбу)
Рада: (Пока шумит цыганский пир и старейшины чествуют Владимира, тихонько ускользнула к лошадям. Подошла к Каиру, протянула сахар на ладошке) Какой ты красавец. Не бойся меня. (провела рукой по гриве) Хороший у тебя хозяин, самый лучший на свете...
Владимир: (Дождавшись, наконец, окончания церемонии и всех поздравлений, оглядывается в поисках Рады. Видит ее рядом с Каиром, тихонько подходит, скользнув руками по талии, обнимает, шепотом) Смотри, чтобы Ахтар не приревновал. И вообще, тебе не кажется, что нам пора отсюда удирать, дорогая? И как можно скорее! (разворачивает к себе, улыбнувшись) Нас ждет еще один праздник, прежде чем мы сможем спрятаться от всех хотя бы до утра.
Рада: (Приподнялась на цыпочки и нежными поцелуями коснулась щеки Владимира, у самых губ остановилась и прошептала) Давай сбежим. Седой сам нас найдёт. (чуть прищурилась) Кто быстрее? (Под звонкий смех вскакивают в седла: Владимир верхом на Каире, она - на Луне. Два всадника, держась за руки, исчезают за деревьями)

Картина 15.

Александр: (с недоумевающим видом выслушивает доклад Бенкендорфа) Что значит - господин Забалуев освобожден по моему приказу? Вы что-то путаете, господин граф. (тот протягивает ему бумагу, изъятую у начальника тюрьмы) Не понимаю... я не мог этого подписать. (поискав в памяти) Матушка просила меня написать доктору Мандту, потому что у нее болела голова... (всматривается в текст и узнает почерк императрицы) Я ничего не понимаю! Зачем матушке помогать этому мошеннику и вору?
Бенкендорф: (дипломатично) Ее величество могла быть введена в заблуждение обманчиво невинным видом этого господина, или расстроена из-за мигрени у ее собачки и не понимала, что делает.
Варвара: (Ожидает у дверей, пока Бенкендорф ведет разговор с наследником. Приложила ухо к дверям) Как бы не так. Мигрень у её собачки. Знаем мы эту мигрень. Ревность называется. Видела я, как госпожу баронессу перекосило, когда граф жену в баню нёс. А у Зизи этой понос скоро случится, если жрать всё подряд не перестанет.
Александр: (рассеянно кивает) Да, да, скорее всего, так и было - у Зизи расстроился желудок, а матушка от огорчения вместо того, чтобы послать за доктором, бросилась освобождать Забалуева... В конце концов, это неважно, граф. Арестуйте его снова!
Бенкендорф: За что же, ваше высочество? Барон Корф не подавал официальную жалобу на кражу из его сейфа…
Александр: (кивнув) Да, это я его просил.
Бенкендорф: …а помещик Кузякин, который жаловался на вымогательство у него предводителем дворянства взятки, сегодня утром отозвал свою жалобу. К сожалению, ваше высочество, у меня более нет оснований для заключения господина Забалуева под стражу.
Александр: (с жестом раздражения) Какие вам еще нужны основания, граф, кроме моего приказа? Этот человек опасен, непредсказуем, его нельзя оставлять на свободе.
Бенкендорф: (изучает лепнину на потолке) Когда некто находится под арестом, срок заключения можно продлить с помощью разных судебных проволочек. Но после того как ваше высочество собственноручно подписали приказ об освобождении, любое мое действие супротив вызовет закономерное недоумение у местного общества, и так взбудораженного слухами.
Александр: Сколько слов, граф, за которыми вы пытаетесь скрыть нежелание отправить Забалуева под арест. Он ваш осведомитель, что ли? Когда речь шла об аресте конюха и цыгана, вы так не витийствовали.
Бенкендорф: (терпеливо) Если ваше высочество позволит дать совет, я бы рекомендовал не скрывать дело о краже перстня. Каждый криминальный случай предусмотреть невозможно, воруют и в Зимнем дворце, и государь не прогневается, тем более, что перстень уже найден; когда же до него дойдут слухи об этой скрываемой мелочи, он может подумать, что скрывают и кое-что похуже.
Александр: Как вы не понимаете, граф, что моему отцу достаточно одного намека на нечто криминальное, чтобы велеть мне вернуться в Петербург и навсегда забыть дорогу в усадьбу барона? Нет, это совершенно исключено! Ищите другой способ обезвредить Забалуева. (отворачивается к окну, давая понять, что разговор окончен)
Бенкендорф: (поклонившись спине цесаревича, выходит и едва не попадает дверью по уху Варвары)
Варвара: Ой! (и как ни в чем не бывало) Искала вас, вашевство. (громким шёпотом) Мне надо вам кое-что рассказать про господина Забалуева.
Бенкендорф: (сделав вид, что не заметил, как кухарка грела уши под дверью) Про господина Забалуева? Весьма любопытно! Итак, я слушаю.
Варвара: Третьего дня или еще раньше, не упомню уж, слышала я, как господин Забалуев разговаривал в комнате с баронессой. (понимает, что проболталась и понятно, что подслушивала) Я просто мимо, как сейчас шла, они громко говорили. Как уж тут не услышать (Граф с непроницаемым лицом кивает, чтобы продолжала) Иду я, значит, и слышу их разговор. Случайно. Говорили про какой-то спектакль, компромацию и (запинается) вашу жену. Там еще соседка наша, княгиня Долгорукая была, втроем сидели. А вчера княгиня одна приезжала, уже после того, как ваши жандармы весь дом переверн… в общем, к вечеру, только уже о чем они с баронессой толковали, не ведаю. В этот раз тихо шептались.
Бенкендорф: (меняется в лице, услышав, что предметом разговора Забалуева и «баронессы» была его жена, но быстро берет себя в руки; Варе) Спасибо, голубушка, ты очень удачно проходила мимо. Говоришь, там еще и княгиня Долгорукая была... хм, хм... (сопоставляет визит княгини в тюрьму и к Шарлотте со всеми последующими событиями; опять к Варе) Благодарю, голубушка! (подмигнул) Удачно тебе и впредь ходить мимо. (уходит)
Варвара: (довольная) Не беспокойтесь, барин, я всегда там, где нужно, окажусь!

Картина 16.

Ольга: (За ширмой обнаружилась рубашка мужа, аккуратно сложенная горничной. Слегка удивилась, что не убрана в гардероб. Заметила, что одна пуговица вот-вот оторвётся. Звонит в колокольчик. Когда появляется Дарья, отдаёт ей рубашку) Надо пришить пуговицу, милая. Постой! (забирает рубашку) Принеси нитки и иголки сюда. (Горничная через некоторое время возвращается с корзинкой для рукоделия) Дзиекуе, можешь идти. (Закончив с рубашкой, решает проверить весь гардероб мужа. Открыла шкаф - всё остальное в полном порядке. Иван исправно исполнял свои обязанности) А это что? (под нижними юбками обнаружился саквояж, который она забросила туда несколько дней назад, улыбается, доставая его) Будто целый год прошёл. (Открывает и удивленно рассматривает украшения) Какая красота...

Картина 17.

Натали: (Сопровождая принцессу на прогулке, неожиданно заметила осколки броши на дереве. На коре видны следы от пуль. С минуту неотрывно смотрит на них, затем вздрагивает. Почему-то вспоминается взгляд Сержа, когда она разжала пальцы, даже не взглянув на его подарок... Ведь она не хотела, не думала его обидеть. Это вышло случайно - губы сами сказали жестокие слова, а пальцы лишь двинулись им в такт. Почему так всегда, когда она его видит? Что мешает ей быть сдержаннее? Взор затуманивается, и попросив извинения, княжна спешит к дому)
Мари: (смотрит вслед Натали, тихо) Скажите, Александр, отчего Натали так упряма? Упорно отказывается признаться в своих чувствах к Сержу. Даже моя помощь ни к чему не привела. Натали мучает и себя, и Сержа.
Александр: (пожав плечами) Разве может этот шут мучиться?
Мари: Алекс, шут - это только маска Сержа. А на самом деле он совсем другой. Меня огорчает, что Натали совершенно не хочет этого замечать. (с улыбкой) Может, устроить вечер специально для них?
Александр: Они переругаются и испортят нам настроение, а то еще устроят метание бокалами, и мы с вами пострадаем от осколков. Нет, дорогая Мари, пусть они сами улаживают свою размолвку!
Мари: (качает головой) Так они мириться будут очень долго. (через паузу) Хорошо, пусть они решают все сами, но если и завтра результата не будет, так и знайте - я вмешаюсь! (мягко) Я хочу, чтобы они были счастливы.
Александр: (целует ей руку) Вы ангел доброты, Мари. Ну хорошо, пусть будет по-вашему, пригласите эту парочку спорщиков на чай. Вдруг произойдет чудо, и дело окончится миром. (смеется)

Отредактировано Кассандра (2024-03-11 02:04:43)

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. «Свадьба за свадьбой»

Картина 1.

Седой: (Поднимается табор шумной толпой. Навстречу южному ветру, бескрайней дороге, навстречу самой жизни... Такой, какой она есть у цыган - свободной и вольной... Птицы замолкают, провожая странников глазами, пока не скрываются они в дали степной. Ветки деревьев раскачиваются на ветру, словно махая им на прощание. Долгое время идут они в тишине. Но вот кто-то затягивает песню, которую один за другим подхватывают остальные... И льется она, словно река, душу согревая... Небо затянуто тучами, но где-то впереди меж ними проблескивает слабый луч солнца.)

Картина 2.

Забалуев: (в кабинете княгини Долгорукой что-то усердно пишет, поскрипывая пером)
Мария Алексеевна: (заглядывает ему через плечо) Какой вы искусник, Андрей Платонович! Буковка в буковку почерк наследника, даже самые заковыристые!
Забалуев: Что я, вот Александр Николаевич – тот искусник, сонеты плетет Петрарке на зависть. (декламирует с выражением) «Твой образ в вихре лет непобедим, дышу лишь милым именем твоим!»
Мария Алексеевна: У его высочества на столе было еще несколько, но мне этот больше всех понравился. Петруша-то мой на поэзию не был горазд, а кабы такие стихи мне писал, я бы к нему на свидания на крыльях летала.
Забалуев: Вот и я уповаю, что графинюшка полетит. Если и не на крыльях нежной страсти, то чтобы облагоразумить пылкого влюбленного. Тут-то ревнивый муж их и накроет!
Мария Алексеевна: (гладит сообщника по лысине) Макиавелли – мелкий плут в сравнении с вами. А его высочеству что напишем?
Забалуев: Его высочеству много не нужно. (выводит на другом листе) «Встретимся в беседке, нужно поговорить. О.»
Мария Алексеевна: Надо еще сбрызнуть записочку духами графини, я отлила вчера из ее флакона.
Забалуев: (целует МА в плечико) Фея! Обольстительница!
Мария Алексеевна: Хоть мне это стоило немалых трудов, в коридоре два жандарма дежурили, а вы обещали, что никого не будет. Пришлось изображать обморок.
Забалуев: Бдит Александр Христофорович, но против нас ему не сдюжить.

Картина 3.

Бенкендорф: (в расстегнутом мундире сидя за столом, изучает какие-то документы) Государь упек меня в комиссию по строительству железной дороги из Петербурга в Москву. Проект есть, но подрядчик запрашивает из казны не много не мало сто двадцать миллионов - каковы аппетиты, Оля! (поворачивается к жене, которая, лежа на кровати, рассматривает его новые рисунки) За эти деньги можно проложить рельсы до Казани, даже если половину украсть.
Ольга: Куда угодно, мой граф, только не в Фалль. (улыбается) Иначе нас замучают визитами из столицы. (С интересом рассматривает новые рисунки, которые появились в папке за последние дни: её портрет верхом во время дуэльной скачки; вот она сидит на подоконнике у ночного окна и что-то чертит пальчиком на стекле; портрет в польском национальном костюме... нет, это просто невозможно - едва прикрытая медвежьим мехом. Откладывает последний рисунок, щёки пылают, но улыбается) Саша, а если это кто-нибудь случайно увидит? Портреты написаны великолепно, но... пусть они окажутся в музее лет через сто.
Бенкендорф: (оставив на столе отчеты комиссии, садится рядом с Ольгой) Я не спешу поделиться с миром тем, что есть счастье только для нас. (целует ее ладонь) А лет через сто… (шутливо-философским тоном) быть может, эти портреты, найденные в развалинах замка Фалль, помогут потомкам понять, что граф Бенкендорф, прозванный современниками душителем свободного слова, свою жену любил больше, чем цензуру. (серьезно) Больше всего на свете.
Ольга: (Скидывает туфельки и перебирается на колени графа) Как и она своего мужа (Прижалась, щекой чувствует, как бьётся жилка у него на шее. И столько нежности и любви в ее сердце к этому суровому и такому родному человеку, что словами не перескажешь. Оба так и сидели молча какое-то время, просто обняв друг друга)

Картина 4.

