Прошло около трёх лет с разрыва помолвки ВА.

В губернском городе N, в дворянском собрании, давали великолепный бал. Приглашения были заранее разосланы всем дворянам города и всем офицерам недавно прибывшего полка. Особенным приятным предвкушением были охвачены женщины, имеющие мало развлечений. Зато, сколько появилось забот и растрат у почтенных отцов семейств и мужей! Охая и скрипя зубами, помещики отдавали большую часть дохода с поместья модисткам, ювелирам и парикмахерам. Бал самое важное событие в провинциальных уездах, и жадничать у хоть немного состоятельных дворян, считалось недопустимым.

Некоторые дамы и девицы еще до бала приметили привлекательных офицеров, особенно одного мрачного брюнета с бесстрастным выражением лица. Когда же он появился в разгар бала, красивый и равнодушный, и встал около стены, скрестив руки на груди, по залу ветром пронеслось оживление среди прекрасной половины. Женщины зашушукались, стреляя взорами в темноволосого капитана.
- Как он таинственен и холоден! Как Байрон!
- На его челе лежит роковая печать. Несчастная любовь?
- Вы полагаете? А если он женат?
- Не может быть! Конечно, он не женат!
- Если не женат, сколько у него душ? Говорят, он столичная штучка, бывший гвардеец, а значит, не беден.
- Какие меркантильные мысли! Посмотрите лучше на его боевые награды. Он храбрец!
- И необычайно красив. А если еще богат, или хотя бы имеет приличное состояние…
- И не мечтайте, дорогуша! Такие не женятся так скоро. Ему же нет и тридцати.
- Мечтать самое время, милочка.
Дамы всегда испытывали интерес к военным, особенно к красавцам и храбрецам. Но все старания хорошеньких провинциалок, прохаживающихся и кружившихся в танце рядом с равнодушным офицером, их смех и милое кокетство не производили на него никакого действия. Он стоял, словно мраморная статуя, без тени эмоций на своем гордом лице. Только подойдя ближе, можно было заметить смертельную скуку в серых глазах.

- Корф! Вот это встреча! Глазам своим не верю!
Молодой мужчина, в черном фраке и приятной наружности, подошел ближе и щелчком пальцев, подозвал слугу с шампанским.
- Дорохов? Как тесен мир! – скучающий капитан немного оживился и взял с подноса полный бокал.
Они были давними знакомыми еще по кадетскому корпусу и не раз встречались в Петербурге.
- Какими судьбами в этом городе? Смотрю, ты в штатском.
- Я женился, брат! Уж года два, как подал в отставку, здесь у меня большое поместье. Дела идут прекрасно, следующей весной хочу избираться предводителем дворянства.
- Предводителем дворянства? - Корф поморщился своим мыслям и вернул бокал на поднос.
- Что? Шампанское прокисло? Да-а, это не Петербург! – засмеялся Дорохов.
- Так значит, ты счастливо женат и заделался помещиком?
- Вернее, удачно женат. Хочешь, представлю тебя своей жене?
- Ну, если только позже, - с явным нежеланием к новым знакомствам, ответил Корф.
- Не думал здесь тебя увидеть, Вольдемар. Слыхал, что ты воюешь на Кавказе. Что занесло тебя сюда? – Дорохов искренне радовался неожиданной встрече и не скрывал любопытства.
- Воевал, а в прошлый год был переведен в *** полк, - сухо и кратко ответил офицер.
- Как скромен ты, однако! А награды говорят о подвигах. Неужто, нечего сказать про это? На груди ордена: Георгий, Анна и Владимир!
От последних слов «Анна и Владимир» Корф на миг изменился в лице, но лишь на миг.
- Ты знаешь, я не любитель рассказывать о подвигах, что на войне, что на сердечном фронте.
- Да говорю же, стал ты скромен! Сам на себя ты не похож. Но наших дам ты всех сразил. Только и разговоров: кто этот офицер, да как хорош, загадочен и неприступен! Вот так небрежно разбиваешь женские сердца!
Владимир слегка пожал плечами.
- Не преувеличивай, дружище. Волокитство в прошлом. Нынче я серьезен и скучен до занудства.
Но Дорохов не унимался. Ему хотелось узнать больше, а неразговорчивость давнего приятеля, лишь подстегивала интерес.
- Еще до своей женитьбы слышал, что на Кавказ ты отправился из-за любви несчастной. Слух ходил: невеста разорвала помолвку, – понизив голос, сказал он.
