Алексей Кириллович БУЛЫГИН

Прабабушка «Изауры»:

Е. Марлитт и её роман «Вторая жена»

В рассказе Н. А. Тэффи «Экзамен» есть такой эпизод. Главная ге­роиня, гимназистка Манечка Куксина, накануне экзамена весь день «пролежала на диване, читая «Вторую жену» Марлитта, чтобы дать от­дохнуть голове, переутомлённой географией».

В известных мне изданиях Тэффи комментарий к этому фрагменту отсутствует. Надо полагать, современникам великой юмористки он был и не нужен: если заглянуть в библиотечный каталог, то может сложиться впечатление, что практически все гимназистки России в то время читали «Марлитта» — настолько велико было число изданий его романов. Еще в 1899 году один из переводчиков писал, что «спрос на произведения Марлитт как в России, так и в странах Европы огромен, причём особый интерес к ней проявляет молодёжь». Тем не менее, в связи с тем, что это имя почти ничего не говорит современному читателю, не лишним было бы хотя бы вкратце ответить на вопрос, почему невероятно популярный в своё время автор оказался практически полностью забытым.

Во-первых, Тэффи не ошиблась в выборе грамматической формы. «Вторая жена» именно Марлитта. Так, по крайней мере, мы должны были бы говорить в соответствии с «канонической» формой имени авто­ра, указанного на титульном листе. Но и переводчик имел основания для употребления иной формы фамилии: ни для кого не было секретом, что Евгений Марлитт — это псевдоним женщины. Оба эти факта и породили распространённую
«неканоническую» форму писательской «маски»: Евгения Марлитт. Здесь, кстати, можно вспомнить аналогичную ситуа­цию с Авророй Дюпен, которая в своё время также взяла мужской псев­доним: Жорж Санд. Ощущение, что автор женщина, настолько сильно, что мы бессознательно нарушаем правила склонения имён существи­тельных, говоря, например, «в романах Жорж Санд», хотя, конечно, по нормам русского языка следовало бы: Жоржа Санда.

Во-вторых, романы Евгении Марлитт вовсе не были только развле­кательным чтением для «переутомлённых голов»: в противном случае Учёный комитет по народному образованию вряд ли стал бы их реко­мендовать «для пополнения ученических библиотек и народных чита­лен». Эта приписка на обороте титульного листа «Второй жены» наво­дит на размышления: ведь не рекомендовали же, к примеру, для народ­ного и подросткового чтения романы упомянутой выше писательницы-француженки! Можно предположить, что подобное решение чиновников из комитета было связано либо с исключительными художественными достоинствами книг Марлитт, либо с их политической направленностью, либо с присутствием в романах писательницы особых моральных ценно­стей, близких «генеральной линии» императорской России.

Первый вариант маловероятен хотя бы потому, что переводы рома­нов Марлитт на русский язык были выполнены крайне небрежно, отчего возникало ощущение их тяжеловесности — о какой-то особой художест­венности в подобном варианте не было и речи (к сожалению, именно в таком, неотредактированном виде наши отечественные издатели попы­тались «воскресить» отдельные произведения Марлитт в начале пере­стройки, вследствие чего публикация нескольких романов писательницы — таких, например, как «Златокудрая Эльза» — прошла незамеченной, да и осуществлено это было в далёкой провинции).

Второй вариант также сомнителен: действие всех романов Марлитт протекает в романтическом антураже маленьких немецких княжеств XIX века, ещё не вошедших в состав единой Германии — естественно, если какой-либо политический подтекст в любовных романах Марлитт и при­сутствовал, то он несомненно был абсолютно далёк от чисто российских социальных проблем. Более того, любопытен следующий факт: начало многолетнего перерыва в публикации романов Марлитт на русском язы­ке было связано отнюдь не с событиями октябрьской революции, как зачастую имело место с творчеством других писателей, а с политической ситуацией в России в 1914 году: началом Первой мировой войны и по­всеместными антинемецкими настроениями.

После Октября имя писательницы не было под запретом. Новая власть её просто игнорировала, полагая, что советскому читателю абсо­лютно не интересны романы о «роковых страстях» аристократов в их старинных замках. В «Литературной энциклопедии», выходившей с кон­ца 20-х годов, о Марлитт можно было прочитать следующее: «Марлитт Евгения (псевдоним Е. Ион) [Marlitt, 1825 — 1887] — популярная немец­кая романистка, имевшая огромный успех в широких бюргерских кру­гах, особенно среди женщин. Происходила из буржуазной семьи. Автор ряда романов, типичных для развлекательного «чтива» немецкого ме­щанства 60 — 70-х гг., сочетающих уголовную сюжетику с филистерской моралью»[i]. Уже к концу 30-х годов авторов этой энциклопедии обвини­ли в вульгарном социологизме, что было безусловно справедливо, одна­ко этот факт, разумеется, никак не способствовал скорейшей публикации произведений немецкой писательницы: Германия вскоре вновь обрела статус нашего главного врага. Тем не менее, уцелевшие в многочислен­ных катаклизмах XX века экземпляры романов Марлитт читали в нашей стране запоем. И при этом гораздо охотнее, чем любые «злободневные» романы о «хлебе», «брусках» и «чёрном золоте» — последние списыва­лись из общественных читален в идеальном состоянии, в то время как первые умирали естественной для книг смертью: зачитывались в бук­вальном смысле до дыр, случайно выживая лишь в частных собраниях. Поэтому неудивительно, что те, дореволюционные, издания Марлитт давно уже стали библиографической редкостью. Достаточно сказать, что моя попытка несколько лет тому назад найти дореволюционные издания самого известного романа писательницы «Вторая жена» в библиотеках Санкт-Петербурга едва не оказалась безуспешной: несмотря на то, что это произведение многократно переиздавалось, мне удалось обнаружить лишь один единственный экземпляр в Публичной библиотеке, и то по степени потрёпанности больше напоминавший чудом уцелевший ману­скрипт первых веков христианства, чем книгу столетней давности.

Войны с Германией, политическая обстановка привели к тому, что имя Марлитт в нашей стране было практически вычеркнуто из истории литературы. За ней закрепилось клеймо «буржуазной писательницы»; в энциклопедиях и случайных комментариях о ней говорилось исключи­тельно как об авторе «пошлых и сентиментальных романов». Произве­дения её не печатали, хотя почти все, кому удавалось их прочитать в глухие советские годы, сходились на том, что это подлинные шедевры в жанре любовного романа, вполне достойные занять место с произведе­ниями других выдающихся романисток XIX столетия: Жермены де Сталь и Жорж Санд. Надо сказать, что не только сочинения, но и сама жизнь Евгении Марлитт может быть прекрасным уроком для наших со­временников.

В её биографии мы не найдём ни авантюрных коллизий, вроде от­ношений с Наполеоном Бонапартом у первой из вышеназванных рома­нисток, ни красивых любовных историй, как, например, роман с Шопе­ном у второй. Но в этом есть и свои преимущества. По крайней мере, история жизни немецкой писательницы лишена нездоровых интимных подробностей, каковыми изобилуют жизнеописания её французских коллег.

Евгения Ион, позднее взявшая псевдоним Е. Марлитт, родилась 5 декабря 1825 года в расположенном неподалёку от Эрфурта небольшом городке Арнштадте, входящем в состав Тюрингии. У её отца в молодо­сти были явные способности к живописи, которые, однако, остались не­реализованными: по настоянию родителей он вынужден был стать куп­цом. Мать Евгении происходила из обедневшей аристократической се­мьи. Выйдя замуж, она полностью посвятила себя воспитанию детей, дав им начальное музыкальное и художественное образование. Под руководством матери будущая писательница выучила несколько иностранных языков и с детства запоем читала книги и журналы, привозимые отцом из заграничных поездок.