Владимир: (Утро ворвалось в приоткрытое окно трелью лесных птиц и ароматом осеннего дождя. Сонная улыбка еще не проснувшейся окончательно женщины, и сладкий поцелуй, коснувшийся ее теплых губ) Просыпайся, соня... (На ласковый шепот она лишь мурлыкнула что-то сквозь утреннюю полудрему и вновь прижалась к нему, удобно устроившись на груди) Что ж, прекрасно. (он почти смеялся) Я согласен остаться тут недельки на две, и забыть обо всем, любуясь лишь тобой.
Рада: (От этих слов просыпается окончательно, садится рядом, прикрывается одеялом и делает вид, что хмурится) Всего две недели? Я готова остаться здесь с тобой на всю жизнь. Как быстро иссяк твой пыл, любимый.
Владимир: (притягивает ее обратно) Хорошо, если ты хочешь остаться на всю жизнь именно в этом домике. (хитро смотрит в ее глаза) Я всего лишь хотел предложить поехать, например... (делает вид, что задумывается) в Петербург, оттуда в Париж, Лондон, или куда захочешь ты. У нас ведь медовый месяц!
Рада: (От перечисленного приходит в ужас, глаза на пол-лица) Для меня весь мир - это только ты...
Владимир: (смеется) Вот поэтому я и предлагал две недели, милая. Я же не знаю, сколько времени ты будешь выбирать страну, город, губернию... (весело смотрит на нее, затем целует в губы, шепотом) Но если эта избушка тебе милее, останемся тут навсегда. (укладывается на кровати поудобней) Твое желание, любимая, для меня закон.
Рада: (Обнимает мужа и крепко целует. Отстранившись, чуть насмешливо) Закон? Тогда... (серьезно) Нам надо вернуться, Володя. Мы совсем забыли, что дом полон гостей. Надо потерпеть совсем чуть-чуть и мы будем принадлежать только друг другу.
Владимир: Ты забыла еще об одном, любимая. Нас ждет отец Павел. По твоим обычаям мы справили свадьбу вчера, а сегодня нам предстоит завершить формальности. Хоть для этого и придется покинуть нашу уютную избушку.
Рада: Я не забыла, любимый. Ты - мой барон, но я помню, чтобы стать твоей баронессой, должна сказать несколько слов при твоих друзьях и при священнике.
Владимир: Самые лучшие друзья, которые искренне желают нам счастья. Но поедем мы туда не прямо сейчас, немного времени у нас еще есть. (Ласково проводит рукой по спине, с улыбкой смотрит ей в глаза) Помнится, кто-то говорил про иссякший пыл? (откидывает черные локоны, касается поцелуем ее плеча) Я с удовольствием докажу тебе обратное, любимая... (Не дожидаясь ответа, возвращает их в негу прошедшей ночи)

Картина 5.

Писарев: (слегка помятый, приходит на кухню, где Полина перетирает полотенцем тарелки после вчерашнего пиршества; патетично выбросив вперед руку)
Сюда я больше не ездок,
Пойду искать по белу свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок...
Рассолу мне, рассолу!
Полина: (закатывает глаза) Эк барин, вы перебрали-то на празднике. (ставит перед ним кувшин) Вот... (хитро) Хотя я знаю одно чудесное средство от вашей хвори.
Писарев: Не напиться на свадьбе у товарища – преступление похуже нарушения присяги! (отхлебывая из кувшина) Что там за средство-то?
Полина: Банька горячая с вениками... из поленьев березовых! (сжимает губы, чтобы не рассмеяться)
Писарев: Пощади мою бедную голову! (со страдальческим видом держится за названную часть тела) Ей только полена не хватало... (грозит Полине кулаком) В жизни тебе не прощу, как тогда из-за тебя чуть нос не расквасил!
Полина: (удивленно) Из-за меня?! (фыркает) А кто, скажите на милость, за барышнями подглядывал? Вы еще благодарить должны, что их высочества ничего не знают, не говоря уже о вашем дяде.
Писарев: (тоже фыркает) А для чего еще окошки в бане? (отхлебывает рассол из кувшина) Да и не так уж много я увидал, хвастаться нечем - только пар да голые ножки!
Полина: (качает головой) Эх, надо было вас тогда по спине огреть. Или же сразу его высочеству сказать.
Александр: (Утром первый раз не подали ни рассолу, ни кофе, на звон колокольчика тоже никто не явился. Пожав плечами, спускается на кухню сам. Обалдел от речей Писарева) Вы подглядывали в бане за ее высочеством, поручик?!
Писарев: (увидев в двух шагах от себя перекошенное лицо наследника) Вам послышалось, ваше высочество! (поняв, что не прокатит) Тогда считайте, что мне привиделось.
Александр: Довольно, господин наглец! Я… (рычит) я еще не видел, а вы посмели!
Писарев: У вас все впереди, ваше высочество, зачем так расстраиваться. Не дай Бог, доведете себя до апоплексического удара, осиротите нас всех.
Александр: (скрипнув зубами) Выбирайте оружие, поручик!
Писарев: Дуэль? (обрадовался было, но скис) Мне нельзя с вами стреляться, Александр Николаевич, по жандармскому уставу я вас обязан охранять от всяких посягательств.
Александр: С шутами не дерутся, их вешают. Решайте, каким способом себя убьете, пока у вас есть выбор.
Писарев: А исповедаться, а завещание написать? Я не язычник, чтобы сходу, как Марк Антоний, грудью на меч.
Александр: Грудью на меч? Извольте! (клинка при себе нет, потянулся было за огромным кухонным ножом, но его успела убрать перепуганная Полина, а заодно на всякий случай и кочергу)
Михаил: (появляется, при полном параде) Насилу вас нашел, ваше высочество. Владимир нас в церкви ждет… (осекся) А что здесь происходит?
Александр: Спасибо, что напомнили, Репнин, сейчас поедем. Но сначала я укорочу господину Писареву язык. (выдергивает у Михаила шпагу из ножен)
Писарев: Зарезали бы сразу, ваше высочество, зачем по частям. (грустно) Все равно я никому не нужен и никто меня не любит.
Полина: Батюшки, что сейчас будет! Надо графа звать!
Михаил: Полина, не надо графа! Он Сержу голову оторвёт, с языком или без языка. Александр Николаевич, (пытается отобрать шпагу) я не знаю, что такого мог Серж наговорить спьяну, но в честь свадьбы нашего общего друга Корфа объявите амнистию.
Натали: (Спешит на громкие голоса, среди которых разобрала восклицание брата) Ваше высочество?.. (ахнула, увидев у него в руках шпагу) Вы снова хотите устроить дуэль?! И, чего доброго, назначить моего брата своим секундантом?!
Александр: Княжна, вы забываетесь! (надменно) Наследник престола никому не обязан давать отчет.
Натали: (Подойдя к нему ближе, выплескивает яростно) Забываетесь вы, Александр Николаевич! Можете сколько угодно выставлять себя капризным мальчишкой, ваше высочество, но рисковать жизнью и честью моего брата я вам не позволю!
Полина: (тихо) Ой! Надо Никитушку срочно найти. Уж он-то остудит пыл у господ. (на всех парах несется в конюшню, сметая дворовых со своего пути) Никитуууушкааааа!
Александр: (успел остыть, сунул шпагу обратно Репнину) Успокойтесь, княжна, ни вашему брату, ни поручику Писареву ничего не грозит.
Писарев: Его высочество счел меня недостойным противником. (рот до ушей - она за него заступилась!) А вы бы согласились, Натали?
Натали: (повернулась к Писареву) Я соглашусь, поручик. Соглашусь подняться к вашему дяде и передать ваши речи. Уверена, это вы выбили его высочество из равновесия.
Писарев: Я предлагаю сказать моему дяде другое - что вы просили моей руки и сердца, а я не могу вам дать согласия без его благословения.
Натали: (Вздрагивает от его слов. Насмешка в голосе и лице поручика. Прячет обиду за ироничным смешком) Ваш дядя слишком проницательный человек, чтобы принять такую шутку всерьез!
Писарев: Я, между прочим, не шутил - разве что немножко перепутал местами слагаемые. (совершенно серьезно) Выходите за меня замуж, Натали!
Александр: (Натали) Соглашайтесь, княжна! Вы с Сержем проживете долгую и счастливую жизнь... (усмехнувшись) если не убьете друг друга в медовый месяц.
Михаил: Наташка, не вздумай!
Натали: (Не слышит брата, сладкая волна пробегает по телу от слов поручика. Поднимает глаза, внимательно изучая его лицо. Ни тени шутки. Молчит, чувствуя, что по лицу разливается румянец. Смущена таким прямым вопросом. Отворачивается, пытаясь обратить в шутку) Это вчерашнее торжество навеяло на вас мысль не отставать от друга?
Писарев: Нет, я просто сейчас понял, что хочу прожить с вами долгую и счастливую жизнь.
Никита: (по зову Полины приходит на кухню) Кто здесь буянит?! (закатывает рукава) Кого в холодную запирать?
Полина: (опасливо выглядывает из-за его широкого плеча) Вроде сами угомонились, слава те, Господи!
Александр: Репнин, мы можем опоздать на венчание Владимира. Едем, ваша сестра доест Писарева без нас. (тянет упирающегося адъютанта к выходу)
Никита: Ой, Поля, и нам с тобой венчаться пора, давай сразу за господами? Попу и стихарь снимать не придётся.
Полина: (краснеет) Как скажешь, Никитушка. Ты у нас главный.
Натали: (Сержу, беззвучно смеясь) Что же я такого сказала или сделала?
Писарев: Заставили меня в вас влюбиться. Вы мне, конечно, скажете "нет", но я все равно почему-то надеюсь на "да".
Натали: (Хочет увернуться, но его руки неожиданно ложатся ей на плечи. Молчание. Из-за отворота мундира что-то выскальзывает и звякает об пол... Какой-то осколок... Присматривается. Осколок броши. Той самой... Приседает и поднимает, зажимая в ладони. Смотрит ему в глаза, тихо) Теперь я совсем не знаю, что сказать...
Писарев: (убирает руки с ее плеч и прячет за спину; щека болезненно дергается, но в голосе попытка иронии) Вы не верили, что у меня нежное сердце, а оно видите, какое хрупкое - разбилось.
Натали: (Замечает в его глазах боль. Боль, которую на этот раз не скрыла насмешка... Прижимает руку к губам, в голосе звучат слезы) Я... такая глупая эгоистичная девчонка... (Смотрит на него, потом снова на осколок. Медленно разжимает пальцы и кладет его на стол) Простите меня, Серж... (Выбегает из кухни)

Картина 6.

Мария Алексеевна: (Приехали с Забалуевым в дом Корфа и, распределив обязанности, отправились порознь их воплощать. Встречает Дарью с нагруженным подносом, медовым голосом) Какие чудесные булочки! Это для ее вели… то есть госпожи баронессы?
Дарья: Генеральше Бенкендорф завтрак несу, (подозрительно) а вам что за дело?
Мария Алексеевна: Распустил вас Владимир Иваныч. У меня в доме прислуга по струнке ходит, а ты даже сервировать толком не умеешь. Разве так складывают салфетку? (поправляет, незаметно подсунув под нее записку)
Дарья: Вот у себя дома и командуйте, а у нас свой хозяин есть.
Мария Алексеевна: Ну и нахалка! Пороть бы тебя на конюшне! (с сердитым видом проходит мимо)
Дарья: (бурчит под нос) Ну и мегера, и чего она к нам повадилась?
Варвара: (идет, веселая и довольная) Если Владимир Иванович против не будет, пойду в тре.., нет в четв.., в пятый раз замуж. А чем плохи стихи о пирогах? Чай, любой между стихами и пирогами последнее выберет. Мои пироги (смеётся) тоже витиеватыми выходят. (наткнулась на Дарью с подносом) Куда это ты, Дашка?
Дарья: Генеральше булочки несу, устала отвечать.
Варвара: А Полька где?
Дарья: Они с Никиткой венчаться побегли, невтерпеж им.
Варвара: Не завидуй, Дашка, мы тебя с Гришкой окрутим. Погодь, а кто тебя еще спрашивал?
Дарья: Марь Лексевна, соседка. Шастает, как у себя дома, и везде нос сует.
Варвара: (озабоченно) Надо генералу сказать, неспроста это. Ну-ка, Дашка, кыш на кухню, генеральше я сама завтрак сготовлю и снесу, а ты принцессочке свежий кофе свари. (смеется) Ишь ты, Полька с Никиткой не утерпели до Покрова. Надо им каравай испечь, и бутыль самогону в погребе припрятана. Авось, хватит.
Дарья: (завернула за угол, ворча) Сдался мне этот Гришка, у него борода щекотная. И зачем новый кофий варить, этот снесу. Подумаешь, остыл немного. (потопала в комнату принцессы)

Картина 7.