Корф окинул Дорохова надменным взглядом.
- Не думал, что ты склонен сплетни собирать.
- Прости, мой друг. Я не охоч до сплетен. Но дело тут такое…
Дорохов замялся, как бы раздумывая, стоит ли говорить. И решительно заявил:
- Послушай, Корф! Возможно, это дело не мое. Но твое появление здесь, не что иное, как знак судьбы! Иначе не могу я думать!
- О чем ты? Я не понимаю, говори точнее! - Владимир едва скрывал возрастающее раздражение на старого знакомца.
- Та девушка, твоя невеста, Анна…
- Еще слово! – побледневший барон стиснул кисть собеседника.
- Она здесь! И если тебе еще это интересно…
- Анна здесь?! Где? На балу? – взвился Владимир, с него слетела вмиг напускная холодность, глаза зажглись, и ожило лицо.
- Ну, хватка у тебя, чуть руку не сломал! Но узнаю я прежнего барона, - добродушно усмехнулся приятель. – Она не на балу, она в моем поместье. Уверен, она помнит о тебе.

Барон не знал, что думать и сказать. Анна, Анна! Прошло почти три года с того рокового дня, когда она вернула ему кольцо. Он вскоре отбыл на Кавказ, с желанием забыть её. Опять ничего не вышло! И вот она – его любовь и мука здесь в сотни верст от Петербурга! Но как она здесь оказалась? Видать, насмешница-судьба вновь преподносит ему шанс. Но стоит ли испытывать сердце новой надеждой?

- Коль дорога она тебе и хочешь ты её увидеть…
- Хочу! – перебивая Дорохова, твердо ответил Корф.

И вдруг, пронзительно глянув на старого знакомого, спросил:
- Откуда ты вообще знаешь об Анне?
- Здесь не место и не время вести подобные разговоры, - Дорохов огляделся по сторонам, – приезжай завтра к обеду в мое Вязново, думаю – тебя ожидает много интересного.
- Хорошо, - согласился Владимир, и Дорохов удалился, сославшись на необходимость важного разговора с кем-то из присутствующих.
А Корф после его ухода никак не мог привести мысли в порядок. Анна здесь! За три года разлуки он ничего не знал о ней, и встретить ее тут, в маленьком провинциальном городке, было полной неожиданностью. Как она сюда попала? Почему живет в поместье Дорохова, если должна находиться в Зимнем? Неужели вышла замуж?! При ее внешности и покровительстве августейших особ девушка вполне могла найти себе подходящего супруга. Но тогда Дорохов вряд ли стал бы это скрывать. К тому же приятель заявил, что ему предстоит узнать немало нового.
Погруженный в раздумья барон не заметил, как закончился бал и приглашенные стали разъезжаться.
Остаток ночи Владимира мучила бессонница. Он ждал и боялся встречи с Анной, боялся услышать, что девушка потеряна для него навсегда. Ведь все эти три года барон надеялся – она помнит и ждет вопреки всему.
На следующий день, с трудом дождавшись полудня, Корф отправился в поместье приятеля, которое находилось совсем недалеко от города. Отыскав его, Владимир понял – Дорохов не преувеличивал, когда говорил о своем благополучии. Вязново оказалось большим имением с солидным особняком, окруженным садом со всеми затеями провинциального барства.
Передав коня слугам, Корф не без волнения поднялся по ступенькам, возле парадного входа его уже ждал хозяин.
- Замечательно, что ты принял мое приглашение, - сказал Дорохов, обменявшись рукопожатием с Владимиром. – Пойдем, супруга будет очень рада тебя видеть.
Услышав эти слова, Владимир едва не задохнулся: неужели всё-таки Анна?! Но его ждало еще большее удивление, когда в появившейся в гостиной женщине он узнал Соню Долгорукую.
- Софья Петровна?! – удивлению Владимира не было предела. Кого-кого, а княжну он точно не ожидал здесь увидеть. Только глаза его не обманывали – женой Дорохова оказалась младшая сестра Лизы, и судя по ее расплывшейся талии, через несколько месяцев готовилась осчастливить мужа наследником.
- Вижу, в представлении ты не нуждаешься, - рассмеялся Дорохов, глядя на Корфа.
- Совершенно не нуждаюсь, - барон склонился к руке хозяйки. – Наши семьи не только соседи, но и друзья.
- Рада Вам, Владимир Иванович, - улыбнулась госпожа Дорохова. – Вы как раз вовремя, стол уже накрыт.