Когда девочке исполнилось 11 лет, родители обратили внимание на то, что она обладает прекрасным голосом и замечательными музыкаль­ными способностями. Вскоре ей наняли учителя пения из числа при­дворных музыкантов князей Шварцбург-Зондерсгаузен, которые с XIV столетия владели Арнштадтом и его окрестностями. Заметим, что места, в которых росла Марлитт, были овеяны легендами и преданиями, а с замком, где жил княжеский род, было связано множество таинственных и романтических историй. Некоторые из них перешли и на страницы её романов. После пяти лет занятий учитель пения, Штаде, стал уговари­вать отца девушки отправить её в какой-либо крупный центр для даль­нейшего обучения музыке, так как не сомневался, что с теми данными, которыми она обладала, блестящая карьера певицы ей обеспечена. Но к тому времени финансовые дела семьи резко ухудшились, средств для образования не было. Веря в талант дочери, отец обратился за помощью к княгине Матильде Шварцбург-Зондерсгаузен, которая имела собствен­ный придворный оркестр и театр. Энергичная золотоволосая девушка (этими качествами она позднее наградит своих любимых героинь: Эльзу, Агнессу Франц, Лиану и её сестру) с первого же взгляда понравилась княгине. На экзамене, который принимал бас из придворного театра, Евгения показала такие превосходные результаты, что решено было не ограничивать обучение вокалом, а дать ей возможность получить все­стороннее гуманитарное образование. Девушка переезжает жить в кня­жеский замок, где помимо пения занимается игрой на рояле, живописью, историей и литературой, выступает на сцене театра. Однако вскоре она достигает такого уровня, когда учителя уже просто не могут дать ей ни­чего нового. В 1844 году княгиня отправляет талантливую воспитанницу в Вену для обучения в консерватории, взяв на себя заботы о её матери­альном обеспечении.

Попав в крупнейший музыкальный центр Европы, Евгения учит итальянский язык, осваивает оперные партии. В 1846 году в Лейпциге состоялся её дебют в качестве солистки, прошедший весьма успешно. Какое-то время она выступала на оперных сценах провинциальных не­мецких городов, и всюду её артистизм, бархатный голос, умное и тонкое проникновение в образы героинь встречали самый тёплый прием. Не забывала она и свою меценатку, часто навещая её владения и играя в придворных спектаклях. О Евгении Ион уже начинали говорить как о восходящей звезде, когда неожиданно на неё обрушилось страшное не­счастье: она стала глохнуть. Несмотря на помощь княгини, которая оп­лачивала ей и поездки на воды, и лечение у знаменитых врачей, болезнь прогрессировала. И хотя она не привела к полной глухоте, с мечтами об оперной карьере пришлось расстаться.

Удар был тяжёлый, но природными чертами юной немки были не­утомимая энергия и работоспособность, острый проницательный ум, который ценили многие её современники. Матильда Шварцбург-Зондерсгаузен, успевшая искренне полюбить девушку, о её разносто­ронних способностях знала не хуже остальных, поэтому не только жалостью, но и интересом к яркой личности было продиктовано желание кня­гини взять её к себе чтицей и секретаршей.

С 1853-го по 1863 год несостоявшаяся певица сопровождала свою благодетельницу в путешествиях как по многочисленным княжествам Германии, так и по странам Европы. Во время поездок она смогла по­чувствовать, что в общественной жизни происходят перемены, которые в корне ломают весь сложившийся уклад, несут новую систему ценно­стей. Не будем забывать, какое это было тревожное время. Евгении было 23 года, когда Францию и Германию потрясли революции. Тогда же ак­тивизировался процесс превращения разрозненных германских княжеств в мощное буржуазное государство. Аристократический мир, овеянный романтическим ореолом, уходил в прошлое. В этих обстоятельствах дворянская элита оказывалась зачастую беспомощной и доходила до полного разорения, не желая расставаться со своими предрассудками, мешавшими адаптироваться к новым условиям жизни. Некоторое пред­ставление о сложностях существования дворян в ту эпоху даёт хотя бы следующая сцена из романа «Вторая жена». Магнус, брат Лианы, видя тяжкое финансовое положение матери и желая помочь, передаёт ей го­норар от издания своей книги по ботанике. Казалось бы, графиня Трахенберг должна с благодарностью принять дар, однако... "«Ископаемые растения, сочинение графа Магнуса Фон Трахенберга», — громко прочла графиня. Гневно сжав губы, она поверх книги с минуту пристально, уничтожающим взглядом смотрела в лицо сына (...). Она принуждённо захохотала и отбросила от себя толстый том с такой силой, что он с гро­хотом пролетел сквозь стеклянные рамы на каменные ступени террасы (...). — «О трижды счастливая мать, какому сыну дала ты жизнь! Слиш­ком малодушный, чтобы сделаться солдатом, слишком ограниченный, чтобы быть дипломатом, он, потомок князей Лютовиских, последний граф Трахенберг, унижает себя до того, что сочиняет книги за плату!".

Сейчас нам может показаться диким, что ещё в XIX веке для множе­ства немецких аристократов сама мысль зарабатывать на жизнь творче­ским трудом была крамольной. Вспомним, что и другой герой романа, старый гофмаршал, узнав, что Лиана продавала свои рисунки, потрясён так, как если бы ему доложили, что жена его племянника занималась проституцией.

Самой Евгении также пришлось столкнуться с сословными пробле­мами: родственники матери не могли смириться с тем, что представи­тельница знатного рода поёт в опере. Таким образом, глухота, заставив­шая её покинуть сцену и стать придворной, воспринималась ими как божественный промысел, направивший отступницу на истинный путь. Впрочем, вскоре их поджидало новое огорчение.

К началу 1860-х годов у княгини Матильды Шварцбург-Зондерсгаузен, как и у многих других правителей небольших германских княжеств, катастрофически ухудшились дела. Возможностей содержать пышный двор и собственный театр у владетельницы Арнштадта больше не было. Весной 1863 года ей пришлось расстаться и с любимой компаньонкой, которой она всё же сохранила денежное пособие.

Евгения поселилась в семье брата, работавшего учителем в их род­ном городе. На этот раз перемена в судьбе не была болезненной. Во-первых, несмотря на хорошие отношения с княгиней, честную и прямо­линейную Евгению раздражала придворная жизнь, полная лицемерия и фальши. Во-вторых, она чувствовала в себе способность к иной деятель­ности, желание которой появилось у неё за несколько лет до расставания с патронессой. Многие корреспонденты Матильды, которым секретарша отвечала от имени княгини, были восхищены её стилем и давали советы заняться писательским ремеслом. И вот, наконец, такая возможность представилась. Ещё будучи у княгини, она разработала множество сцен, из которых, покинув замок, создала несколько рассказов и повесть «Две­надцать апостолов». Их она в конце 1864 года отослала Эрнесту Райлю, редактору популярного в бюргерской среде журнала «Беседка».

От печатания рассказов Райль отказался, потому что после публика­ции четырёхтомного цикла «Шварцвальдских деревенских историй» Бертольда Ауэрбаха и их шумного успеха множество мелких авторов бросились разрабатывать «деревенскую» тему, вследствие чего интерес к ней значительно ослабел. Повесть же «Двенадцать апостолов» редак­тор счёл достаточно оригинальной и 12 апреля 1865 года опубликовал её в своём журнале под выбранным Евгенией псевдонимом Е. Марлитт.