Шарлотта: (страдая мигренями после вчерашнего бала, принимает Жуковского) Какой у вас непривычно счастливый вид, Василий Андреевич.
Жуковский: Благодарю вас, ваше величество. Наверное, это потому, что я к счастью еще не привык. Оно меня застало врасплох. Но перечить ему я не в силах, и хочу жениться.
Шарлотта: (Жуковскому) Жениться? (от удивления выпрямляется в кресле, роняя со лба мокрую тряпицу, которой ей пыталась облегчить страдания одна из фрейлин) Вы же хотели поехать в Италию?
Жуковский: Поедем вместе с женой. В свадебное путешествие.
Шарлотта: Кто же ваша избранница?
Жуковский: (смутившись) Варвара... Надеюсь, Владимир Иванович даст ей вольную.
Шарлотта: (в шоке) О, майн Готт... жениться на... на крепостной кухарке?!.. (закатывает глаза, фрейлины в четыре руки начинают махать над ней веерами и совать под нос нюхательные соли) О, майн Готт... (слабым голосом) Василий Андреевич, что с вами случилось на свежем воздухе... что тут со всеми случается... (бессильно обвисает на спинке кресла, жестом дав понять поэту, что у нее нет сил возражать)
Жуковский: Ваше величество, смею надеяться, что социальное положение человека не определяет его достоинства... И прошу прощения, если вас расстроил... Но сердцу не прикажешь.
Шарлотта: (вздыхает) Увы, сердцу не прикажешь... Счастья вам, Василий Андреевич... (снимает с руки браслет) Это подарок... будущей госпоже Жуковской. (прикрывает глаза)
Жуковский: (берёт браслет) Благодарю вас, ваше величество! (на пороге замешкался, вспомнив про портрет Лаллы Рук - деликатно сунул его в корзинку Зизи и, поклонившись, ушел)

Картина 8.

Забалуев: (Остановлен жандармами возле двери в комнату наследника. С возмущением) Что значит - куда я иду? Я глубоко уважаю Александра Христофоровича, но его подозрения смехотворны. Я предводитель местного дворянства, друг покойного хозяина дома, мне тут каждая козеточка, можно сказать, родная. Ни один суд не назвал меня вором! Обыщите героя войны 1812 года, обыщите! (выворачивает карманы сюртука) И жилетные тоже? Куда катится мир! Какое оскорбление! (Пока он трясет перед жандармами пустыми карманами и шумно негодует, за их спинами МА тихонько проскальзывает в комнату цесаревича и через полминуты также тихо исчезает.)

Картина 9.

Ольга: (После того, как граф уехал по служебным делам, решила найти Сержа и договориться о небольшом семейном концерте. В доме тихо, только внизу слышатся голоса около кухни. Спешит к лестнице)
Шарлотта: (возвращается с прогулки на свежем воздухе, в бархатной подбитой соболем накидке, на руках Зизи, в собольей же душегрейке; поднимается по лестнице; на верхней площадке встречает Ольгу, холодно поджимает губы и надменно вскидывает подбородок) Графиня?
Ольга: (Особой радости не испытывает, но делает приличествующий случаю книксен) Дзиен добры, госпожа баронесса.
Шарлотта: (глядя поверх Ольгиной головы) Вы вчера вели себя вызывающе, сударыня. Как вы посмели надеть камни, превосходящие мои?
Ольга: (сдерживая улыбку) Сожалею, ваше величество, что огорчила вас, но это самые мелкие камни из подарков моего мужа.
Шарлотта: (губы гузкой) Вы сделались необычайно дерзки, сударыня, с тех пор как стали графиней... (не может назвать соперницу именем мужчины своей мечты) Но не воображайте, что особое положение вашего супруга при дворе позволяет вам вести себя как заблагорассудится. (Зизи подтявкивает хозяйке, скаля на Ольгу зубы) Как только мы вернемся в Петербург...
Ольга: (Невозмутимо) Сожалею, но вынуждена снова огорчить ваше величество. Мы с мужем еще не скоро вернемся в Петербург - решили продолжить медовый месяц вдали от столицы. Его величество прислал свои поздравления вместе с подписанным прошением (еще один книксен).
Шарлотта: (при этих словах совершенно теряет самообладание) Я скажу его величеству, что не желаю вас видеть при дворе. (ядовито улыбается, переводя взгляд на Зизи, предвкушая, как с ее помощью вырвет у императора нужное ей решение, но вспоминает, что граф с графиней в курсе этих уловок, и больше «потеря» болонки не поможет; уходит в бессильной ярости)
Ольга: (спускаясь по лестнице вниз, сама с собой) Это будет самым лучшим свадебным подарком от вас, госпожа «баронесса».

Картина 10.

Жуковский: (приходит к Варе на кухню и протягивает ей браслет) Это тебе подарок от государыни в честь нашей свадьбы!
Варвара: (удивленно) Государыня необыкновенно щедра в этот раз. Помнится, третьего дня мне достались от нее поношенная шаль и старые чулки. (пытается примерить подарок, но тот не сходится на пухлом запястье)
Жуковский: Ничего, мы закажем у ювелира застежку посвободней.
Варвара: (умильно) Какой ты заботливый, Васенька! Куда-то барин с молодой женой запропал. Оно и понятно, в первую-то брачную ночь (смеётся). Надо ему про свадьбу нашу сказать. Ты, Васенька, пока закуси, садись, милок! (радостно накрывает для поэта стол) Может, кофею сварить для творческого полёта мысли? (сама испугалась своей фразы, как она ее сказала-то)
Жуковский: (садится за стол) Ты так вкусно кормишь меня, Варюша, что скоро, боюсь, придется мне гардероб перешивать! (расстегнул пару пуговиц на жилете)
Варвара: Я тебе так сготовлю, что ты будешь всегда таким красавцем, как сейчас. И потом, разве плотность тела это плохо? В плотном теле плотный и солидный дух! (улыбается)
Жуковский: (обозрев себя) Уж лучше в здоровом теле - здоровый дух! (смеётся)
Варвара: (целует жениха) Как ты прав, Васенька. Как прав! Здоровое тело бывает от хорошего питания. (пододвигает ему икорницу с черной икрой)
Жуковский: Ох, что ты делаешь со мной, что делаешь! (поцеловал Варю и зачерпнул ложечку икры) Ты приготовила подвенечное платье?
Варвара: Давно уже. Лежит своего часа дожидается. Тебя ждала столько лет, мой Васенька. Только уж фату я надевать не стану. Не по возрасту мне это.
Жуковский: Какие твои лета, Варенька - самый сок! (оба счастливо смеются)

Картина 11.

Мари: (Грустит одна у себя в комнате. Даже не посмотрела на булочки, которые принесла Дарья, но по немецкой аккуратной привычке пригубила чашечку кофе. Холодный. Теперь она твердо знает, что кофе - это он, но зачем ей это знание, если скоро она вернется в Дармштадт. Александр так учтив с ней, каждый день дарит цветы и сопровождает на прогулках, даже перестал противиться ее дружбе с бедным Сержем, но она чувствует - в сердце у него живет другая. Ей не забыть выражения его лица, когда он смотрел вчера на танцующих графиню и графа, и как сжимал хрустальную ножку бокала…) Er liebt mich nicht und wird mich nie lieben. Niemals... niemals! (Машинально потянула белую крахмальную салфетку, чтобы промокнуть слезы, из-под салфетки выпал какой-то листок. Почерк Александра! Читает, и слезы высыхают сами собой)

Картина 12.

Писарев: (догоняет Натали в коридоре) Послушайте, все эти осколки - такая ерунда. Давайте начнем всё сначала!
Натали: (Едва удерживает слезы взмахом ресниц) Я вела себя так жестоко и... (Ищет подходящего слова и не может найти) Хотела извиниться, но вместо этого говорила колкости. Высмеивала ваши слова, не в силах перешагнуть через какие-то мелкие обиды и самолюбие... Делала вам больно и даже не замечала этого... (тихо) Разве вы сможете это забыть?
Писарев: (широко улыбается) Вы знаете, у меня очень плохая память. К тому же я сам далеко не подарок, у меня ужасный характер и долгов больше чем на пятьдесят тысяч... дядя раньше говорил, что ни одна благоразумная девушка за меня замуж не пойдет. Но я постараюсь исправиться, честное слово!
Натали: (Чуть отходит, стараясь напустить на себя серьезно-возмущенный вид, но глаза блестят смешинками) Так у вас есть невеста, сударь?!
Писарев: До сегодняшнего дня не было.
Натали: Надеюсь, вы нас познакомите? (замечает подругу) Оля!
Писарев: (подмигнув) Вы будете первая, кто узнает имя моей невесты!
Ольга: (целует в щечку) Добрый день, Наташа. (протягивает руку Сержу) Чем закончился вчерашний вечер, Сергей Дмитриевич? Мы с Александром Христофоровичем ушли немного раньше.
Писарев: (целует тетушке руку) Вы с дядей пропустили только несколько мазурок и фальшивую вторую скрипку в корфовском оркестре.
Ольга: (посмеивается) Единственно, что мне будет не хватать вдали от столицы - вашего блестящего чувства юмора.
Натали: (улыбается Ольге) Лучше спроси, чем могло закончиться сегодняшнее утро! Этот молодой человек так раззадорил его высочество, что он едва не проткнул его шпагой моего брата!
Ольга: (приподнимает удивленно бровь) Вот как... И конечно, дальше слов дело не сдвинулось... (улыбается) Я думала услышать иные новости, но, видно, вы еще не обо всем на свете переспорили с Сергеем Дмитриевичем.
Натали: Конечно, есть еще слишком много поводов, и (понизив голос, смеется) огромное количество целых хрустальных ваз!
Ольга: (чуть тише) Хрустальным вазам можно найти лучшее применение. В них великолепно будут смотреться свадебные букеты.
Натали: Как всегда разумно, дорогая! (Наклоняясь ближе к ее уху) Я так рада за вас с графом, ты как никто другой достойна счастья, Оля...
Ольга: Сергей Дмитриевич, составите со мной дуэт за роялем сегодня вечером в узком кругу? Ваш тенор - единственное, что может спасти меня от фиаско в глазах Александра Христофоровича. Наташа, когда я говорила об узком круге, я имела в виду и тебя.
Натали: (с улыбкой) Если Александр Христофорович не будет против, с удовольствием.
Писарев: (приложив руки к груди) Ольга Адамовна, для вас с дядюшкой - хоть звезду с неба, вместе с Луной и кометой Галлея!
Ольга: Граф будет не против, Наташа. Серёжа, я знала, что на вас можно положиться. (подмигнула Натали)
Писарев: (когда Ольга ушла) Надеюсь, дяде понравится наш с тетушкой подарок.
Натали: Что будете исполнять?
Писарев: Это секрет, но если вы обещаете не выдавать его раньше времени моему дядюшке, скажу - одна милая английская песенка.
Натали: Можете быть спокойны, выдавать секреты я не привыкла.
Писарев: Надеюсь, в этот раз я вам сумею больше угодить, чем серенадой под окном.
Натали: (лукаво) Глупо не признавать очевидное - у вас красивый голос.
Писарев: (расплывается в довольной улыбке) Буду ждать признания остальных моих достоинств - дядя говорит, что их несколько затерялось во тьме моих недостатков.
Натали: Остается только пожелать вам терпения.
Писарев: (поднимает палец) Терпение! Вот еще одно мое достоинство! Натали, у вас непременно должна быть маленькая книжечка, в которую барышни на балах расписывают танцы, туда я вам предлагаю заносить мои достоинства, чтобы они всегда были с вами. (подмигнул) И недостатки тоже!
Писарев: (смеется) Мы с вами уже четверть часа говорим и не ссоримся. Скажите, я сплю?
Натали: (озорно стрельнув глазками) Предлагаете вас разбудить?! (смотрит по сторонам, в голосе дрожит веселье) Чем вам больше по вкусу?
Писарев: (весело обведя взглядом весь фарфор в гостиной) Вот та китайская ваза ужасно мила, но я бы предпочел поцелуй.
Натали: (смеется, проследив направление его взгляда) Будет больно, Серж!
Писарев: Вы так и не сказали мне ни да, ни нет?
Натали: (делает медленный шаг к вазе, с задором) Но помните же - вы сами напросились!
Писарев: (ловит летящую в него вазу) Пытаюсь научиться быть бережливым! (повертев вазу в руках) А, к черту - на счастье, так на счастье! (перебрасывает вазу через плечо и, не дослушав, как она звонко разлетелась на осколки, ловит княжну в свои объятья; долгий поцелуй)

Картина 13.

