Далёкие планы
Мы не виделись восемь месяцев. Я устала и уже на грани, а он просит, чтобы я подождала ещё столько же. Выдержу ли я ещё двести сорок дней одиночества?
Мы познакомились с Денисом осенью, в сентябре. Случайно разговорились в кофейне – и началось. Он казался мне самым тонким, умным и сильным мужчиной на свете. А какая у нас была близость! Я ни с кем ничего подобного не испытывала!
Четыре месяца мы упивались счастьем. Но зимой, в январе Денису предложили работу в Арабских Эмиратах – пообещали стремительную карьеру и хорошие деньги. Он согласился. Сказал мне, что всё у нас будет хорошо, и уехал. И началась эпоха телефонной любви.
Он звонил мне дважды в день. Мы болтали по сорок минут. Он шутил, что так ему никогда не удастся заработать на квартиру: мол, половина заработка уходит на переговоры. Но сократить переговоры хотя бы до одного звонка в день было совершенно невозможно.
Я скучала всё время: утром, днём, вечером и, кажется, даже во сне.
Мы договорились встретиться через три месяца – я должна была взять отпуск и прилететь к нему.
Естественно, мы пообещали не изменять друг другу.
И я честно ждала встречи с любимым. Но, видимо, чем больше чего-то ждёшь, тем меньше шансов на то, что это произойдёт. Так, в преддверии отпуска меня значительно повысили и предложили отложить отдых на полгода. Я согласилась, и наша встреча с Денисом передвинулась на будущее. Ещё через несколько месяцев я поняла, что больше не могу, что соскучилась просто невыносимо, и стала настаивать, чтобы Денис приехал ко мне хотя быв на неделю. Но он был дико и круглосуточно занят.
Итак, с момента нашей последней встречи минуло восемь месяцев, и мы оба понятия не имели, когда сможем увидеться: карьерные обстоятельства обязывали. Но что было делать?
Мы уговаривали друг друга, что так нужно – нужно на что-то жить, нужно обеспечивать наших будущих детей, нужно поработать сейчас, чтобы потом уделять друг другу много внимания…
Вся моя жизнь превратилась в сплошные аргументы «за» и «против».
Буквально две недели назад я зашла в кофейню, в которой мы познакомились, и вдруг осознала, что уже не могу с уверенностью сказать, есть у меня отношения или нет.
И тут позвонил он. Сказал, что его проект в Эмиратах закончен и… что через два дня его переводят на работу в США. До мая. Денис очень просил его дождаться. Напоминал, что мы предназначены друг для друга, и говорил, что я лучшая девушка, которую он встречал.
А я плакала так, как будто решила истратить все слёзы на год вперёд.
Он принял это решение, даже не посоветовавшись со мной!
«Леночка, я очень жду нашей встречи!» – спокойно говорит он, а сам уезжает ещё на восемь месяцев и не беспокоится, как я тут одна, без него…       
Когда слёзы закончились, я задумалась: стоит ли мне его ждать? С одной стороны, не могли же мы встретиться случайно. Может быть, то, что сейчас происходит, – испытания, через которые суждено пройти наше любви? Тогда я должна побороть свои слабости и мужественно всё терпеть. Ведь я уверена, что Денис – абсолютно мой человек. С другой стороны, за восемь месяцев нашей разлуки он не предпринял ни одной попытки со мной встретиться. Да, причины были всегда объективными, но меня смущает то, что он с лёгкостью мирился с обстоятельствами! Неужели у него ни разу не было хотя бы недели на то, чтобы приехать? И платят, насколько я знаю, ему там так, что на билеты точно бы хватило.
Ещё он не говорит мне о любви, никогда не пишет по смс или ватсапу первым, и теперь всё реже и реже звонит. Но при этом умоляет подождать ещё почти год.
И конечно, немаловажно и то, что вот уже восемь месяцев у меня не было физической близости с мужчиной.
Вот и не знаю, что делать. Верить в то, что Денис – моя настоящая любовь, и ждать, когда он вернётся, или закончить эти странные отношения и больше не терять времени с фантомом?