Литературный дебют молодой писательницы прошёл успешно: по­весть встретила самый доброжелательный приём, так что когда в сле­дующем году Райль получил от Марлитт роман «Златокудрая Эльза», то сомнений в том, печатать его или нет, уже не было. Но всё же редактор произвёл в тексте некоторые необходимые, на его взгляд, сокращения. Роман вызвал необыкновенный интерес и вскоре был опубликован от­дельным изданием и без купюр. Его почти сразу же перевели на англий­ский, французский, а чуть позже — и на русский язык. Подобная схема воспроизводилась и впоследствии: сначала произведения Марлитт печа­тались в «Беседке» (популярность которой из-за этого необыкновенно возросла: за десять лет её тираж со 175 тысяч экземпляров увеличился более чем в два раза, так что, конечно, никаких сокращений Райль уже не допускал), затем романы выходили отдельными изданиями и немед­ленно переводились на иностранные языки. Огромной популярностью пользовались её «Исповедь старой девы», «Имперская графиня Гизела», «Степная принцесса», «В доме Шиллингов», «Женщина с рубинами» и многие другие. Но особое признание получил роман «Вторая жена».

Читатели не переставали восхищаться изяществом её стиля, тонкой иронией, удивительным оптимизмом её произведений, не подозревая, какой ценой за всё это заплачено. Рок упорно преследовал Марлитт: во второй половине 60-х годов из-за отложения солей у неё начал разви­ваться паралич, в результате чего через несколько лет писательница не могла ни ходить, ни даже стоять. Теперь она до самой смерти была при­кована к инвалидной коляске. Доход, который приносили ей романы, позволил ей купить в Арнштадте собственную виллу, куда она привезла вконец обнищавшего отца и откуда уже более не уезжала.

Время, когда творила Марлитт, не было периодом расцвета немец­кой литературы. Великая эпоха, давшая миру Лессинга, Гельдерлина, Гете, Шиллера, Клейста, Гейне и многих других, закончилась к концу 40-х годов. Приоритет в общественной жизни получили точные науки. Достаточно сказать, что во второй половине XIX века Германия занима­ла первое место в мире по количеству научных журналов. Объединение в 1871 году германских княжеств в единую империю под началом Виль­гельма I вызвало огромный национальный подъём, способствовавший превращению страны в сверхдержаву; однако этот же процесс привёл к обострению всех противоречий, которые нёс с собой буржуазный строй. Не будем забывать, что именно в это время приобретал популярность марксизм, пытавшийся противостоять антигуманным тенденциям новой формации. Жизнь диктовала искусству необходимость осмысления про­исходивших перемен, поэтому неудивительно, что в немецкой литерату­ре 1870 — 80-х годов доминировал реализм, представленный именами Т. Фонтане, Ф. Шпильгагена и др. В расцвете сил находились Ф. Геббель и К. Гуцков, новое слово в искусстве произнёс создатель музыкальной драмы Р. Вагнер. Оригинальная философско-художественная проза, правда, ещё не имевшая успеха на родине, выходила из-под пера Ф. Ницше.

В наше время в курсах истории немецкой литературы имя Марлитт мелькает лишь эпизодически, так что можно подумать, будто бы основ­ное внимание читателей было привлечено к вышеперечисленным писа­телям. На деле же всё обстояло не так. По свидетельству множества со­временников, романы Марлитт пользовались гораздо большей популяр­ностью, чем литература «реалистического» направления, не говоря уже об авторах с модернистским уклоном.

И это вполне понятно, так как трудно назвать такую эпоху, когда бы отсутствовал спрос на произведения о любви. Читатель находил в рома­нах Марлитт не просто красивое изображение любовного чувства и свя­занных с ним переживаний, но и повод для размышлений. Каждый чело­век рано или поздно сталкивается с «вечными» проблемами: взаимоот­ношениями мужчины и женщины, мужа и жены, семейными трудностя­ми и проч. Сложно, к примеру, представить девушку, которая не заду­мывалась бы над тем, как стать любимой, как сохранить привязанность близкого человека, как построить отношения в семье. На эти и подобные вопросы в произведениях Марлитт можно найти достаточно чёткие и убедительные ответы. Её главные героини попадают в нелёгкие ситуации (финансовые, семейные, социальные и т. п.), выйти из которых им помогают не стечения случайных обстоятельств, а личные качества: ум, талант, трудолюбие, самоотверженность. В этом нам видится основное отличие романов Марлитт от так называемой «сентиментальной» лите­ратуры, в которой женщина — почти всегда игрушка в руках рока, пас­сивный объект сложных интриг.

Для того чтобы добиться счастья в новых условиях, считает Мар­литт, женщине недостаточно одной красивой внешности (непременного, а часто и единственного атрибута множества героинь «сентименталь­ных» романов), ей необходим ещё и духовный потенциал. Умение осво­бодиться от предрассудков, пойти наперекор собственному мнению ради достижения благородных целей, самоотверженно выполнять то, что под­сказывает сердце, — вот непременные условия на пути к гармоничной жизни. Недаром энергичные героини Марлитт были близки такой писательнице, как Мариэтта Шагинян, которая настойчиво советовала пере­издать её романы, считая, что они будут весьма интересны и полезны советским женщинам. Но клеймо «буржуазной писательницы», которое закрепилось за Марлитт благодаря высказываниям немецкого критика-марксиста Франца Меринга, помешало встрече советских читателей с её произведениями, в том числе и с романом «Вторая жена».

Завершение и выход в свет этого романа в 1873 году совпали с тяжёлым событием в жизни Марлитт — смертью отца (её мать умерла за 20 лет до того). Тем не менее, это одно из самых светлых произведений пи­сательницы. Оно повествует о том, как, несмотря на все мыслимые и немыслимые препятствия, может возникнуть любовь.

Для брака Лианы Трахенберг с Раулем Майнау все обстоятельства складываются крайне неблагоприятно. Сам барон весьма невысокого мнения о женщинах: любовницы ему быстро наскучили; в первой жене раздражали безалаберность, лень и пустота; любимая когда-то женщина, погнавшись за титулом, вышла замуж за герцога. Его желание жениться во второй раз продиктовано лишь чувством мести и желанием оградить себя от вмешательства посторонних женщин в свою жизнь. Своё полное безразличие к невесте герой и не думает скрывать: «Это двадцатилетняя жердь с рыжими волосами и потупленными глазами... Мне не нужно ни красивой, ни богатой жены, — она должна быть только добродетельна, то есть не должна беспокоить меня таким поведением, за которое пришлось бы мне краснеть». Неприязнь к будущей мачехе передаётся ещё до встречи с ней и сыну Майнау — маленькому Лeo. Не может примириться с более знатным происхождением Лианы старый гофмаршал. Ревностью и неприязнью ко второй жене Рауля исполнена всемогущая герцогиня. К тому же главная героиня попадает в обстановку торжества глубоко чуж­дого ей католицизма, один из представителей которого, кстати, патер-иезуит, постоянно преследует молодую баронессу. В новой семье и но­вой обстановке всё насквозь пропитано ложью и лицемерием. Добрей­шая госпожа Лен — и та вынуждена играть комедию, чтобы помочь Габ­риэлю и его несчастной матери. Но и правда оскорбительна для Лианы: муж подчёркнуто равнодушен к ней, так как уверен, что для такого примитивного создания, каким, по его мнению, является женщина, дос­таточно самого факта замужества, а также отсутствия забот о хлебе на­сущном.