Предложив руку хозяйке, Владимир с замиранием сердца прошел вместе с ней в просторную столовую, ожидая увидеть там Анну. Только ожидание оказалось напрасным, комната была пуста, а стол накрыт на три персоны.
- Анны сейчас нет дома, - сказала Соня, увидев, как мечется взгляд барона. – Наша соседка, госпожа Алферьева, предложила ей стать крестной матерью своего сына, и она не смогла отказаться.
- Милая, давай мы обо всем расскажем Владимиру после обеда, - перебил жену Дорохов. – Право же, друг мой, хоть здесь и не Петербург, но повар у нас отменный. Так что прошу к столу.
За обедом, который и правда был весьма неплох, барон услышал кучу новостей, произошедших за время его отсутствия. Самым ошеломляющим было известие о свадьбе Лизы и Михаила, а когда барон заикнулся о том, как это возможно при браке Андрея и Натали, Соня пробормотала какое-то невнятное объяснение. Сразу было видно – эта тема ей неприятна, поэтому Корф прекратил расспросы. Далее последовали рассказы о соседях и светских знакомых, только обо Анне не было сказано ни слова. Дороховы словно испытывали терпение гостя, всячески избегая разговоров о ней и о том, в каком качестве воспитанница его покойного отца проживает в их доме.
После десерта небольшое общество перебралось в гостиную, куда слуги подали кофе. Но едва хозяйка стала разливать по чашкам ароматный напиток, как отворилась дверь и лакей произнес, обратившись к хозяину:
- Барин, там для Вас письмо посыльный доставил. Велено передать лично в руки.
Извинившись перед гостем, Дорохов вышел, оставив жену наедине с бароном. Едва за мужем закрылась дверь, Соня повернулась к Владимиру и спросила:
- Вижу, Вы очень удивлены моему браку, Владимир Иванович?
- Я ничего не имею против Вашего супруга, - замялся Корф, - но с Вашим происхождением и приданым можно было подыскать более блестящую партию.
- После всех скандалов в нашей семье выйти замуж нелегко, - вздохнула Софья Петровна. – Вам ли не знать: безумие маменьки, кошмарный брак Лизы с Забалуевым, возвращение батюшки, Андрей…
- Свадьба Натали и Андрея так и не состоялась, я правильно понял? – спросил барон.
- Увы, - Соня развела руками, - Натали стало известно о связи моего брата с Татьяной, и она отказалась выходить за него. Прямо в церкви.
- А Андрэ? – полюбопытствовал Корф.
- Все так же, с Татьяной, у них подрастает сын, - губы госпожи Дороховой тронула легкая улыбка. – Брат добивается признания мальчика князем Долгоруким и жениться, похоже, не намерен. Как видите, после подобного мало кто решится посвататься, но я не могу сетовать на свою судьбу. Алексей Степанович благородный человек, заботливый муж и хозяин отличный.
- Анна… как она оказалась здесь? – барон наконец решился задать столь долго мучивший его вопрос.
Однако ответить Соня не успела. Дорохов вошел в гостиную и, опустившись на диван, спросил:
- Ты уже рассказала Владимиру, милая?
- Нет, только собиралась, - хозяйка улыбнулась мужу, а потом, обращаясь к гостю, сказала:
- Анна гостит в нашем поместье на правах родственницы. Она моя сестра.
Услышав эти слова, Корф сначала замер, а потом спросил, очень надеясь, что ослышался:
- Кто Вам Анна, Софи? – от неожиданности назвав хозяйку так, как называл ее в детстве.
- Сестра, - повторила Соня. – Я понимаю Ваше недоумение, но это действительно так. Сычиха долгое время хранила тайну ее происхождения, и только угроза ареста сестры вынудила ее рассказать правду.
- Какого ареста?! – Владимир непроизвольно повысил голос, он уже ничего не понимал. Анну едва не отправили в тюрьму, тогда как он был уверен, что она находится во дворце под опекой Цесаревича.
- После Вашего отъезда, - продолжала Софья Петровна, - господин Забалуев выдал тайну ее происхождения Бенкендорфу, и Анну выгнали из дворца. Она вернулась в Ваше поместье, но Вы же знаете Андрея Платоновича, - при упоминании о бывшем зяте госпожу Дорохову передернуло от отвращения. – Он не успокоился на изгнании Анны, и как предводитель уездного дворянства, стал настаивать на ее аресте. Вот тогда Сычиха и рассказала, как они с Иваном Ивановичем выдали ребенка за мертвого, скрыв от родителей. Она дочь папеньки и Марфы, Вашей крепостной. Вы помните ее?