Александр: (Ждет в беседке, вновь и вновь перечитывая записку, которую нашел у себя на кровати, вернувшись после венчания барона. Нет сомнений, это рука Ольги, и аромат восхитительных духов, которыми еще так недавно пахла его подушка. Воспоминания закружили в волнующем вальсе, забыты ревность и оскорбленное самолюбие царственного любовника - прекрасная полячка назначила ему свидание, и вот он здесь, покорный любому ее капризу. Как прежде. Как всегда. Звук легких шагов, радостно поворачивается...) Мари? (Не в силах скрыть изумления и разочарования)
Мари: (в эйфории не замечает его реакции) Ваши стихи были так восхитительны, что я не утерпела и поспешила сюда! (смеясь) Хоть, наверное, такая поспешность не подобает принцессе.
Александр: Мои стихи? (ничего не понимает)
Мари: «Твой образ в вихре лет непобедим, дышу лишь милым именем твоим!» Мне никогда, никогда ничего подобного не писали!
Александр: (Взял листок из ее рук и тотчас его узнал - плоды его страданий позапрошлой ночи. Сколько тогда скомканной бумаги разлетелось по комнате, с неудачными строчками, кляксами, болью, и вдруг перед самым рассветом всё сложилось - на едином дыхании, перо будто пело, вторя его сердцу. Только свидания в беседке он не назначал, эти слова были дописаны каким-то шутником, весьма умело подделавшим его почерк) Да, это мой сонет, но...
Мари: (улыбка тает на губах) Но вы посвятили его... не мне?
Александр: (Враз обрушилось понимание, что и записка Ольги - такая же подделка. Мысленно четвертовал шутника, догадываясь о личности, колесовал и освежевал, как вдруг наткнулся на взгляд Мари - взгляд раненого олененка, и собственная боль притупилась угрызением совести. Он уже заставил ее страдать и, вероятнее всего, заставит страдать и впредь, но именно в этот момент, когда она была так беззащитна в своем наивном и трогательном ожидании счастья, лишить ее иллюзий было бы особенно жестоко. Улыбнулся, сделав над собой усилие) Только вам, Мари. Только вам.
Мари: О Алекс! (забыв обо всем, бросается к нему на шею) Я так вас люблю! (засмущавшись, прячет лицо у него на груди)
Александр: Вы - мой ангел, милая Мари. (Обнимает ее и целует в теплую макушку. Бедная девочка, так спешила к нему, что даже шляпку забыла надеть, презрев требования этикета… и хорошо, что она не видит выражения его лица.)

Картина 14.

Владимир: (Возвращаются с Радой в усадьбу, вокруг подозрительное оживление, крепостные бегают туда-сюда, однозначно готовя не один праздник. Проводив взглядом мальчишку с корзинкой осенних цветов, иронично) Что-то мне подсказывает, любимая, что сейчас на наши головы свалится не один, а сразу несколько сюрпризов (улыбнувшись) И я надеюсь, все же приятных. ( в обнимку идут в дом)
Рада: Володя, я уже поняла, что наш дом не сильно отличается от табора (улыбается) И это мне очень нравится.
Владимир: (весело) Кстати, в этот раз наследник приехал в гости с очень маленькой свитой. Обычно тут народу (подмигнув ей) раза в два больше...
Рада: (Улыбается) Ты просто еще не понял, что означает стать цыганским бароном.
Владимир: (с опаской, негромко) Дорогая, когда ты мне это говоришь, в моем сознании рисуются страшные картинки. Лучше скажи сразу, чего мне ожидать от этого, хмм, титула?
Рада: (дразня мужа улыбкой) Если узнаешь всё сразу, потом будет неинтересно.
Григорий: (пробегает мимо, в нарядной рубахе, с бантиком в бороде и двумя бутылями самогона под мышками)
Владимир: (с веселым изумлением) Гришка, уж не их ли высочеств ты собрался потчевать?
Григорий: (поклонился хозяину) Доброго здоровьица, барин, и вам, барыня, совет да любовь! Никитка с Полькой тоже свадьбу гуляют, хоть разорвись. Варвара меня в деревню послала за самогоном, своего, сказала, не хватит - к нам и долгоруковская дворня нагрянула, и кузякинские, да почитай, вся округа.
Владимир: Вина ж полный подвал, угощайтесь на здоровье.
Григорий: Вино - господское питье, а нам и самогон вкусно. Простите, барин, мне еще надо поспеть с барашком Варе подсобить. (убегает в сторону людского флигеля, откуда доносится веселое пение под гармошку)
Владимир: (обняв Раду) Ну как, госпожа баронесса, уважим Никиту? Он на нашей свадьбе в таборе гулял, помнишь? Самогон можем не пить, но Вариного барашка по-крестьянски отведать просто обязаны!
Рада: (улыбнулась сквозь грусть при словах о родном таборе) Конечно, помню. Светловолосый здоровяк на голову всех выше. Он хотел подарить нам оглоблю, но так и унес ее обратно. (оба весело смеются и целуются) Когда-нибудь я приготовлю для тебя барашка по-цыгански, мой барон.
Владимир: Это будет мое любимое блюдо.
Рада: Ты говоришь так, даже не попробовав?
Владимир: Я это знаю, любимая. (ласково проводит рукой по ее лицу) Так же твердо, как то, что ты моя, а я - твой.
Рада: Когда ты на меня так смотришь, я забываю обо всем на свете. (потерлась щекой об его ладонь) Пойдем скорее к Никите, пока я еще помню, что мы куда-то собирались, кроме того места, (тихо ему на ушко) где будем только мы.
Владимир: (хитро смотрит в ее глаза, тоже шепотом) А нам разве нужно ждать вечера? Мы вполне можем улизнуть и сейчас. (взявшись за руки, убегают от обоих праздников)

Картина 15.

Бенкендорф: (встречает Михаила) Репнин, что за розыски вы тут учинили? Уездные чиновники жалуются на вас, завалили их работой именем государя.
Михаил: Виноват, ваше сиятельство. Иначе их не заставить шевелиться.
Бенкендорф: Увы, что есть, то есть. Но вы бы все-таки высочайшее имя не трепали по всякому поводу, иначе его перестанут бояться.
Михаил: Так точно, ваше сиятельство. Разрешите идти?
Бенкендорф: Нет, не разрешаю. Вы еще не ответили на мой вопрос.
Михаил: (насупился) Вам и так уж всё известно, Александр Христофорович.
Бенкендорф: Я интересуюсь не из праздного любопытства, князь, а с целью - не могу ли вам помочь.
Михаил: (в сердцах) Если только вы обладаете даром медиума и спросите покойного барона Корфа, как появилась в его доме некая девица, если он не покупал ее, а вдова кузнеца Платонова, которая называлась ее матерью, ее не рожала?
Бенкендорф: Не проще ли было обратиться к первоисточнику - барону Корфу?
Михаил: (безнадежно махнул рукой) Володька сам ничего не знает. Его покойный отец так это дело запутал, что даже неизвестно, сколько Анне лет - восемнадцать или двадцать три. Я на всякий случай метрические книги до наполеоновского нашествия проштудировал.
Бенкендорф: (усмехнулся) Девица, значит, есть, а имени нет? Что ж, попрошу митрополита, чтобы допустил вас сравнить книги с копиями в архиве консистории. Любопытные иногда открытия происходят.
Михаил: Обяжете, Александр Христофорович.
Бенкендорф: И все-таки, князь, такой умница, как вы, должен служить в моем ведомстве.
Михаил: А его высочеству - дураки?
Бенкендорф: (рассмеялся над серьезным видом князя) Дурака подле себя Александр Николаевич не потерпит. Жаль, право, что ваш друг барон Корф столь романтически поставил крест на карьере, ему бы адъютантские аксельбанты пришлись впору.
Забалуев: (нарисовался рядом) Какая потеря для общества! Пропал, пропал молодой барон, а ведь подавал надежды!
Александр: (подходит с другой стороны) Господин граф, позвольте мне самому выбирать адъютантов и друзей. Уймите лучше вашего племянника и вашего сикофанта, их шутки перестали быть забавными два сезона назад.
Забалуев: Кто сикофант? Я сикофант? Да если бы!.. Да я бы… живота бы не пожалел на благо отечества!
Михаил: (берет предводителя под локоток и отводит в сторону) Если желаете быть полезным, господин Забалуев, я вам готов предоставить такую возможность. И даже, в зависимости от результата, не бесплатно.
Забалуев: Я весь внимание, князь, я весь - одно сплошное ухо!
Бенкендорф: (Александру) Ваше высочество, приношу извинения за проделки моего племянника. Он добрый малый на самом деле и предан государю и вам.
Александр: (усмехнувшись) А господин Забалуев сияет нимбом наичестнейшего из верноподданных.
Бенкендорф: Господина Забалуева давеча задержали неподалеку от вашей комнаты и тщательно обыскали, но нимба не нашли. Впрочем, ничего подозрительного тоже. Если он вновь что-то похитил у вашего высочества, а мои люди не смогли это предотвратить, я их всех сошлю на Сахалин.
Александр: Пусть бедняги спокойно несут свою службу. На этот раз Забалуев не украл ничего… кроме одной безумной мечты.
Бенкендорф: (Нахмурился, вспомнив жалобы кухарки на интриги “баронессы Кенигсберг” и ее сообщников, но подавил вспыхнувший было гнев. Худшее наказание для интриганов – знать, что их козни пропали втуне, по крайней мере, для главной из них, а с тех, кто рангом пониже, хватит и страха ожидания расплаты) Как будет угодно вашему высочеству.
Александр: Вот и отлично, граф. Я хочу сегодня думать только о приятном, ведь у моего друга Владимира свадьба. (огляделся по сторонам) Где он, кстати?
Бенкендорф: Я видел их с молодой баронессой в начале вечера, но они, кажется, предпочли быть гостями на другой свадьбе - у здешнего конюха.
Александр: (недовольно) А меня почему не позвали?
Бенкендорф: (развел руками) Не хотел бы обидеть ни их, ни ваше высочество предположением, что просто забыли.
Александр: Скорее всего, так и есть. Но им же хуже - явлюсь без приглашения. (удалился на звуки гармошки с балалайкой)
Бенкендорф: (проводил взглядом цесаревича и двух переодетых жандармов, которые ненавязчиво того охраняют, прихватил в буфете засахаренные вишни и бутылку шампанского и пошел искать жену)

Картина 16.