В подобном взгляде на Лиану — главная ошибка мужественного и благородного Майнау. Его жена оказывается далеко не заурядной жен­щиной, у которой брак в форме делового договора не вызывает ничего, кроме отвращения. Ещё в семье матери она хорошо поняла, что аристо­кратия, не приспособившаяся к новым обстоятельствам, обречена, по­этому задача молодого поколения — выйти из ограниченных сословных рамок, влиться в общественную жизнь, заняться наукой и литературой, своим трудом обеспечить себе место в мире. В словах Лианы, обращён­ных к впавшему в апатию мужу, звучит позиция самой Марлитт: «Мы не похожи на тех домоседов, которые делаются эгоистами, совершенно от­казываются от общества прочих людей, ограничиваясь тесным кружком своих родных. У нас, напротив, самый беспокойных характер: нам хо­чется мыслить, совершенствоваться (...). Такая жизнь и деятельность доставляет наслаждение...».

Без сомнения, женщина с подобной позицией не могла остаться до­вольной своим браком, в котором всё противоречило её представлениям о жизни и о собственном предназначении. Она начинает борьбу за ут­верждение собственных идеалов и постепенно одерживает ряд побед. Вот, покорённый её добротой и обаянием, к ней искренне привязывается маленький Лео. Вот Лен посвящает её в мрачные семейные тайны, впер­вые осмелившись снять с них покров. А вот и сам Рауль Майнау замеча­ет, что его вторая жена — миловидная и умная девушка с золотыми воло­сами, с которой можно не стыдясь появиться в любом обществе, а не рыжеволосая жердь, какой видел Лиану его предубеждённый взгляд. Ум, талант и обаяние девушки рассеивают козни ревнивой и властной герцо­гини, старого гофмаршала и патера-иезуита. Оковы лжи падают перед терпением, трудолюбием и приверженностью к «истинной» религии (в данном случае — протестантизму).

Казалось бы, до чего силён и ограждён от различных веяний демо­нический, с улыбкой Мефистофеля, барон Майнау — но и он попадает под влияние собственной супруги, которой, как и прочим женщинам, ещё недавно отказывал в статусе разумного существа. Лиана вдохновля­ет его на запись путевых впечатлений, и Рауль вкушает прелесть творче­ского процесса. Он открывает для себя новую жизнь, чувствует, что в нём просыпается подлинная любовь. Это не просто тяга к красивой женщине: внешне герцогиня превосходит Лиану. Это именно та любовь, которая соединяет души, будит дремлющие в них силы, способствует максимальному раскрытию всех возможностей человека.

По мнению Марлитт, семейный союз людей будет крепким лишь то­гда, когда они, объединённые одной религией и общей целью, смогут создать друг другу условия для взаимного развития. Недаром скучаю­щий и разочарованный в жизни Майнау в итоге как бы заново рождает­ся, отказываясь и от «дребедени салонных условных форм», и от тупого, непреклонного догматизма католичества: он покидает двор лицемерной герцогини и открывает дорогу более близкому ему теперь протестантиз­му. Этот шаг выводит героя из ограниченного и изжившего себя мира дворянских поместий в бурную общественную жизнь.

Пафос романа как нельзя лучше соответствовал объединительным тенденциям эпохи, и стоит ли удивляться, что Германия, где пропаганда сильной, энергичной в социальной сфере личности велась не только в литературе, но и в музыке, философии и т. д., с момента образования единого государства за несколько десятилетий достигла такой мощи, что смогла бросить вызов всей Европе?

Конечно, Е. Марлитт не могла и предположить, что идеи женской эмансипации и освобождения от бесчисленных предрассудков, которые она проповедовала, в её стране смогут сыграть некоторую роль в форми­ровании агрессивного тоталитарного режима: писательница не была специалистом в области философских и политических учений. В этом отношении многие её современники-реалисты были более проницатель­ны: они видели отмирание феодальных форм, но ощущали эмбрион раз­ложения и в новом буржуазном укладе. У Марлитт внимание переносится не на политические вопросы и социальные перспективы, а на пробле­мы отношений и формирования духовно богатых людей. Свою позицию она выражает в предисловии к роману «Имперская графиня Гизела»: «Этот роман основывается на идеях гуманности, он старается пробудить любовь к человечеству в тех людях, которые вследствие прирождённого высокомерия и неправильного воспитания совершенно забывают, что у них один Творец и одинаковая участь на том свете с их братьями, что они только звенья, но ни в коем случае не препятствия в той общей цели, начало и конец которой в руках Всевышнего». Эти слова в полной мере можно отнести и ко «Второй жене».

Необыкновенно увлекательные сюжеты, мастерство в изображении характеров, особенно женских, психологизм и тонкое чувство юмора — всё это обеспечивало Марлитт восторженный приём у самых разных читателей: от юных девушек до престарелых бюргеров, от рабочих до изысканных аристократов.

Немалый интерес вызывали произведения писательницы в России, где всегда с нетерпением ожидали выхода её очередной книги. Один и тот же роман мог выйти в двух, а иногда и в трёх различных переводах буквально через несколько месяцев после появления первого издания. В начале века в России было издано полное собрание её сочинений.

Немалую роль во всех произведениях писательницы играет тема ре­лигии. Как известно, Германия — родина протестантизма, в XIX веке бывшая его оплотом. Однако в некоторых княжествах ещё достаточно сильны были католические традиции, которые для убеждённой протес­тантки Марлитт были полностью неприемлемы. Действительно, пафос её романов направлен на раскрепощение человека, освобождение лично­сти от догм и предрассудков, на утверждение активного творческого отношения к жизни, чему, конечно, в гораздо большей степени соответ­ствовали доктрины протестантизма. Неудивительно поэтому, что своих главных героев писательница наделила собственными религиозными взглядами, а их антагонистов — глубоко ей чуждыми. Для всех католиков в романе «Вторая жена» католицизм — лишь прикрытие их порочной сущности. Первая жена Рауля, несмотря на декларируемую религиоз­ность и частые посещения патера, входящего в орден иезуитов, избивает своих слуг, да и её духовный наставник не гнушается ничем: с лёгкостью подделывает завещание; пылая страстью, докучает приставаниями к главной героине, а, получив в очередной раз отказ, пытается её убить, сбросив в пруд. Отвратителен старый гофмаршал, на чьей совести мед­ленное убийство индийской женщины, которую когда-то любил его брат. Не отличается христианским смирением и гордая, самолюбивая герцогиня, упоённая властью и вседозволенностью. Пожалуй, все смет­ные грехи представлены в этих типах. Их миру жестокости и фальши противостоят Ульрика и Магнус Трахенберги, кротко переносящие все обиды, милосердные, великодушные и самоотверженные.

Но всё своё понимание этики протестантизма Марлитт выражает в образе главной героини. Подлинно христианское начало писательница видит не во внешнем соблюдении мёртвых обрядов, а во внутренних качествах человека: в сочетании кротости и творческой активности, в честности и простоте, в любви к людям и неприятия зла в любых его формах. Без сомнения, члены Ученого комитета, рекомендовавшие про­изведения Марлитт в ученические библиотеки, ничего не имели против вышеотмеченных качеств, однако для православной России и католи­цизм, и протестантизм были в равной степени неприемлемы, причём в памяти современников ещё должны были быть живы жестокие гонения на иноверцев во время царствования Николая I. Поэтому признание Марлитт со стороны официальных кругов российской бюрократической системы вызывает поначалу некоторое недоумение, которое, впрочем, рассеивается «по размышленьи зрелом». То здоровое нравственное на­чало, которое заложено в романах Марлитт, по своему воздействию на читателей далеко выходит за рамки религиозной проблематики. Её положительные герои — великолепные этические образцы, на которые можно ориентироваться вне зависимости от конфессиональной принад­лежности. Не случайно и воцерковлённые чиновники царской России, и неистовая последовательница коммунистической идеи Мариэтта Шагинян были едины в призывах печатать и распространять произведения немецкой писательницы — столь откровенно в них были явлены общече­ловеческие ценности, силу которых невозможно было не ощутить.