- Марфа? – задумался Владимир. - Кажется, она прислуживала в нашем городском особняке, а потом отец дал ей вольную.
- Все так, - согласно кивнула Соня. - Когда папеньке стала известна правда, он признал Анну и положил за ней хорошее приданое. Потом при содействии Цесаревича она была возвращена ко двору, только уже в качестве фрейлины Великой княгини Марии Александровны.
- Лучше бы Цесаревич этого не делал, - буркнул Дорохов.
- Что опять случилось?! – встрепенулся барон, чувствуя неладное.
- Анна пользуется немалым успехом при дворе, - Соня отвела глаза в сторону, - красива, с большим приданым, Государыня к ней благоволит. Вот и приглянулась князю Одоевскому. Ей и раньше делали предложения, только она всем отказывала. Однако предложение князя…
- Одоевский?! – барон с трудом перевел дыхание.
- Вот именно, - вместо жены ответил Дорохов. Надеюсь, тебе известно – он один из самых завидных женихов: богат, даже очень, имеет влияние при дворе, принадлежит к знатнейшему роду России.
- И вдвое старше Анны! – вскочил со своего места Владимир. – Неужели Петр Михайлович дал согласие?!
- К сожалению, - вздохнул Дорохов, - по мнению тестя князь более чем достойная пара для его дочери. Выгода здесь очевидна для всех: родовитый супруг сгладит некоторые… гм… особенности происхождения Анны Петровны, да и положение Долгоруких в свете может упрочиться благодаря этой свадьбе.
- А что об этом думает сама Анна? – Корф, затаив дыхание, ждал ответа.
- Мне кажется, ей все равно, - печально сказала Соня. – После Вашего отъезда она словно не живет: ходит, дышит, говорит, только потому что так надо. Когда папенька дал согласие князю от ее имени, она даже не думала протестовать, просто подчинилась его воле, а к жениху абсолютно равнодушна.
- Одоевскому почти пятьдесят лет, как можно любить этого потасканного развратника?! – снова заговорил Дорохов. – Все его достоинства заключаются только в богатстве и знатности.
- Я смогла уговорить папеньку отпустить Анну к нам до рождения ребенка, - лицо Сони чуть порозовело, – надеялась оттянуть свадьбу на несколько месяцев. Он сначала согласился, и Анна приехала сюда. Но на днях пришло письмо от батюшки, князь настаивает на свадьбе ранее оговоренного срока, поскольку одна из его тетушек серьезно больна.
- Вот он и хочет обвенчаться, пока дражайшая родственница не отдала Богу душу, - хмуро сказал хозяин дома. – Иначе ждать придется целый год. Владимир, тебя сюда судьба привела, не иначе. Поговорите с Анной, объяснитесь пока не поздно, пока еще есть время исправить ошибки.
- Сколько нам можно говорить?! – Владимир, встав, прошелся по комнате. – От разговоров больше вреда, чем пользы – почти все наши объяснения заканчивались ссорой!
- Вы отказываетесь от Анны?! – по выражению лица Сони было видно, как сильно она шокирована.
- Не отказываюсь. Просто собираюсь действовать, а не рассуждать. И если вы согласны мне помочь…
- Конечно! – воскликнул Дорохов. - Можешь во всем рассчитывать на нас.
- Тогда не говорите Анне о моем визите, и вообще от том, что я в городе - лучше ей об этом не знать. У меня появилась идея, и с вашей помощью, друзья мои, я надеюсь воплотить ее в жизнь.
Вернувшаяся вечером от соседей Анна хоть и не сразу, но обратила внимание на странное поведение зятя и сестры. Супруги о чем-то шептались между собой с таинственными лицами, многозначительно поглядывая на нее. Зная о добром отношении к себе Сони, да и Алексея Степановича, девушка предполагала, что они обсуждают ее замужество. Для нее не было секретом – Дороховы не одобряют этой свадьбы, только помочь ей ничем не могут. Все зависело от Петра Михайловича, который твердо решил породниться с Одоевским. Между тем странности продолжались: посыльный приносил хозяину какие-то записки, обязательно дожидаясь ответа, и написав его, Алексей Степанович подолгу беседовал с супругой наедине.