Забалуев: (приезжает к княгине Долгорукой, та слезы льет рекой, сидя в гостиной, вокруг рассыпаны какие-то бумаги) Марья Алексеевна, адамант души моей, вы оплакиваете наше полное фиаско?
Мария Алексеевна: Ах, не спрашивайте! (ищет на платочке сухое место, но тот уже можно выжимать) Это так ужасно, просто конец света!
Забалуев: Да что же могло случиться хуже, чем опрофаниться перед ее величеством? (нашел графинчик с наливкой, выпил две рюмки подряд, третью поднес княгине) Ваш сынок долгов в столице наделал, или, упаси Бог, дочек мужья обижают?
Мария Алексеевна: (выпила, благодарно икнув) Я Таньку сегодня отпустила на свадьбу к соседскому конюху, вместо нее Палашка неумеха пыль вытирала, опрокинула коробку с Петрушиными шахматами, а там, там… (снова рыдает)
Забалуев: Неужто колода карт?
Мария Алексеевна: Ах, мне не до шуток! (потрясла парой листочков) Петруша в своих шахматах прятал письма от полюбовницы, крепостной девки Корфов!
Забалуев: (прицокнув языком) Ай да Петр Михалыч, ай да молод… то есть какое падение нравов!
Мария Алексеевна: А Иван Иваныч этой мерзкой связи потакал и дочку их приблудную взял к себе в дом и воспитал барышней, к театру пристроил! Как теперь жить, как?!
Забалуев: (быстренько собирает разбросанные листочки и прячет в карман) Продам князю Михал Санычу… то есть уберу эту мерзость подальше от ваших бесподобных глаз, Марья Алексевна.
Мария Алексеевна: (в бешенстве) И не отомстить уж никому... Хоть бы лет на десять пораньше узнать, хоть бы на пять!.. Я бы аспиду изменнику в его любимое грибное суфле мухоморов насыпала, застрелила бы из всех его четырнадцати английских ружей, я бы его такими рогами отблагодарила, что из них можно было тысячу шахмат нарезать, миллион! А теперь что ж - вдовью честь в размен какому-нибудь Кузякину?..
Забалуев: (испуганно) Зачем Кузякину, разве он достоин ваших роскошеств? (в сторону) Другого такого случая может и не случиться! (бухнулся перед княгиней на колени и с жаром целует ей руки) Осчастливьте меня, Машенька, вы ж знаете, я давно для вас на всё готов. На руках буду носить! (оценив пышные формы княгини и вспомнив про свой радикулит, понимает, что погорячился, но - пан или пропал)
Мария Алексеевна: Нет-нет, я больше мужчинам не верю, все вы обманщики.
Забалуев: Вы только вообразите, как будет злиться Петр Михалыч на том свете, наблюдая, что другой - неказистенький, плешивенький, - ходит в его любимом стеганом халате... или делает пятна кофе на страницах его драгоценных книг из фамильной библиотеки!
Мария Алексеевна: (воодушевляясь) А шахматы треклятые - в печку, в печку!
Забалуев: В печку прозаично-с! Лучше в ушах ковырять: по четным дням черными фигурами, а по нечетным - белыми.
Мария Алексеевна: Кто другой мог бы меня слаще утешить, несчастную вдову? Андре, вы не плешивенький, вы - мой принц прекрасный! Аполлон средь всех макиавеллиев! (раскрывает ему объятья) Милый, милый!

Конец двенадцатой части.

Отредактировано Кассандра (2024-03-12 02:32:29)

ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. «Охота на кабана»

Картина 1.

В комнате всё вверх дном, заполошные фрейлины укладывают гардероб императрицы в дорожный сундук, Зизи с недовольным видом наблюдает за этой суетой, возлежа на бархатной с золотой бахромой подушке.
Шарлотта: (Сидит за столом и подписывает карточки к подаркам: Варе – серебряный кофейный сервиз, Полине – серьги с топазами и набор шелкового постельного белья, баронессе Корф – яшмовый туалетный прибор, госпоже Забалуевой – золотую табакерку с девятью бриллиантами на крышке и берилловую диадему; снимает с шеи тяжелое сапфировое ожерелье, хочет положить в шкатулку, но задерживает в руках, долго смотрит на него, вздыхает, потом кладет в футляр и подписывает: «Графине Бенкендорф». Велит фрейлинам отнести подарки означенным дамам, сама надевает на Зизи дорожный капор и выходит на улицу к ожидающему ее экипажу)

Картина 2.

Натали: (Раннее утро. В охотничьем костюмчике, с арапником в руке отчаянно рвется присоединиться к гонке. Ветерок щекочет лицо, смахивая разметавшиеся кудряшки) Как Серж мог так поступить со мной! (с обидой) Ну и что, что все мужчины оставили своих дам! Я могла одеться в мужское платье, и никто бы ничего не заметил! (сверкнув глазами) Да он просто струсил, что мой выстрел окажется более метким! Ему как и остальным важны только собственные лавры! Ну и пусть празднует победу в одиночку! Не желаю больше его видеть! (Спешит к крыльцу, продолжая неистовствовать в доме. Залетает в библиотеку. Никого. В гневе стучит по стеллажу с книгами кулачками.) Жаль, что это не ваша голова, Серж! (Неожиданно под руками что-то щелкает. Книжные полки раздвигаются, открывая проход. Поколебавшись, заглядывает. Небольшая комнатка без окон. Пара напольных канделябров, обитые бархатом кресла, секретер. На нем стопки книг, перо, чернильница, листочки бумаги… Должно быть, здесь любил уединяться покойный барон. Интересно, сам Владимир знает о существовании этой комнаты? С минуту стоит неподвижно, затем лицо озаряет шаловливая улыбка. Тихо смеется) Настала твоя очередь поискать меня, милый!..

Картина 3.

Рада: (Ночью ей так и не удалось заснуть. Вечером у принцессы пили чай и играли в лото. Все эти светские условности ее тяготили. Надо привыкать жить жизнью мужа, но как это пока трудно. Задремала уже под утро и проснулась неожиданно. Пора. Быстро оделась и спустилась вниз. Выскользнула через кухню и прошла на конюшню. Луна была уже оседлана. Никита не подвёл. Вскочила в седло и помчалась в сторону леса)

Картина 4.

Варвара: (деловито командует прислугой, которая собирает на телеги всё для пикника. Полине и Никите) Готово всё вроде: подносы, приборы, бокалы... Пора уже выдвигаться на поляну. (Жуковскому, который заглянул к ней) Васенька, мы готовы, можем отправляться. Я не могла же без присмотра кухню оставить. Надо было проверить, что да как. Обещаю, мой голубок, что не буду к костру подходить. Только буду на тебя любоваться! (все дружно отправляются в лес на пикник)

Картина 5.

Бенкендорф: (Выходят с графиней на крыльцо, двор пуст. Караульный докладывает, что принцесса со свитой уже отбыли в лес. Хмыкнув) Ее высочество торопится... (взяв жену под руку) Поторопимся и мы?
Ольга: (поправив у мужа аксельбант) Если поехать не прямо, а через опушку, мы еще какое-то время будем избавлены от необходимости вести светские разговоры. (прошлым вечером им не удалось уклониться от приглашения на чай к скучающей принцессе - только ради Натали, подруги и без пяти минут родственницы)
Бенкендорф: (подвели двух лошадей; подсаживая жену в седло) Если поедем не через лес, а берегом озера, у нас еще больше шансов попасть прямо к месту гона и перехватить у наших торопыг кабаньи лавры (смеется).
Ольга: (вторит ему веселым смехом) Нисколько не сомневаюсь, что так и будет, если мы свернем к озеру. (мягко) Саша, оставим великодушно этот трофей его высочеству и его друзьям.
Бенкендорф: (едут неприметной лесной тропкой, куда не доносится шум гона) Я думал, дорогая, что тебе это будет интересно.
Ольга: Отец брал меня с собой на охоту с двенадцати лет. Меня трудно чем-то удивить, дорогой.
Бенкендорф: (подъезжает ближе к жене) Что до меня... (берет ее за руку и, слегка стянув перчатку, целует запястье) то я мой самый главный, самый ценный в жизни трофей уже получил.
Ольга: Для нас обоих эта охота оказалась счастливой. (когда муж склоняется к ее запястью, касается губами его волос) Саша, я хотела с тобой поговорить…
Бенкендорф: О чем, Оленька?
Ольга: Во дворце любили шептаться за моей спиной о том, что я - бесприданница. Наш родовой замок давно заложен, но есть кое-что, о чем никто не знает. Мне удалось спасти от кредиторов несколько дорогих коллекций. Я подумала, что коллекцию старинного фарфора можно подарить Сергею и Наташе на свадьбу. Как ты считаешь? Фламандская живопись их, скорее всего, не заинтересует, а немецкие блюда можно хотя бы переколотить.
Бенкендорф: Насчет подарка не имею возражений. Но ты никакая не бесприданница, забудь это слово! (останавливает свою лошадь, спрыгивает на землю и подхватывает жену из седла на руки) Ни у одной другой женщины ни в Петербурге, ни в Варшаве, ни во всей Российской империи нет таких голубых глаз, такого пылкого нрава и такого живого ума, как у тебя, любовь моя! И пусть только кто из светских сплетников посмеет это оспорить.
Ольга: (крепко целует мужа в губы) Это ужасно, но я рада тому, что о тебе болтают дамы в свете – душитель свободы и прочую чушь. (улыбается) Думали бы они иначе, мне пришлось бы нелегко.
Бенкендорф: Мне остается только надеяться, что моя слава сатрапа и душителя остудит пыл иных светских повес… (шутливо-грозно сдвигает брови) а не остудит это, так остудит Сибирь! (графиня начинает хохотать, он крепко обнимает ее и целует в смеющиеся губы; на некоторое время оба забывают про подарки, охоту и весь окружающий мир)
Ольга: (вспомнив, нахмурила бровки) Утром горничная передала мне подарок от императрицы – колье с сапфирами. Вернуть назад невозможно, продать тоже... (смотрит на мужа, в глазах вопрос - что будем делать?)
Бенкендорф: (хмурится, подозревая в подарке императрицы новый подвох и испытывая не менее сильное, чем жена, желание от него избавиться) Если ты не возражаешь, дорогая, мы пожертвуем эти сапфиры Обществу инвалидов французской кампании - надеюсь, их там не разворуют. Как я тебе уже говорил, один из попечителей мой знакомый и кажется человеком честным, насколько возможно быть честным на таком посту. (ухмыльнулся, подумав, что попечителям разных обществ тоже надо на что-то жить)

Картина 6. На поляне для пикника

Жуковский: (подаёт Варе руку, помогая выбраться из повозки)
Варвара: Спасибо, мой голубок. Как же у нас красиво в Двугорском осенью. (целует мужа в щечку) Поэтично! (отдает распоряжения, чтобы выгружали с телег посуду и прочее и разводили костер, накрывали столы) Так что, Васенька, может, тут останемся. Домишко в уезде присмотрим?
Жуковский: Присмотрим… (Вздыхает и смотрит вокруг. Море, оливковые рощи и средиземноморская диета растаяли в тумане сожаления, впрочем, не особенно глубокого)
Варвара: (Радостно кидается на шею мужу) Я знала, мой голубок, что ты мне не откажешь. Мой пухлик ненаглядный!
Никита: (ворчит, таская дрова для костра) Если кабан хоть одну лошадку своими клыками порвёт - придушу без всяких ружьёв!
Полина: (смеется) Тогда перстень его высочества нам достанется!
Никита: (насупился) Не дают тебе покою эти господские побрякушки!
Полина: Так я о том, Никитушка, чтобы его высочество о вольных для нас попросить. Он тому, кто добудет кабана, обещал любое желание исполнить!
Никита: (подобрев) А мы барина попросим. Авось, не откажет!

Картина 7.

Владимир: (Гончие взяли след с рассветом. Егеря вели добычу по едва заметной тропе. Собаки отменно знали свое дело, и охотникам оставалось лишь наблюдение и подстраховка. С цесаревичем и другими направляются к опушке, откуда начнется гон. Борзые нетерпеливо нюхают воздух в предвкушении добычи и любимой пробежки. Шелестит листва под копытами горячих коней и быстрых собак. Вдалеке уже слышны знакомые голоса, и сквозь редеющие ветки деревьев видно людей, собирающих хворост для костров)
Рада: (Её сердце билось и подсказывало дорогу. На поляну она не поедет. Лошадь фыркнула и ускорила шаг) Ахтар рядом, моя красавица. (улыбнулась и увидела в березняке Владимира, который держал коня в поводу, тихо позвала) Володя!
Владимир: (Обернувшись, видит жену. Говорит друзьям, что догонит их, сворачивает с тропинки, улыбаясь) Это не поляна, любовь моя, где вы должны были нас ждать. (притягивает ее к себе, целует) Я знал, что ты найдешь нас раньше, чем мы подъедем к месту пикника. (не выпуская из объятий) Сильно замучил мою красавицу светский вечер?
Рада: Светский вечер обещал быть бесконечным, любимый. Я не умею говорить долго и не сказать ничего. Я улизнула, как только в разговоре возникла пауза. Прости, из меня не получится баронесса. (глаза сверкнули) Я вернусь на поляну, если ты так хочешь, но знай - мне хорошо только рядом с тобой.
Владимир: Ты уже баронесса, любимая. Лучше которой нет и никогда не будет. (улыбается ей, шепотом) Завтра они уедут, и я не отпущу тебя от себя ни на секунду. (оглянувшись, заговорщицки) А может, сбежим отсюда прямо сейчас? Все равно нас никто не видит. Мне кажется, прошел год, а не одна ночь, когда тебя не было рядом... (вновь целует ее, на миг забыв обо всем)
Рада: (оторвавшись от губ мужа) Я готова с тобой хоть на край света. Но мы не можем бросить твоих... наших гостей одних.
Владимир: (задумался на мгновение, оглянувшись на охотников) Поехали, милая. У меня появилась идея, надеюсь, ты одобришь. (хитро подмигнув, берет Раду за руку, вместе направляются к поляне)

Картина 8.