Тем более ценно, что именно в России, у которой в европейских странах издавна была репутация догматически ограниченной державы, Марлитт печатали практически без изменений, в то время как в «цивили­зованных» странах Европы тексты романов писательницы с лёгкостью переделывались в соответствии с национальными и конфессиональными интересами. К примеру, во французском издании «Второй жены» все акценты переставлены: положительные герои оказываются католиками, а противостоящие им негодяи — протестантами. Надо сказать, что сама Марлитт прекрасно знала о подобных переделках и не раз говорила, что после постигшей её глухоты это — самое большое несчастье в её жизни. Отметим, что эту беду, как и другие, она перенесла с достоинством и смирением, твёрдо веря, что справедливость будет восстановлена.

Последние годы Марлитт много болела, однако продолжала писать. Смерть настигла её осенью 1887 года, во время работы над романом «Шутовской дом», который был закончен её подругой Бертой Берне и вышел вскоре после кончины писательницы. Романы её ещё в течение нескольких десятилетий издавались в европейских странах, в самой же Германии последнее её собрание сочинений вышло в конце XIX века.

При жизни Марлитт её произведения нередко становились предме­том бурной полемики. Наметилось два основных направления критики. В одно из них входили ортодоксальные круги, для которых была совер­шенно неприемлема либеральная позиция автора «Второй жены». Одна­ко пока католически настроенные рецензенты печатали разгромные ста­тьи, их жёны и дети с упоением читали «Златокудрую Эльзу» или «Ис­поведь старой девы».

Второе направление было представлено отдельными писателями-реалистами, у которых огромная популярность Марлитт вызывала раз­дражение и зависть, так как их самих печатали тиражами куда более скромными. Серьезное недовольство вызывало у них и невнимание пи­сательницы к тем социальным проблемам, которые казались им наибо­лее важными. Но и противники признавали, что у автора «Служанки» был несомненный литературный талант, какой редко встречался у жен­щин, причём многие ставили его выше, чем, к примеру, дарование Жорж Санд.

Высказываний в защиту Марлитт было немало. В частности, её вы­соко оценивал такой крупный автор, как писавший на немецком языке швейцарец Готфрид Келлер. Он отмечал высокое литературное мастер­ство писательницы, её умение создать убедительные художественные образы. Действительно, Марлитт тщательнейшим образом работала над стилем, что, к сожалению, не всегда отражали переводы на другие язы­ки. У неё не было задачи написать как можно больше — она предпочита­ла долгий и кропотливый труд, в результате которого появлялись под­линно талантливые произведения. Полное собрание сочинений Марлитт уместилось в 20 небольших томов. Для сравнения заметим, что немецкая писательница X. Курт-Малер (считавшая себя, кстати, последовательни­цей Марлитт) выпустила в общей сложности 207 романов! Естественно, что при таких темпах их художественные достоинства оставляли желать лучшего.

Неоднократно в адрес Марлитт раздавались упрёки в том, что в ос­нове почти всех её сюжетов лежит народная легенда о Золушке. Дейст­вительно, при чтении романов немецкой писательницы создаётся ощу­щение, что перед нами сказка — настолько экзотична обстановка, так трогательно неизбежен счастливый финал. Но, во-первых, не стоит за­бывать, что действие происходит в небольших немецких княжествах, многие из которых в XIX веке ещё сохраняли колорит и обаяние роман­тических времен, так что в эпоху Марлитт отнюдь не казался невероят­ным, к примеру, следующий эпизод из романа «Аристократы и демокра­ты»: герои, семейство Фарбер, отправляются в парк к заброшенному фамильному замку, в котором они находят роскошно убранную комнату, наполненную драгоценностями.

Во-вторых, именно эта настойчиво повторяющаяся в романах Мар­литт структура народной легенды и создала им необычайную популяр­ность, так как писательница хорошо чувствовала тягу народного созна­ния к мифу и знала, что ничто так не привлекает и не волнует, как тор­жество оскорблённой невинности.

Есть ещё одно обстоятельство, благодаря которому можно отвести упрёки критиков. Любая сказка, как правило, дидактична. Марлитт же ни в коем случае не морализирует. Она мягко и ненавязчиво признаётся в своих симпатиях и отчётливо обозначает свои идеалы. А принимать их или не принимать — решать уже читателям.

В заключение остаётся добавить, что эту работу я посвящаю моей второй жене Ольге Беспрозванной, в чьём облике, характере и ду­шевных качествах вижу несомненное сходство с симпатичнейшими чертами героини самого известного романа Е. Марлитт.
________________________________________________________________________

[i]Литературная энциклопедия: В 12 т. Т. 7. М., 1934. С. 15 — 16.

Татьяна Корсакова
Вечность, или Пепел феникса
Когда-то давным-давно, ещё в XIX веке, пылали жаркие костры, из-за которых летними тёмными ночами погибали юные невинные девушки. Тогда казалось, что преступник найден и разоблачён. Однако в наше время история повторяется - из-за полыхающих костров снова погибают юные невинные девушки. Больше века назад отважный, находчивый и смелый журналист Андрей Васильевич Сотников оказал неоценимую помощь следствию, выйдя на след настоящего убийцы. Конечно, барон Максимилиан фон Вид давно уже покинул мир живых. И тем не менее, отголоски былых событий до сих пор не дают людям покоя... Анна Алюшина - преподаватель, недавно оставшийся без работы из-за конфликта со школьной директрисой. Подруга Любаша предлагает работу репетитором у юноши со странным именем Демос. Однако после первого же урока Анна попадает в переплёт: после того, как она выходит из автобуса, неожиданно теряет сознание, а очнувшись, обнаруживает, что лежит на лавочке недалеко от собственного дома в чужой куртке и тапочках. В волосах запуталась паутина, а на руке теперь красуется татуировка с изображением птицы феникс, которая, по слухам, дарует вечную жизнь. Кроме того,  документы, деньги и ключи от квартиры исчезли вместе с сумочкой... Давно и безнадёжно влюблённый в Анну Стас Громов в компании магистра белой и чёрной магии Гальяно решает разобраться в этом загадочном происшествии, а заодно узнать, какое отношение ко всему этому имеет женщина со странным именем Хельга, которая называет себя борцом за правду и справедливость...

Отредактировано Кассандра (2017-03-26 00:57:50)

Эбби Клементс
Магазинчик мороженого
Сёстры Анна и Имоджин получают в наследство от бабушки небольшой Магазинчик мороженого на набережной. Они мечтают продолжить семейное дело, но это оказывается непросто: критики и конкуренты так и норовят усложнить им жизнь. К тому же Имоджин живёт в разлуке с любимым мужчиной и не знает, как лучше поступить - остаться в Англии или лететь в Таиланд к возлюбленному. Всё лишь усложняется, когда Анна отправляется в Италию на кулинарные курсы и знакомится там с харизматичным, загадочным Маттео…

ВИННИ-ПУХ БЫЛ... МЕДВЕДИЦЕЙ

2 апреля отмечается Международный день детской книги. Её роль в жизни каждого из нас трудно переоценить. При этом мало кто задумывается над тем, что у героев детских книг, как правило, были реальные прототипы.

СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА ПЕЛА В ОПЕРЕ

Будущую героиню своей прославленной сказки Ганс Христиан Андерсен (это к его дню рождения приурочен праздник детской книги) увидел на сцене.