А через две недели в гости неожиданно примчались Лиза с Михаилом. Именно примчались, на перекладных, оставив дочь на попечении свекрови. Глядя на шумную неунывающую Лизу Анна печалилась все больше, она была уверена – Репнины приехали по просьбе Петра Михайловича, чтобы увезти ее в Петербург. И при мысли о свадьбе становилось горько. Скоро она окажется навсегда связанной с человеком, к которому не испытывает ровным счетом ничего, даже отвращения. Одоевский был ей совершенно безразличен, выходя за него, девушка лишь исполняла волю отца, мечтавшего видеть ее среди самых знатных дам Петербурга.
И почему-то все чаще стали приходить мысли о Владимире. Увидеть бы его еще хоть раз, взглянуть в глаза, даже просто услышать голос, попросить прощения перед тем, как жизнь разведет их навсегда. Владимир часто снился ей. В снах он всегда стоял в стороне, глядя на нее, идущую в церковь в подвенечном платье, с печальным укором в глазах. И проснувшись, Анна беззвучно плакала, мысленно говоря барону те слова, что не сказала три года назад: «я люблю тебя».
Видимо, заметив ее состояние, Лиза решила развлечь сестру, и однажды, сидя за завтраком, сказала:
- Что-то ты совсем заскучала, Аня. За все время из дома ни шагу, кроме как к Алферьевым. Я сегодня в город собираюсь, может, составишь мне компанию?
- В самом деле, сколько можно взаперти сидеть? – поддержала ее Соня. - Отправляйся вместе с Лизой, пройдетесь по лавкам, развеетесь. Я бы с радостью поехала с вами, но ты же знаешь, что не могу.
- К сожалению, сегодня я тоже не смогу сопровождать Лизу, - заговорил Михаил. – А она так хочет купить подарки для Катеньки. Прошу Вас, Анна, съездите вместе с ней. Заодно и город покажете.
Анна хотела было отказаться, однако упоминание о дочери Лизы заставило ее передумать. Она просто обожала своих племянников и допустить, чтобы маленькая княжна Репнина осталась без гостинцев, не могла.
- Хорошо, Лиза, - кивнула она, - с удовольствием пройдусь с тобой по лавкам.
- Тогда после завтрака будем собираться, - обрадовалась княгиня.
Когда уже готовая к поездке Анна вошла в гостиную, Лиза всплеснула руками:
- Аня, ты что, в монастырь собралась?! Зачем нужно было надевать это скучное платье?
- Чем оно тебе не нравится? – девушка поправила складки темно-синего барежевого платья с тонкими полосками кружева на воротнике и манжетах.
- Вот когда будешь старухой, оно тебе вполне подойдет, а сейчас ты молодая привлекательная девица, поэтому изволь одеваться соответственно, - фыркнула Лиза и, схватив сестру за руку, потащила ее обратно в комнату.
Понимая – спорить с ней бесполезно, Анна позволила облачить себя в воздушное платье бледно-розового шелка, а неугомонная сестрица надела на нее жемчужное ожерелье и такие же сережки.
- Вот теперь можно ехать, - сказала она, рассматривая Анну со всех сторон. – Ты прекрасно выглядишь, уверена – сегодня немало мужчин будет оборачиваться тебе вслед.
Анна в ответ только пожала плечами.
По дороге в город Лиза весело щебетала, рассказывая столичные новости, и глядя на нее, Анна порой ловила себя на мысли, что невольно завидует умению сестры никогда не унывать и до последнего бороться за свое счастье.
В городе, посетив несколько лавок, они купили ленты, кружева, другие мелочи, столь приятные женскому сердцу, а также игрушки Катюше и Мишеньке, сыну Андрея и Татьяны. Рассчитавшись за покупки, Лиза взглянула на часы, висевшие на поясе, и сказала:
- Давай зайдем в церковь, время у нас еще есть.
Немного удивленная (княгиня Репнина никогда не отличалась особой набожностью), Анна согласно кивнула.
Церковь находилась неподалеку, на центральной площади, и через несколько минут дамы уже осеняли себя крестным знамением, стоя на ступеньках храма. Войдя, Лиза сразу потянула сестру внутрь, даже не позволив купить свечки. Недоумение Анны стало еще больше, когда она увидела находящихся там Алексея Степановича и Михаила, который якобы не имел возможности сопровождать жену в город.
- Что это значит, Лиза? – обратилась она к сестре, но та в ответ лишь проказливо хихикнула.