Александр: (Свежий лесной воздух выветрил из головы остатки хмеля. Дышит полной грудью, наслаждаясь ощущением предстоящей опасной забавы, треплет по шее горячего коня, перебрасываясь с едущими рядом офицерами замечаниями, шутливо гадают, под чье ружье выйдет кабан. Деревья редеют, расступаясь перед поляной, на которой их ждут дамы и легкий завтрак)
Забалуев: (обращаясь к собравшимся) Дорогие друзья и прочие доброжелатели! Мы с Марьей Алексеевной приглашаем завтра всех на нашу свадьбу! Поздравления принимаем с большим удовольствием, кормим-поим всех до отвала!
Жуковский: О! Ещё одна свадьба! Поздравляю вас!
Забалуев: Ещё одна? А сколько всего? Неважно - все после нас!
Писарев: (спрыгивает с коня, озирается по сторонам; принцессе) Доброе утро, ваше высочество! Наталь Санна не с вами?
Мари: Мне очень жаль, но княжна Натали не захотела с нами поехать. Она была немного обижена, что мужчины лишили ее возможности поохотиться на кабана.
Писарев: (сдвинув рукояткой хлыста фуражку со лба на затылок) Всё ясно, моей невесте захотелось разбить о мою голову еще пару ваз. А я без этого просто жить не могу! (запрыгивает в седло и дает шпоры коню) Прощай, кабан, жди меня, любимая!
Мари: (улыбается ему вслед) Какой он все-таки милый. Надеюсь, они будут с Натали счастливы.
Александр: (спешивается, бросив поводья кому-то из слуг, подходит к принцессе) Доброе утро, Мари! (целует ей руку, шутливо) Кажется, вы хорошо провели время без моего общества?
Мари: Доброе утро, Алекс! (щеки раскраснелись на свежем воздухе, глаза блестят) Мы с Натали вчера затеяли игру в лото, чтобы развлечь бедняжку баронессу Корф, которая до сих пор чувствует себя не в своей тарелке.
Александр: Вы добрая душа, Мари.
Мари: Наша затея плохо удалась, баронесса все равно от нас сбежала. Зато мы поймали графа с графиней Бенкендорф, которые на свою беду вышли погулять на террасу.
Александр: О, так у вас вчера собралась превосходная компания! (ждал подвоха, но ответом лишь незамутненный взгляд)
Мари: Да, мадам Бенкендорф была очень мила, а граф - замечательный рассказчик, он много путешествовал и знает множество историй. Заслушавшись, мы даже не сразу заметили, что в лото не хватает несколько Fässchen... бочонков.
Александр: Дайте догадаюсь - их стащил Забалуев?
Мари: Нет, сгрызла Зизи.
Александр: Ох уж эта Зизи! (оба весело смеются)
Забалуев: (подходит) Ваши высочества! Не откажите нам с Марьей Алексеевной в удовольствии видеть вас на нашем венчании! Наш священник потом купола покроет сусальным золотом!
Александр: (чуть поморщившись и переглянувшись с Мари) Мы подумаем, господин Забалуев.
Забалуев: Неужели откажете такой почтенной даме, как Марья Алексеевна?
Александр: (тихо принцессе) Кажется, он не намерен от нас отстать, пока не добьется своего.
Мари: (так же) Алекс, сделаем приятное старичку. Кольцо ведь нашлось, не держите на него зла.
Александр: Только ради вас, Мари. (громко) Но мы нагрянем всей честной охотничьей компанией, господин Забалуев. Будет нам где присесть после мебельного погрома, учиненного Марьей Алексеевной?
Забалуев: Для ваших высочеств найдутся два кресла, а остальным скамейки поставим! Зато сколько простору для танцев!
Александр: (смеясь) Уговорили, ждите в гости. (под руку ведет принцессу к столику, на котором сервирован легкий завтрак, берут по бокалу вина) Пожелайте мне удачи, Мари! Понимаю, что самому себе дарить перстень некомильфо, но мне так хочется взять этого кабана!
Мари: (слегка касается его бокала своим) За ваш успех! И прошу вас, будьте осторожны!
Александр: Не волнуйтесь, Мари! Я не позволю этому кабану вздеть меня на рога, то есть (смеется) на клыки. (выпив, вскакивает в седло, дает знак другим охотникам)
Владимир: (Подъезжают к Александру, нетерпеливо ожидающему гона, слышит его последние слова, с улыбкой) Ваше высочество, успех будет, несомненно. Этому свину от вас не сбежать, но, (выдерживает короткую паузу) не на вашем коне, а на моем (спрыгивает с Ахтара, подает повод наследнику).
Рада: (Подмигивает мужу) Я поняла, Володя! (на ухо) Так поступить мог только ты. Люблю тебя!
Александр: (пытается протестовать, хоть глаза вспыхивают огнем) Нет, Владимир, это слишком щедрый подарок! Вы не можете отказаться от верного триумфа.
Владимир: (обнимает жену) Ваше высочество, мой главный триумф в том, что вы считаете меня своим другом. Мое единственное желание уже исполнено - женщина, которую я люблю больше собственной жизни, рядом со мной. (улыбнувшись) Это и есть для меня самое главное, Александр Николаевич. Так что, берите коня, а мы с радостью будем поддерживать вас отсюда, и ждать с отличным охотничьим трофеем.
Рада: (улыбается) Берите, ваше высочество. Это ваш день и ваша охота!
Александр: (глубоко тронут словами барона; обнимает его) Спасибо, Владимир! Не за Ахтара, потому что тут слова благодарности бессильны и неуместны, а за то, что вы дали мне почувствовать себя вашим другом, а не только будущим императором. (с улыбкой целует руку Раде) Благодарю вас, баронесса! На коне вашего супруга выиграть сегодняшние скачки не составит большого труда. К сожалению, хлыстом вепря не поразить, но я надеюсь, что вы потом не откажете мне в уроке. (тут сообщают, что кабан вышел на тропу; времени больше терять нельзя; дав знак свите, скачет в чащу леса, с восторгом чувствуя под собой великолепного коня; свора бежит впереди)

Картина 9.

Писарев: (спрыгивает с коня во дворе перед домом, смотрит на окно Натали, размышляя, не забраться ли туда по дереву, но думает, что она, скорее всего, ждет его именно через окно; ухмыляясь, решает застать ее врасплох, входит в дом, поднимается на второй этаж и распахивает дверь в ее комнату - там пусто) Любимая, я пришел сдаваться! (в ответ тишина; заглядывает в шкафы, за портьеры – пусто) Хмм...
Натали: (Сидит, перебирая книги) Барон любил читать о путешествиях... А говорил, что нет воздуха милее Двугорского... (Поднимая глаза, пытается прикинуть, сколько прошло времени. Оценивая внушительную часть оставленных позади страниц, понимает, что немало. Заметил ли Серж ее отсутствие? Или занят только травлей зверя? На какой-то момент сердце сжимается этой мыслью. Упрямо вскидывает головку) Ну что ж, поглядим...
Писарев: (спускается вниз, спрашивает жандарма у входа, не покидала ли княжна Репнина дом, тот отвечает, что нет) Хм... (задумчиво теребит подбородок, потом, припугнув именем дяди, собирает всех жандармов, оставшихся в усадьбе, и начинает методически обыскивать дом; через два часа поисков дом прочесан от погреба до чердака, но княжны нет ни в одном шкафу, ни в одном сундуке, ни в одном камине; чешет затылок) Если она не покидала дом, значит, она либо прячется под шапкой-невидимкой, либо... в какой-нибудь потайной комнате! Вы что-нибудь знаете о потайных комнатах в этом доме? (жандармы разводят руками) И за что вас только мой дядя на службе держит... (подумав) Ну, раз не умеете работать головами, поработайте руками! (заставляет жандармов промерить длину стен дома снаружи и изнутри, с учетом толщины перегородок)
Натали: (Пролистав пару-тройку книг от корки до корки, откладывает их, наконец, в сторону. Кажется, слышался какой-то шорох... Нет, тишина. Щеки покрываются румянцем. Ее поведение ужасно глупо. Ведь на поляне не только Серж, есть еще и другие близкие ей люди... Разве может она заставить их волноваться? Но тут явственно донесся шум и грохот падающих книг.)
Писарев: (Произведя по промерам жандармов расчет, обнаруживает, что библиотека на добрую треть меньше, чем должна быть, идет туда и быстро ориентируется, где может быть тайное помещение, но там вместо стены - стеллажи с книгами. Начинает быстро сбрасывать с них книги, одна полка оказывается фальшивой, ощупывает ее пальцами, находит невидимую кнопку, стеллаж подается в сторону и открывает проход. Видит Натали с книгой в руках, широко улыбается) Я уложился в лимит времени, любимая?
Натали: (едва успела положить на колени один томик вверх тормашками и сделав вид, что внимательно читает) Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Писарев: (игнорируя ее надутый вид, с улыбкой) Ты же спряталась, чтобы проверить, как быстро я сумею тебя найти? (вытаскивает книжку из рук Натали и сгребает ее в объятья)
Натали: (пытается вырваться, сердито блеснув на него глазами) Серж! Предупреждаю, я не хочу здесь ничего разбивать! (Бьется в крепких объятьях, стуча по спине кулачками. Но скоро на губах вспыхивает ответная ему улыбка. Негромко, глядя в смеющиеся глаза жениха) Сколько раз ты обошел дом в моих поисках?
Писарев: (считает в уме) Два... нет, три... Если честно, ноги топтал не я, а подручные моего дядюшки.. (увидев, что невеста надула губы) Но ты же меня любишь не за усердие, а за сообразительность и желание поскорей оказаться рядом с тобой?
Натали: (с напускной строгостью) Конечно, это не двое суток, на которые вы ранее изволили исчезнуть... (Некоторое время молчит, затем нежно проводит ладонью по его щеке. Мягким голосом) Я ужасно злопамятная и капризная девчонка... Хотела тебя помучить. Правда, мучая тебя, я терзаю саму себя... (тише) Но это был не простой каприз - мне так хотелось верить, что ты меня найдешь.
Писарев: (не отпуская ее из объятий и перемежая каждое слово поцелуем) Ты - самая замечательная на свете девушка! Я тебя со дна моря достану и с облаков вытряхну, если ты вздумаешь туда забраться, совершу все подвиги Геркулеса, Ильи Муромца и прочих любителей великих деяний, а теперь поехали в лес, пока без нас не съели кабана, раз уж нам не удалось за ним поохотиться! (подхватив Натали на руки, выносит ее из дома, усаживает на лошадь, сам вскакивает сзади в седло и, крепко обнимая девушку, скачет в сторону леса)

Картина 10.

Михаил: (поддался охотничьему азарту, высматривает кабана, сжимая в руках ружьё)
Забалуев: (мёрзнет на своём коне) А у Машеньки сейчас чай, пирожки... нет, подожду ещё, вдруг повезёт!
Александр: (мчится на Ахтаре впереди свиты; громкий лай собак возвещает о том, что зверь близок; среди кустарника мелькает косматая туша; наследник вскидывает ружье, но прежде чем он успевает нажать на курок, кабан ныряет в сторону и скрывается в зарослях; издав досадливое восклицание, продолжает преследовать кабана)
Михаил: (прицелился было, но ветки мешают) Там должна быть поляна! (гонит коня вперёд)
Забалуев: (Стоит с ружьём у края поляны. Выбегает кабан. Предводитель смотрит на кабана. Кабан смотрит на предводителя. Кабан грозно наклонил голову...) Мааа… маа... (зажмуривает глаза и стреляет, кабан падает).
Александр: (подъезжает, смотрит, не веря своим глазам, на дымящееся ружье Забалуева и тушу кабана в нескольких метрах на поляне; краем глаза увидев Мишеля) Репнин, скажите мне, что это был ваш выстрел!
Михаил: (оторопев, смотрит на собственное ружьё) Я только прицелился...
Забалуев: (стоит с вытаращенными глазами и вздыбленным остатком волос, не может ни слова сказать)
Александр: (некоторое время тоже пребывает в состоянии оторопи, потом начинает хохотать и громко хлопает в ладоши) Браво, господин Забалуев! Это был ваш день. Двугорское дворянство может гордиться своим предводителем! (приказывает подоспевшим слугам тащить тушу кабана к месту пикника; Репнину) Мишель, помогите нашему триумфатору взобраться на коня, и едем пировать!
Забалуев: (начинает осознавать, что застрелил кабана) Я... двугорское дворянство... (пытается приосаниться, но сипит).
Михаил: (отойдя от удивления, тоже смеётся) Поздравляю, Андрей Платонович! Славный вы вашей супруге подарок на свадьбу устроили! (помогает Забалуеву сесть на коня)

Картина 11.