В четырнадцать лет Ганс Христиан вдруг заявил матери, что отправляется в Копенгаген, чтобы прославиться. В столице он поступил в Королевский театр, где играл второстепенные роли, но постепенно начал писать пьесы, сказки, рассказы.

Писатель любил повторять, что самая чудесная из сказок – это жизнь. Однако встреча со «снежной королевой» оказалась совсем не чудесной сказкой. Скорее наоборот - главным разочарованием. Её прототипом стала юная оперная певица Йенни Линд, в которую сказочник безумно влюбился. Правда, прима не отвечала ему взаимностью.

Тем не менее Андерсен верил, что рано или поздно сможет растопить сердце холодной красавицы. Свои чувства к певице он выразил на страницах «Снежной королевы», которую писал во время их совместного путешествия по Европе. Певица любила слушать сказки Андерсена. Но когда тот предложил ей руку и сердце, ответила категорическим отказом.

ВИННИ-ПУХ ПРОШЁЛ ПЕРВУЮ МИРОВУЮ

В мировую историю плюшевый медведь с опилками в голове вошёл как один из наиболее популярных персонажей детских книг XX века. В этом году исполняется 90 лет со дня первой публикации истории о медвежонке и его друзьях. У автора книги Алана Милна был сын Кристофер. А прототип Винни-Пуха оказался вовсе не игрушкой, а реальным медведем со сложной судьбой.

Некий лейтенант Гарри Коулборн во время Первой мировой войны направлялся в Квебек, чтобы вступить в армию Канады. Коулборн был ветеринаром и планировал поступить на службу в конный батальон по своей основной специальности.

Во время остановки поезда в Онтарио лейтенант заметил мужчину, игравшего с маленьким медвежонком на платформе. В ходе короткой беседы выяснилось, что мужчина охотник. Мать мишки он застрелил, а что делать с малышом - не знает.

Сердобольный Коулборн выкупил медвежонка за 20 канадских долларов и взял с собой. Вскоре медвежонок (кстати, это была девочка) стал талисманом Второй пехотной бригады. Своё имя он получил благодаря озеру Виннипег, где родился. Когда бригаду перебросили во Францию, Винни оставили в Лондонском зоопарке. Именно здесь с ней и познакомился Кристофер Робин Милн, сын автора легендарного Винни-Пуха. Причём Кристофер сначала страшно испугался белой медведицы и жутко разревелся, а вот бурая медведица Винни, жившая по соседству, пришлась ему по душе.

Интересно, что мед вопреки своему литературному герою Винни не любила, отдавая предпочтение сгущённому молоку. Череп Винни сохранился до сих пор в Королевской коллегии хирургов Англии.

Впрочем, у Кристофера был и любимый игрушечный медведь по кличке Эдвард. А своё изображение в книге Винни-Пух получил благодаря медведю Ворчуну, игрушке сына иллюстратора повести Эрнеста Шепарда.

Мало того, сказочный лес, где происходит действие книги, также существует на самом деле. Это Ашдаунский лес в Великобритании. Мостик, на котором Винни-Пух с друзьями играл в пустяки, считается местной достопримечательностью.

КОТ В САПОГАХ НОСИЛ СУТАНУ

Кто бы мог подумать, что на известную сказку Шарля Перро вдохновила жизнь... кардинала Ришелье!

Государственник Ришелье, один из сильнейших политиков Франции, обладавший почти королевской властью, иногда сам выступал против устоявшихся традиций. Так, во Франции времён Ришелье содержание в домах кошек не приветствовалось. Мало того, порой бедных животных преследовали и даже сжигали на кострах за связь с нечистой силой.

Кардинал в силу своего положения хоть и боролся с ведьмами, но к кошкам относился с большой любовью. В личной жизни Ришелье был крайне одинок. Его досуг в огромном дворце Пале-Кардиналь скрашивали четырнадцать любимых кошек, которым он придумывал «говорящие» клички. Например, не в меру любвеобильную особь прозвал Сумиз - особой лёгкого поведения. Кота, грозу крыс, - Людовик Жестокий, то есть в честь короля, который страстно любил охоту. Но самым необычным прозвищем был наречён крупный чёрный кот - Люцифер.

Зная о любви кардинала к кошкам, Шарль Перро посвятил своему влиятельнейшему современнику свою сказку, о чём не раз упоминал в своих мемуарах.

БЕЛОСНЕЖКА УШЛА К РУДОКОПАМ

Даже знаменитая Белоснежка, ставшая прототипом «спящей красавицы» Пушкина, существовала на самом деле. А «волшебные предметы» из сказки братьев Гримм можно увидеть и сегодня.

Девочка, чья жизнь легла в основу сюжета знаменитой сказки, родилась в 1729 году в Баварии, в городе Лор-на-Майне. И звали её Мария-София Маргарета Катарина фон Эрталь. Она не была дочерью короля, но жила действительно в замке. Отец девочки являлся знатным вельможей.

Её мать рано умерла, а мачеха Клаудиа Элизабет фон Эрталь терпеть не могла свою падчерицу. Отец же девочки, будучи высокопоставленным чиновником, редко находился дома. Неверная жена в его отсутствие принимала любовников. Разумеется, девочка мешала бурным развлечениям новой хозяйки. Недолго думая та решила убить падчерицу. Но, узнав о её замыслах, девочка сбежала. Перебралась через горы, попала в дремучий лес и встретила... нет, не гномов. Ей навстречу вышли рудокопы, работавшие в Шпессартских штольнях. Таким образом, сюжет сказки повторился практически полностью. Правда, в реальности злая мачеха так и не нашла свою падчерицу.

Сегодня в замке, где некогда жила девочка, находится музей, а экскурсоводы охотно показывают посетителям то самое говорящее зеркало, рассказывающее, «кто на свете всех милее». Оно действительно говорило со своей хозяйкой, но вовсе не благодаря своим волшебным свойствам. В зеркало был вмонтирован специальный механизм, проигрывающий несколько фраз. Чудесный предмет интерьера создали на мануфактуре в Лоре, а злой мачехе его преподнёс в подарок муж, отец несчастной девочки.

ПРАВДА О КАПИТАНЕ ВРУНГЕЛЕ

Книга об удивительных приключениях экипажа яхты «Беда» получилась столь удачной благодаря беззаветной любви её автора Андрея Некрасова к морю. В 19 лет будущий писатель бросил Москву вместе с работой монтёра в трамвайном депо и уехал в Мурманск, чтобы стать моряком. И не прогадал!

Как впоследствии признавался сам писатель, за свою карьеру моряка ему доводилось ловить треску в Баренцевом море, бурить нефть на Сахалине, добывать китов в Тихом океане. Всё это время Некрасов аккуратно заносил в толстую тетрадь морские истории.

Когда Некрасов задумал написать роман о капитане Врунгеле, то выбрал в прототипы своего начальника Андрея Вронского, руководившего китобойным промыслом на Дальнем Востоке. Дело в том, что Вронский страстно мечтал отправиться в кругосветное путешествие, но его мечте не суждено было осуществиться. Большинство историй, лёгших в основу сюжета книги, было придумано и рассказано Некрасову самим Вронским.

Если характер и приключения капитана Врунгеля Некрасов писал с Вронского, то создателем яхты «Беда» был Дмитрий Лухманов, известный мореплаватель и художник. Он, как и описывается в книге, преподавал курсантам мореходки, среди которых были Андрей Вронский и Иван Манн. Однажды курсанты пристали к Лухманову с просьбой помочь им построить яхту для кругосветного путешествия. Преподаватель согласился. Прототипом «Беды» стала 10-метровая парусная яхта «Красная звезда», построенная всего за один год. Андрей Вронский уже примерял китель капитана, когда пришла неприятная новость: небольшую яхту не допустили к участию в международных гонках. Зато у несостоявшегося капитана появился повод сочинить множество небылиц, лёгших в основу книги.