- Думаю, на этот вопрос лучше ответить мне, - раздался за спиной девушки такой знакомый голос, и она, обернувшись, увидела Владимира, одетого в парадный мундир.
С трудом удерживая желание коснуться барона, чтобы удостовериться в его реальности, Анна прошептала:
- Владимир Иванович?!
- Рад видеть Вас в добром здравии, сударыня, - склонил голову Корф. - Наслышан о переменах в Вашей жизни, хоть и с опозданием, примите мои поздравления.
- Как, как Вы здесь оказались?! – все еще не могла собраться с мыслями Анна.
- Я уже почти месяц нахожусь в этом городе, мой полк в нем расквартирован, - ответил Владимир.
- И мне никто ничего не сказал! – обратилась Анна к родственникам. - Это заговор?!
- Не заговор, а свадьба! - воскликнула Лиза, указывая на служку, расстилавшего на полу рушник.
- Чья свадьба? – спросила Анна.
- Экая ты недогадливая, - насмешливо сказала княгиня Репнина. – Твоя с Владимиром, разумеется. Ну же, Аня, соглашайся! Избавься от этого трухлявого пня, что папенька навязал тебе в женихи, и стань счастливой!
- Лиза! – попытался урезонить супругу Михаил, но она только наивно округлила глаза: «разве я неправду сказала?»
- Вы решили просить моей руки, Владимир Иванович? - вновь повернулась Анна у Корфу.
- Нет, - невозмутимо ответил он, - сегодня я женюсь на Вас. Если Вы помните, Вашей руки я уже просил и получил согласие.
- Это было три года назад! – запротестовала Анна. - Теперь у меня есть жених!
- А что Вы ответите священнику в день венчания на вопрос «не обещалась ли другому?» - прищурился Корф. – Обещалась, еще как обещалась! Теперь пришло время выполнять свои обещания.
- Папенька никогда не благословит этот брак, - продолжала упорствовать Анна.
- Значит, обойдемся без его благословения! – отрезал барон.
- И приданого тоже не даст, - не отступала девушка.
- Даже не знаю, как мы будем жить без денег Петра Михайловича, - с насмешкой развел руками Владимир.
- Аня! – не выдержала княгиня Репнина.
- Ты хоть представляешь, какой будет скандал?! – метнула рассерженный взгляд на нее Анна.
- Подумаешь, - рассмеялась Лиза, - обычное дело в нашей семье. Еще один скандал ничего не изменит.
И развернув прихваченный из кареты сверток, достала великолепную вуаль, которую со словами «специально для тебя в Петербурге купила», набросила на голову сестры.
- Достаточно разговоров! – властно остановил пререкания Владимир. – Если Ваше сердце принадлежит другому мужчине, Анна, скажите об этом сейчас, и я больше никогда Вас не потревожу. Если оно по-прежнему принадлежит мне, то отсюда Вы уйдете только баронессой Корф. Скажите это перед святыми образами, но помните – в храме нельзя лгать!
Замерев на мгновение, Анна взглянула на лик Богородицы, потом тихо произнесла:
- Оно всегда было Вашим, Владимир Иванович.
Не говоря больше ни слова, Владимир взял ее за руку и, подведя к аналою, сказал:
- Венчайте, батюшка.
И стоя рядом с ним, слушая слова молитвы, Анна поняла, что наконец-то обрела свое счастье. С единственным мужчиной предназначенным ей судьбой, с тем, кому принадлежала всегда, даже сама этого не осознавая. Впереди у них целая жизнь, в которой много чего будет: расставания и встречи, ссоры и примирения, хорошее и плохое. Но всегда будет любовь, как великий дар, что позволит все пережить, наполняя их сердца светом и радостью. Отныне и навсегда.

P.S. Узнав о замужестве Анны, Петр Михайлович заявил, что не желает более видеть ослушницу, и долго сердился не только на нее, но и на Лизу с Соней. Княгиню Репнину это мало огорчало, а Соня первое время сильно переживала размолвку с отцом, однако рождение сына заставило ее об этом забыть. Сама Анна не видела отца три года, постоянно находясь рядом с мужем до тех пор, пока ему не позволили вернуться в Петербург.
Только тогда, увидев сероглазого мальчугана, назвавшего его дедушкой, князь оттаял и дал дочери свое благословение. Тем более через несколько месяцев Анна подарила ему очаровательную внучку, в которой князь Долгорукий не чаял души. И нянчась с малышкой мечтал о том, что уж ей-то он точно найдет подходящего жениха.

Конец.