Владимир: (обнимая Раду) А вот желание у меня все же есть, любовь моя – я хочу видеть, слышать и чувствовать только тебя. (вспомнив о том, что у них гости, серьезно) Я останусь тут, как хозяин, и буду поддерживать праздник, могу даже почитать вслух Шекспира или вспомнить уроки музыки из далекого детства, чтобы порадовать гостей, но только если ты будешь рядом. (целует родинку на шее, жалобно) Однако, может, все же сбежим?
Рада: (Обнимает мужа и прижимается щекой к его щеке) Я знаю, что ты можешь всё. И делаешь это лучше всех. (смотрит ему в глаза) Но сейчас я хочу, чтобы твои таланты принадлежали только мне. (улыбается) Сбежим, и как можно скорее, любимый! (увидела, что возвращаются охотники с трофеем, смеётся) Не успели, Володя. Придётся смириться и быть гостеприимными хозяевами.
Полина: (увидев возвращающихся охотников, радостно машет руками) А вот и они, ваше высочество!
Мари: (с улыбкой смотрит на всадников) Интересно, кто сразил этого дикого зверя? (указывает на тушу, которую слуги несут с видимым усилием)
Александр: (возвращается на поляну, спрыгивает с коня и вручает поводья Владимиру) Барон, Ахтар признает только одного хозяина - вас! (смеясь, треплет жеребца по холке) Но досаду от упущенного кабана мне сполна компенсировало удовольствие на нем прокатиться.
Владимир: (отдает поводья Никите, с улыбкой) Рад, что вы получили удовольствие, ваше высочество. (кивает на кабанью тушу) Кому принадлежит трофей?
Михаил: Андрей Платонович сегодня - первый герой! Жаль, Марья Алексеевна дома осталась, её ждёт прекрасный сюрприз.
Забалуев: (потихоньку приходит в себя) Молодёжь! Куда вам до нас!
Владимир: (Слышит слова князя, видит ошалелые глаза Забалуева, понимает, что это правда, начинает хохотать) Право, эта охота не просто сюрприз, а самые настоящие игры фортуны!
Александр: (подходит к принцессе) Увы, Мари, я упустил главный приз... или, может быть, не так сильно к нему и стремился? (кивает на свой перстень) Мы ведь сюда приехали порадовать не только себя.
Мари: (смеется) Алекс, у вас еще будет не одна возможность поймать удачу за хвост. Или же у вас осталось неисполненным заветное желание?
Александр: (взяв ее руки в свои) Мое заветное желание - чтобы сбылось ваше.
Мари: (тая от счастья) Оно сбылось! Я чувствую себя принцессой из волшебной сказки.
Александр: (Про себя - и вы никогда не узнаете, благодаря какой золотой рыбке перенеслись в эту сказку. Бросил косой взгляд на триумфатора охоты. Может быть, Забалуев не такой уж и негодяй, если его стараниями кто-то стал счастливей?)
Рада: (шепотом мужу) Лучший стрелок сегодня тот плешивый молодожён? Вернее - удачливый. С перепугу, наверно, попал (смеётся).
Владимир: (в ответ ей, тихо) Видимо, фортуна его услышала, дорогая. Забалуев единственный, кому была нужна милость его величества. (собравшись, насколько это возможно) По правилам охоты, жарить трофей должны те, кто его добыл. И вот тут я протестую категорически. Я не хочу рисковать здоровьем наших любимых и всех гостей, Александр Николаевич. Попасть в кабана еще можно, но вот его приготовить! Это я возьму на себя, как хозяин. (На Забалуева без улыбки смотреть нельзя. Усмехнувшись еще раз, вновь оборачивается к Раде) Обещаю, любимая, будет вкусно! (подмигнув жене, вместе направляются к вертелам, слуги уже принялись потрошить тушу, и пора было готовить все остальное)
Александр: (снимает с руки перстень и вручает Забалуеву, велит наполнить бокалы) Чествуем победителя нашей охоты, господа! (поворачивается к Забалуеву) Скажите теперь ваше заветное желание, Андрей Платонович - и оно будет исполнено, как было обещано его величеством!
Забалуев: (медленно и важно) Ваше высочество, как вам известно, супруга моя в первом браке носила княжеский титул. Будет вполне уместно и справедливо, что она останется княгиней и впредь!
Александр: (не допуская уронить царственное достоинство сомнениями или долгими размышлениями, кивает) Поздравляю вас и вашу супругу, князь Андрей Платонович Забалуев!
Забалуев: (чуть не подпрыгивает, услышав в свой адрес "князь") Покорнейш... (хочет броситься к Алексу с поклоном и благодарностью, вспоминает о новом титуле, застывает) Я... достойнейший выбор! Простите, мне нужно немедленно послать за будущей супругой! (отправляет слугу за МА)
Владимир: (с улыбкой, Раде) Ну что, давай ты побудешь моей музой, а я займусь этим трофейным мясом. Чтобы все получили удовольствие от ужина и (шепотом только ей) никто не отравился.

Картина 12.

Натали: (Звонко смеясь, всадники движутся в сторону поляны. Положив голову на плечо жениху, старается перекричать свист ветра) Скоро узнаем, насколько нам нынче удалось шокировать общество!
Писарев: (застыв на коне, едва въехав на поляну, со смехом в ухо Натали) Это не мы общество, а оно нас шокировало! (шутливо хватается за голову) Куда катится мир! (помогает ей спуститься с лошади) Вольдемар, позволь и мне участвовать в этом процессе! Я хочу угостить мою невесту кабаньим окороком по-жандармски!
Владимир: (весело) Присоединяйся, присоединяйся, Серж! Помощники тут пригодятся. Добро пожаловать на охотничью кухню! Приходится всё делать самому - Василий Андреевич увозит Варю, похитил дорогого мне с детства человека.
Забалуев: (с важным видом расхаживает возле костра, глядя на остальных с видом превосходства)
Полина: (прильнув к боку Никиты, шепотом) Ты погляди, господин Забалуев сияет, как начищенный медный таз.
Никита: Врут, будто он свина завалил. Сам наследник старого плута чествовал.
Полина: Может, господин Забалуев перевоспитался?
Никита: Может быть, но палец в рот я бы ему класть не стал!
Полина: (фыркает) У него же вставная челюсть!
Никита: Пусть это Марью Алексеевну заботит. Когда я стану таким же старым, ты ведь будешь меня любить?
Полина: (влюбленными глазами смотрит на мужа) Ты для меня всегда будешь самый молодой и самый красивый, Никитушка!
Натали: (вежливо кивает всем присутствующим, Владимиру) Барон, скажите мне по дружбе - это точно не розыгрыш?
Владимир: (смеется, проследив ее взгляд) Это игры фортуны, Натали. Однако, более забавный финал кабаньей охоты и представить себе было сложно, поэтому готовку мы решили взять на себя. Едва ли господину предводителю в один день повезет дважды.
Владимир: (пока не слышит никто кроме Рады, кивает на Сержа, весело) И кстати, Натали, я все же оказался прав. Насчет ключика, вас и нашего друга.
Натали: (улыбается обоим супругам, лукаво, глядя на жениха) Никакой ключик не мог бы открыть эту дверцу - она распахнулась сама!
Владимир: (качнув головой) Никакая дверь не распахнется просто так, княжна. Она распахнулась, увидев благородное сердце и настоящую любовь. Так что это всего лишь другой вариант ключика, совершенно не меняющий сути.
Натали: Если рассматривать так... вы правы! (Смеется, переглянувшись с баронессой) Мужчинам так важно сознание их правоты! Но я (счастливо улыбается) все равно повторю, что вы правы много-много раз!
Писарев: (на ухо Натали) Мы сегодня упустили княжеский титул, но я ничуть не жалею! Добуду его сам, чтобы про тебя говорили, что твой муж этого титула достоин, а не выиграл в тире!
Натали: (Также тихо, сжав его ладонь) Я знаю, милый... И тоже не признаю легких путей!
Мари: (Александру, с мечтательной улыбкой) Как бы я хотела побывать здесь на Рождество! Барон рассказывал, что они наряжают елку, катаются на коньках и на санках, лепят снеговиков. Как это, наверно, весело! Только, боюсь, их величества не отпустят нас из дворца...
Александр: Рождество - семейный праздник, и государь свято блюдет этот обычай. Мы готовим друг другу подарки, всё очень тепло, по-домашнему, но придется, разумеется, отдать дань и этикету - приемы, балы. Едва ли мы сможем вырваться из Петербурга до окончания Святок, но зимних радостей на нашу долю, верю, останется, если барон не уберет елку до нашего приезда.
Владимир: (улыбнувшись) Добро пожаловать, ваши высочества! Мы будем вас ждать, елка простоит наряженная хоть до лета, если надо - новую срубим. Вы же знаете, двери нашего дома всегда открыты для друзей.
Рада: (тоже с улыбкой) Только снегу мы не сможем приказать вас дождаться, Александр Николаевич, поэтому приезжайте все-таки зимой.
Александр: (смеется) К счастью, она у нас в России длинная. Как и перечень забав. Помните, любезная баронесса, вы обещали научить меня гасить свечи хлыстом?
Рада: А вы меня - стрелять с обеих рук, ваше высочество.
Александр: Значит, решено! Надеюсь, Мари и Владимир не будут нас ревновать.
Владимир: (с улыбкой) Будем, конечно, будем, ваше высочество. Но, если это всем доставит удовольствие, придумаем новые соревнования на меткость и ловкость.
Мари: (хлопает в ладоши) И придумаем призы победителям!
Бенкендорф: (Граф с графиней появляются на поляне, когда над нею уже плывет аромат жареного мяса. Спешивается сам и помогает спуститься на землю жене, у которой до сих пор блестят глаза и щеки пылают румянцем. Чинно приближаются к костру)
Александр: (ответив на приветствие четы Бенкендорфов, графу негромко и недовольно) Почему вы опоздали, Александр Христофорович?
Бенкендорф: (с невозмутимым видом стряхивает березовый листок с эполета) Заблудились, ваше высочество!
Александр: Право, граф, я начинаю сомневаться, можно ли вам доверять мою безопасность и принцессы, если вы так плохо ориентируетесь на местности.
Бенкендорф: Государь тоже счел, что мне необходимо некоторое время отдохнуть от этой обязанности, и предоставил мне на два месяца отпуск (незаметно пожимает руку жены, лежащую у него на локте).
Ольга: (с улыбкой) Его величество даже обещал отложить заседание комиссии по строительству железной дороги.
Писарев: (подмигнув Натали, шепотом) Дядя с тетушкой еще хитрей нас - они явились к самому вкусному! (показывает на подрумянившегося кабана)
Натали: (со смехом, ему на ушко) И наверняка тоже не жалеют, что пропустили эту охоту!
Владимир: (поклонившись графу) Ваше сиятельство, проверок не нужно! (смеется) Мы не позволили победителю охоты прикоснуться к приготовлению трофея. Так что все безопасно и, несомненно, вкусно.
Бенкендорф: (оглядывает перепачканные в специях и покрытые копотью руки молодых офицеров) Насколько я могу догадаться, ни вы, барон, ни его высочество, ни мой племянник не можете похвастаться другим успехом, кроме кулинарного?
Владимир: (весело) Увы, граф, увы. Зато этим успехом может похвастаться госпожа Фортуна и господин Забалуев. (кинув взгляд на готовое главное блюдо охоты) Кажется все, друзья. Можно начинать праздник!
Михаил: (смеясь) Первый кусок - триумфатору, князю Забалуеву!
Забалуев: (с важным видом берёт первый кусок кабана и вручает его Марье Алексеевне) Душечка, всё ради тебя!
Александр: (отрезает сам второй кусок и протягивает принцессе) Отведайте, Мари! Владимир обещал, что это бесподобно вкусно!
Писарев: Приступим! (отрезает ломоть ароматного мяса и протягивает на ноже Натали) Раз уж мы на свежем воздухе, к чертям этикет!
Владимир: Давно бы так, Серж. До сих пор не пойму, почему все до последнего дня его вспоминали и даже пытались соблюдать.
Писарев: Я тоже решительно не понимаю, Вольдемар! Но уж в последний день мы себе доставим полное удовольствие!
Бенкендорф: (отрезав ломоть жареного мяса и, сначала попробовав маленький кусочек - съедобно ли, протягивает жене) Не знаю, где сегодня растеряли славу метких стрелков мой племянник и его приятели, но кабана они приготовили отменно.
Ольга: Хм, недурно. Только не хватает соуса, дорогой.
Бенкендорф: Какой ты хочешь, Оленька? (оглядев стол) Здесь их на все буквы алфавита. Если смешать можжевеловый и из боярышника, то, может быть, получим что-то похожее на приправу к цомберу.
Ольга: Саша, оказывается, ты знаток польской кухни?
Бенкендорф: Не буду лукавить, просил Дубельта прислать мне несколько книжек.
Ольга: (смеется) Так вот какие отчеты ты изучаешь по утрам!
Натали: Владимир, у вас волшебный дом - здесь соединилось столько любящих сердец!
Владимир: Я бы сказал, не просто соединилось, еще и породнилось. Я скоро начну верить в чудеса.
Михаил: Наташа, но, если что, на мужа мне не жалуйся - сама выбрала!
Натали: (с невинным видом) Братик, мне синички начирикали, что ты хочешь жениться на приме императорских театров. Умолчали, правда, о том, кто будет ухаживать за нашими родителями, когда они слягут от этого известия.
Михаил: (кашлянув) Ваше высочество, я должен буду подать в отставку. Едва ли государь удовлетворит прошение о признании Анны дочерью князя Долгорукого, зная его непреклонность в этом вопросе.
Александр: (с грустью) И вы меня покидаете, Репнин, вслед за Василием Андреевичем.
Писарев: (подмигнув) Не вешай нос, шурин! У моего дяди в ведомстве чины дают не по женам, а по уму.
Варвара: (уплетают на пару с Жуковским жареную кабанятину, запивая вином) Не поверишь, Васенька, первый раз ем сготовленное не мной, а мне вкусно!
Жуковский: Лучше тебя никто не приготовит, но ты о готовке забудь. Начинай наслаждаться новой жизнью.
Александр: (негромко) Василий Андреевич, а как же ваше “amor se engendra de iguales”?
Жуковский: (довольный, как кот, объевшийся сметаны, но кот-ментор) Я люблю мою жену, госпожу Жуковскую.
Александр: (усмехнулся) Счастливый вы человек, Василий Андреевич.
Владимир: (шепотом Раде) Еще один-два тоста, и мы со спокойной душой можем отсюда исчезать. (глянув на кабана) И устроить ужин при свечах… (усмехнувшись ее насмешливому взгляду) Ну ничего же страшного, если трофейное мясо мы попробуем завтра...