Дмитрий Соколов, газета "Мир новостей"

Отредактировано Кассандра (2022-01-05 20:27:44)

Анна Яфор
Мандариновые сны
У Маши, казалось, было всё для счастья: любимая работа, здоровые родители и надёжный Олег, который уже неоднократно делал ей предложение. Но девушке явно чего-то не хватало, однако ответить на вопрос, почему же благополучная с виду жизнь кажется серой, скучной и унылой, Маша бы не смогла. Однажды, в самый канун Нового года, неожиданно выяснилось, что Маша забыла купить мандарины. К сожалению, быстро вернуться домой не получилось. В ближайшем супермаркете этих солнечных плодов не оказалось. Уже в другом магазине Маша, тронутая историей любви незнакомой женщины, вместо мандаринов купила шоколадные конфеты, которые, не колеблясь, отдала той самой покупательнице. Маша вызывается помочь пожилой женщине донести сумки до дома, а затем, отказавшись от приглашения встретить с ней Новый год, решает пройти по окраине леса. К несчастью, Маша заблудилась в неприветливом лесу, но внезапно её взору открылся уютный деревянный дом. Девушку встретил седой старик, который предложил пройти в гостиную, чтобы позвонить. Но телефон не работал, и Маша, внезапно услышав шаги, обернулась. Она замерла, не в силах поверить в то, что наконец-то встретила того самого человека из своего волшебного сказочного сна. Иван дал ей свой телефон, и Маша наконец-то смогла дозвониться до родителей. Однако звонить Олегу, который был холоден, язвителен и резок, ей категорически не хотелось. Вместо этого Маша решила встретить наступающий праздник в компании Ивана и его очаровательной кошки... Правда, утром чары чудесной новогодней ночи развеются, и Маша решит вернуться домой, в реальный мир. Но она никогда не забудет о том, что с ней случилось. Точнее, Иван не даст ей об этом забыть.
http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=22079

Отредактировано Кассандра (2017-05-21 21:04:44)

Анна Малышева
Пассажир без багажа
У Варвары Кузьминой, которая вышла замуж ещё в юности, отношения с супругом оставляют желать лучшего. Андрей Кузьмин - фотограф, он работает в мастерской, где людей фотографируют на паспорт. Варя же трудится практически без выходных в зоомагазине. Подруга Кристина, с которой Варя знакома уже много лет, предлагает съездить куда-нибудь вместе с мужем в отпуск. Варя лишь фыркает в ответ, ведь ей давно известно о том, какая Кристина легкомысленная: двое сыновей от разных отцов и постоянно меняющиеся кавалеры. И тем не менее, Варя с Андреем уезжают в Санкт-Петербург. Поначалу всё было замечательно: дворцы и парки, музеи и набережные, львы и разводные мосты. Но к концу поездки всё вернулось на круги своя, Андрей вновь стал мрачным, угрюмым и молчаливым. Варя сначала пыталась достучаться до него, но потом оставила это бесполезное занятие. Когда поезд уже прибыл в Москву, выяснилось, что Андрей совершил самоубийство - повесился в туалете в одном из вагонов... Варя в шоке, она постепенно узнаёт новые интересные факты из жизни теперь уже покойного мужа. Варя идёт к заведующей мастерской Елизавете, но женщину убивают через несколько дней. Связавшись с мужем Лизы, Варя узнаёт, что та оставила для неё письмо. Когда Варя приходит за письмом, практически на её глазах убивают Николая, супруга Лизы. Кристина же приходит в мастерскую как раз в тот момент, когда кто-то убивает Лизу. Самое интересное, что работницы мастерской запомнили женщину, которая назвалась именем, фамилией и отчеством Вари - Кузьмина Варвара Александровна! Свидетели утверждают, что у той блондинки были разные глаза! Варя тоже блондинка, и у неё тоже разные глаза! К счастью, Варю не опознают как потенциального убийцу. Кристина опять взялась за своё: у неё появился очередной поклонник Виталий. В довершение всех бед Варе, Кристине и Виталию звонит посреди ночи какой-то сумасшедший, который притворяется малолетним ребёнком. В мастерской, между тем, юная уборщица Лена находит линзу и понимает, кто мог убить Лизу. Тем же вечером Лену убивают прямо во время уборки... Варя узнаёт о том, что Андрей изменял ей уже много лет. Точнее, он ещё до свадьбы встречался с Ниной, которая даже забеременела от него. Выясняется также, что эта самая Нина когда-то приходила на свадьбу Вари и Андрея в компании... Виталия! Тот был влюблён в неё, даже собирался жениться, но Нине после пережитого кошмара ни до чего уже не было дела. Однако спустя годы они с Андреем встретились снова... Однажды Нина (не без помощи Андрея) опустилась на самое дно жизни, и никакого выхода из сложившейся ситуации для себя решительно не видела... Кристина ревнует Виталия к Нине, но тот вовсе не намерен щадить чувства новой возлюбленной... Варя благодаря письму Лизы узнаёт, кому же Андрей за долги продал свою дачу. Также Варя узнаёт, что Андрей участвовал в грязном бизнесе, из-за которого уже убили трёх человек... Работники мастерской в панике: кто будет следующим?

Ольга Крючкова
Фрейлина Нефритовой госпожи
Юная Оно-но Комати поступает на службу в императорский дворец и становится фрейлиной одной из наложниц. Вскоре она сталкивается с необъяснимым явлением: в предместьях столичного Хэйана появляется загадочный летающий золотой паланкин. Юная фрейлина выходит замуж за блистательного гвардейца. Однако он погибает во время подавления восстания в одной из отдалённых провинций. Чтобы заглушить боль утраты, фрейлина безудержно отдаётся стихосложению. Императрица, Нефритовая госпожа, высоко ценит Оно-но Комати и её творчество. И вскоре девушка становится её фрейлиной. Ей предстоит разгадать тайну Сливового павильона, распутать череду таинственных событий в столичном Хэйане, предотвратить покушение на жизнь императора.

ПРО ЦАРСКУЮ ОХОТУ, ФИКЕ И ОСЛИКА ВАНЬКУ
В Международный день музеев мы решили не чаи пить вприкуску с тортиком, а презентовать детскую книжку. Изданную впервые за почти 100 лет существования музея. Название у неё такое: «Царское Село. Невыдуманные истории для детей».
В книгу вошли рассказы о жизни летней императорской резиденции и её венценосных владельцах, известные сюжеты царскосельской истории. Тексты написала Маргарита Альбедиль – этнограф, историк и религиовед. Иллюстрировал издание художник Виталий Ермолаев.
У многих родителей книжка вызовет ностальгические чувства: как в их детстве, разворот с Екатерининским дворцом выполнен в технике объёмной иллюстрации, с выдвигающимися элементами. А знаменитая Янтарная комната представлена большим панорамным разворотом.
В числе 12 глав – «Подарок Петра I», «Катальная горка», «Восьмое чудо света», «Зимние забавы». В главе «Зверинец», например, рассказывается о любимцах венценосных особ – ослике Ваньке, слоне-долгожителе, за которым ухаживали, пекли лепёшки с маслом и сахаром, а зимой согревали тёплыми войлочными одеялами.
Среди специально созданных для этого проекта работ Виталия Ермолаева – «Карусель Николая I», «Белая башня», «Китайская деревня».
Художник работает в «галантном» направлении – создаёт картины на исторические сюжеты XVIII века. Многие полотна посвящены российским императорам – Петру I, Елизавете Петровне, Екатерине II, Павлу I. Немало его работ посвящено Царскому Селу («Чесменская колонна», «Царскосельский поцелуй», «Турецкая баня»), а также Петербургу и его окрестностям.
Издание книги стало возможным благодаря финансовой поддержке компании «Газпром трансгаз Санкт-Петербург». Книга выпущена в издательстве «Торговый дом «Медный всадник», тираж – 1000 экземпляров.
Приобрести книгу можно в вестибюле Екатерининского дворца и других магазинах музея.
В павильоне «Белая башня», где располагается интерактивный детский центр, открылась выставка работ Виталия Ермолаева. Художник представил больше 10 картин, на написание которых его вдохновило Царское Село. Напомним, что в феврале 2017-го он передал в дар музею картину «Адмиралтейство в Царском Селе» (2016, холст, масло), она тоже стала одним из экспонатов. Выставка продлится до 18 сентября.
В общем, с праздником!