Картина 13.

Александр: Господин граф, мне нужно с вами поговорить. (посмотрев на Ольгу) Вы простите, если я на несколько минут украду вашего супруга, любезная графиня?
Ольга: (светской улыбкой прикрыв неудовольствие) Надеюсь, не дольше, чем на четверть часа, ваше высочество.
Бенкендорф: (жене) Я скоро вернусь, дорогая. (отходит вместе с наследником чуть в сторону)
Владимир: (заметив, что Ольга осталась одна, подходят с Радой к ней) Вижу довольное выражение на вашем лице, графиня, значит - праздник удался.
Ольга: Вы сами знаете, что удался, Владимир Иванович, иначе бы не улыбались так хитро, в расчете на похвалу.
Рада: (бросив задорный взгляд на мужа) Володя втайне мечтает, что кто-нибудь из гостей останется недоволен и даст ему повод блеснуть новой придумкой.
Ольга: Не сомневаюсь, у барона их в запасе еще много. Но не пора ли себя пожалеть? В Польше говорят - рыба и гость на третий день портятся.
Владимир: Упаси Бог, не хочу обидеть польские обычаи, но в России гостеприимство шире, и гости, особенно если хорошие друзья, всегда желанны, и на какой угодно срок.
Ольга: (посмеиваясь) Сделаю вид, что верю вам, Владимир Иванович.
Владимир: (услышав громкие голоса на другом конце поляны) Кажется, Варя на кого-то сердится… Простите меня, я должен проверить, что там стряслось. (спешит на шум)
Рада: (Ольге) Все светские дамы так проницательны, госпожа графиня? (жалобно) На самом деле, мы с Володей только и мечтаем улизнуть с праздника, только пока не удается.
Ольга: (с улыбкой) Понимаю. Рада, говори мне, пожалуйста, “ты”, как и раньше. Разве мы обе сильно изменились с того дня, когда встретились первый раз на лесной тропинке?
Рада: Изменились, и ты сама это знаешь.
Ольга: Может быть. Но счастье не сделало меня забывчивой, а тебе я всегда буду благодарна. Помнишь, как ты мне сказала про шоколад, что он горький, а на губах сладкий? Я не верила тогда, что радость еще возможна для меня, но в тот вечер у цыганского костра мне стало чуть менее грустно.
Рада: (поняла, что графиня подумала в этот момент о ее брате, но из деликатности не назвала его имя вслух) Ты не только умна и красива, у тебя доброе сердце.
Ольга: (рассмеявшись) Редкая женщина признает достоинства другой.
Рада: (тряхнув непокорной копной темных волос) Но ведь мы, приверженки ордена горького шоколада, не такие, как все! (весело смеются обе)

Картина 14.

Александр: Господин граф, я разрешаю вам доложить государю обо всех событиях, связанных с пропажей перстня. Знаю, вы бы все равно отчитались сполна, в силу служебного рвения, поэтому не хочу заставлять вас испытывать неловкость, что вы действуете вопреки моему желанию.
Бенкендорф: Благодарю, ваше высочество. Вы действительно сняли камень с моей души.
Александр: Я подумал над вашими словами и согласен, что не должен скрывать от моего отца историю с кражей. Это было бы как-то... по-мальчишески.
Бенкендорф: (кивнув) Перстень был сразу найден, и ваше высочество могли подарить свободу раскаявшемуся вору. Государь не станет вникать в подробности закрытого дела, тем более - требовать наказания для триумфатора сегодняшней охоты.
Александр: Хоть государю не понравится, что приз достался вору, он сдержит слово, чему и меня всегда учил. Однако я продолжаю настаивать, чтобы участие в этой истории моей матушки осталось без огласки. Не понимаю, что заставило ее помогать этому мошеннику?
Бенкендорф: (с непроницаемым лицом) Поступками ее величества не могли руководить недостойные помыслы. Если ваша августейшая матушка поддалась на обман мошенника, то только по вине доброты и доверчивости, Александр Николаевич.
Александр: (бросив взгляд на Забалуева, в обнимку с МА поедающего жареное мясо) Надеюсь, свежеиспеченному князю достанет здравого смысла понять, что его дальнейшие карьерные притязания должны ограничиться здешним уездом. Но это никоим образом не относится к вам, господин граф. Понимаю ваше желание спрятать свое сокровище от светских пересудов в дебрях Фалля, но вы же не хотите лишить очаровательную госпожу графиню возможности блеснуть на рождественском придворном балу.
Бенкендорф: Свет безжалостен к тем, кто боится его суда. (с легким поклоном) Благодарю за приглашение, ваше высочество.
Александр: (Про себя - вы непробиваемы, господин жандарм. Ainsi soit-il, я не собираюсь портить себе из-за этого настроение. Жестом отпустив графа, возвращается к принцессе) Предлагаю не ждать разъезда гостей, Мари, а сбежать первыми. (подмигнув) Нас ждет приятная прогулка на вольном воздухе и всё, о чем вы попросите! (оживленно болтая, садятся в седла и покидают поляну)
Натали: (Сержу) Давай и мы сбежим отсюда! Куда-нибудь... (блеснув глазами) на озеро! Будем кататься на лодках до рассвета. (смеясь, наблюдает за лицом жениха) Обещаю, к русалкам я тебя больше не отпущу!
Писарев: Я сам к русалкам ни за какие блага мира не пойду! Зачем мне русалки, когда у меня есть ты!
Натали: Но если они попробуют утащить тебя за собой... (Воинственно поправляет амазонку) Придется стать для них Артемидой и Афиной в одном флаконе!
Писарев: Я не завидую русалкам! (целует ее и подсаживает в седло, сам вскакивает на другого коня) Какой штраф тому, кто доскачет до озера вторым?
Натали: (Состроив притворно задумчивую гримасу, заливисто смеется) В зависимости от того и решим! (оборачивается к остальным) Хорошего дня, господа!
Писарев: И приятного аппетита! (дает коню шпоры) Вперед, за решением! (стук копыт и веселый смех растворяются в лесу)

Картина 15.

Владимир: Что случилось, Варя? Из-за чего шум?
Варвара: Да как же не шуметь, барин! (вспомнив, что он ей больше не барин) Как не шуметь, Владимир Иваныч, когда слуги забалуевские кабанятину хотят украсть! Гляньте, ужо на телегу грузят!
Владимир: Варенька, боюсь тебя огорчить, но кабан принадлежит господину Забалуеву, как охотничий трофей. Мы с Александром Николаевичем только зажарили его.
Варвара: А вилки-ножи? Они и хварфор уже сгребли! А скатерти-то, скатерти куда, оглашенные? (пытается встать грудью на защиту бывшего хозяйского добра)
Владимир: (смеясь) Оставь их, Варенька! Пусть это будет моим подарком на свадьбу им с Марьей Алексевной.
Варвара: (смахнув пухлой ладошкой слезинку, когда барон отошел) Ох, обдерут Владимира Иваныча, как липку! Он добрый, а соседи - что волки ненасытные.
Жуковский: Милая, у барона теперь есть жена, она его в обиду не даст. Околдует цыганскими чарами, и самые хищные волки превратятся в безобидных ягнят.
Варвара: И то верно. (умильно) Какой ты у меня умница, Васенька! (чмокает своего пухлика ненаглядного в обе щеки и от души - в губы)
Забалуев: (переживает минуты абсолютного счастья) Машенька, кто бы подумать мог! Эти молокососы, занудный жандарм, косились, ловили, а приз-то наш!
Бенкендорф: (возникает рядом, улыбаясь) Мои поздравления, княгиня, князь. Новый фамильный герб уже составили? Не откажите принять скромный подарок по случаю грядущего бракосочетания. (вручает коробку, перевязанную атласной лентой)
Мария Алексеевна: (чуть обиженно) Что ж вы загодя, Александр Христофорович, разве вы нас завтра не почтите?
Бенкендорф: Прошу простить, Мария Алексеевна, призывают важные дела. Но их высочества обещали быть всенепременно. (вежливо поклонившись даме, отходит)
Забалуев: (рассматривает коробку) Что это? Игра “Путешествие по Российской империи”? (открывает крышку, там карта, игральные кубики и набор фишек для перемещения по городам и весям) Пять очков назад… три хода пропустить, сидючи в Иркутске. Вон на что Александр Христофорович намекает! (оторвал половину карты с Сибирью и выбросил в кусты) Пусть зайцы географию за Уралом изучают! Ну всё, до дому пора, а то выпью на радостях лишнего, хе-хе, и усну раньше времени. У нас с тобой ведь медовый месяц, княгинюшка без пяти минут Забалуева! (игриво щиплет Марью Алексеевну за бочок, помогает ей подняться в карету и с песнями уезжают)

Картина 16.

Владимир: (Улыбнувшись друг другу, забывают про охотничий трофей, отвязывают Луну и Ахтара и возвращаются в усадьбу. Возле дома подхватывает Раду на руки. Лестница, коридор, освещенный лишь парой свечей, и наконец-то их спальня. Тихо потрескивает камин, полумрак и приятная осенняя прохлада из приоткрытого, но зашторенного окна. Закрывают дверь на ключ, торопливо сбрасывают одежду и забывают обо всем в объятиях друг друга)

Конец четырнадцатой части.

Отредактировано Кассандра (2024-03-13 01:23:27)