Автор: Кристин Ханна
Книга: С жизнью наедине
Издательство: Фантом Пресс

1974-й. Лени тринадцать лет, её отец недавно вернулся с вьетнамской войны. Вернулся совсем не таким, как прежде, – злым на весь мир, растерянным и сломленным. А вскоре получил наследство – небольшой участок земли там, где почти нет людей, где лишь прекрасная, пусть и суровая природа, – на Аляске. И вскоре Лени с родителями отправляются в этот загадочный и неведомый мир. И поначалу кажется, что Аляска отвечает всем их надеждам и ожиданиям. В этом диком краю они находят сообщество сильных мужчин и ещё более сильных женщин. Но приближается зима, и на Аляску медленно опускаются тьма и холод, которые обратят отца в дикого зверя. И то, что начиналось как приключение, оборачивается драмой. Лени и её матери предстоит узнать, что Аляска не только прекрасна, но и ужасна, что она может как спасти, так и погубить. В этом краю каждый день ставит человека перед выбором между жизнью и смертью. В этой глуши, на самой окраине цивилизации, человек понимает себе истинную цену.

1978-й. Лени уже взрослая девушка, она освоилась в диком краю, полюбила его, стала своей. В её жизнь вошла любовь, она мечтает о будущем. Но прошлое цепко держит её, не желая отпускать. И драма стремительно перерастает в трагедию.

Роман Кристин Ханны – невероятной интенсивности семейная сага, полная бурных событий и сильных чувств. История любви и почти шекспировская драма разворачиваются на фоне прекрасных пейзажей Аляски.

Кристин Ханна - автор более 20 романов, в том числе "Соловья", невероятно успешного мирового бестселлера.
После невероятного успеха "Соловья" у Кристин Ханны был огромный искус зайти на этот путь во второй раз, но она его преодолела. И написала семейную драму, разворачивающиеся в суровых пейзажах Аляски. Эта книга нисколько не похожа на "Соловья", но и не похожа на всё то, что Кристин Ханна писала прежде. Об Аляске Кристин знает не понаслышке - она выросла там, её родители живут там и поныне. Её семья - одна из самых уважаемых в этой суровой стране. После выхода в США роман сразу попал на верхние строчки списков бестселлеров, где и держится уже несколько месяцев.
У Ханны обострённое чувство драмы. В романе она обратилась к истории собственной семьи, жившей у последнего рубежа Америки - на Аляске, суровой и неприступной. В 1970-е годы Аляска еще не стала местом, куда стекаются бесчисленные туристы, это был край суровых мужчин и стойких женщин, край одиночек, выживающих в борьбе с природой. Именно в эти годы и происходит действие книги Кристин Ханны.

"Мы приехали на Аляску в семидесятых. Время было неспокойное: демонстрации протеста, теракты, похищения людей. То и дело пропадали студентки. Война во Вьетнаме разделила страну. От такой вот жизни мы и бежали на Аляску. Как многие чичако до и после нас, подготовлены мы были плохо. Ни денег, ни подходящей одежды, ни припасов. Мы толком ничего не умели. Перебрались в хижину в отдалённом уголке полуострова Кенай и быстро поняли, что совершенно не приспособлены. Даже машину (у нас тогда был микроавтобус "фольксваген") выбрали неудачно. Мне как-то сказали, что Аляска не воспитывает характер, а выявляет. Как ни прискорбно в этом признаваться, но здешний мрак выявил мрак в душе моего отца. Он воевал во Вьетнаме, был в плену. Тогда мы не понимали, что это значит. Теперь знаем. Наука не стоит на месте, мы научились помогать таким, как мой отец. Мы понимаем, что война способна сломить даже сильных духом. Тогда же помощи ему ждать было неоткуда. Впрочем, как и женщине, которая стала его жертвой. Здешняя глушь с её темнотой и морозами ужасно повлияла на отца, превратила его в дикого зверя, как те, что обитают в тайге. Но тогда мы об этом и подумать не могли. Да и откуда нам было знать? Мы, как и многие другие, мечтали, прокладывали маршрут, потом прикрепили на автобус плакат с надписью "Аляска или смерть!" и отправились на север, совершенно не подозревая, что нас там ждёт.
Этот штат, этот край не похож ни на один другой. Он прекрасен и ужасен, он и губит, и спасает. Здесь, где снова и снова приходится выбирать, жить или умирать, в самом глухом уголке Америки, на окраине цивилизации, где вода во всех своих формах может тебя убить, понимаешь, кто ты такой. Не кем хочешь быть, кем себя считаешь или кем тебя воспитали. Всё это уничтожат месяцы леденящей темноты, когда в подёрнутое инеем окно толком ничего не разглядеть, мир сжимается, и ты вдруг постигаешь истину о себе. Понимаешь, на что способен, чтобы выжить. Этот урок - это откровение, как мама мне когда-то сказала о любви, - великий и ужасный дар Аляски. Тех, кто приехал сюда исключительно за красотой, за какой-то выдуманной жизнью, тех, кто ищет здесь убежища, неминуемо ждёт разочарование. На необозримых просторах здешней непредсказуемой тайги люди либо открывают лучшее в себе и расцветают, либо с воплями сбегают от мрака, холода и трудностей. Третьего не дано. Здесь, в бескрайней глуши, о безопасности не может быть и речи.
Для нас, тех немногих, кто крепок и силён, для мечтателей, Аляска раз и навсегда становится домом, песней, которую слышишь, когда всё вокруг замирает и затихает. Ты либо становишься частью этой земли, такой же дикий и неукротимый, как она, либо нет. Я стала".

Эмоциональная семейная сага, разворачивающаяся в 1970-е на фоне суровых и прекрасных пейзажей Аляски.
People

Удивительное сочетание греческой трагедии, любовной мелодрамы и драматической семейной саги.
Kirkus Review

Убедительный портрет семьи, оказавшейся на грани разрушения, и общества в преддверии огромных перемен. Лишь горы и леса Аляски неизменны в своей неприступной красоте. Великолепный роман о нерушимой связи между матерью и ребёнком, о величии женщины, готовой в буквальном смысле своротить горы ради любимых.
Journal Journal

Я не просто влюбилась в эту книгу, я одержим ею. Кристин Ханна написала мастерский роман о том, что любовь может как спасти нас, так и уничтожить.
Карин Суон, Sunday Times

Романтика и прекрасные пейзажи Аляски, на фоне которых разворачивается сложная семейная драма, наполняют книгу огромным обаянием, которому нельзя не поддаться.
BookBrowse Review

Эпический роман о человеческой воле и способности преодолевать немыслимое.
Real Simple
Анастасия Логинова

Отредактировано Кассандра (2020-07-26 16:50:51)