Детский лепет
Мне казалось, что я готова к этому вопросу. Но оказалось, что подготовиться просто невозможно.
- Мама, а где мой папа? – спросил Мишка. И я растерялась.
А кто бы на моём месте проявил хладнокровие? Муж бросил меня, когда сыну было три месяца. У папеньки случилась любовь. Он так и сказал:
- Ира, ну пойми, люблю её больше жизни, дышать без неё не смогу. Не могу и не хочу тебе врать.
На этом наше объяснение закончилось, потому что я впала в ступор и сказать что-то вразумительное не могла. Ещё вчера у меня была семья и надёжный дом. Сегодня не было ничего, кроме маленького Мишки.
Так же отстранённо я наблюдала, как муж собирает вещи. К сыну он даже не зашёл. Впрочем, к Мишке он был равнодушен и предыдущие три месяца. Он категорически не хотел детей, по крайней мере, от меня. Но мне нельзя было тянуть с рождением ребёнка: гинеколог сказал, что я могу вообще никогда не стать мамой. Муж сдержанно согласился на то, чтобы я родила, не отговаривал. Привёз положенный букет в роддом, полностью обеспечивал семью и даже иногда гулял с коляской. Но любви к Мишке за три месяца так и не появилось.
Когда он ушёл, я села и от души поплакала. Больше не проронила ни слезинки – нельзя! Ребёнок всё чувствует, и мне не хотелось его волновать. Да и до страданий ли мне было? Как жить – непонятно: работы нет, денег тоже нет. Малыша даже оставить не с кем. Одна радость: квартира была наша, не съёмная. Муж выписался и не претендовал на неё. Но одной квартиры мало, пришлось выстраивать всю жизнь заново.
В первую очередь я начала рассылать резюме. Стараниями сочувствующих мне друзей нашла няню. Что бы мы делали без нашей Людмилы Петровны? Она выслушала мою историю и согласилась первый месяц поработать «за еду». Няня питалась у меня, ещё я заняла немного денег, чтобы она могла оплатить коммунальные услуги и купить себе проездной. В первые же недели мы с ней хлебнули лиха. Это нас почти сроднило. Потом я нашла работу, и жить стало легче.
С Мишкиным отцом нас развели быстро: претензий друг к другу мы не имели, встречаться с сыном он не рвался, деньги аккуратно переводил на книжку. Впрочем, разве это деньги? Первый год он присылал нам пять тысяч рублей в месяц. Со второго решил, наверное, что это слишком жирно, и сократил наше «довольствие» до трёх тысяч. А потом и вовсе стал переводить деньги только по праздникам. Я не стала судиться – к тому моменту сама уже достаточно зарабатывала, чтобы не зависеть от бывшего мужа. Кроме того, на третий год он позвонил и спросил, не буду ли я против, если он откажется от прав на отцовство. Я не возражала. Отцом его даже номинально нельзя было назвать. И вообще мы уже вполне справлялись сами. Замуж я, правда, так и не вышла, на личную жизнь времени не было совсем – разрывалась между сыном и работой. Но крест я на себе не ставила: успею ещё и семью построить – 25 лет – какие мои годы…
Только вот сыну что ответить? Вариант про героически погибшего полярника-разведчика, конечно, заманчив. Но врать ребёнку мне противно. К тому же, если этот «полярник» однажды появится на пороге нашего дома, будет очень неудобно. И с доверием между мной и Мишкой будет покончено раз и навсегда. А я его доверием дорожу, у меня роднее сына никого нет.
Рассказать правду?
Представьте: человеку идёт четвёртый год. Как эта правда потом отразится на его жизни? Что он усвоит: мужчины так и должны себя вести? Или что он недостаточно хорош, чтобы папа любил его и всегда был рядом?
А Мишка возвращается к этому вопросу всё чаще. У всех кругом папы, и ему тоже нужно, чтобы папа был…
Вот и выкручивайся, Ирочка, как хочешь…     
Три года я придумывала ответ, зная, что он обязательно спросит меня об этом. И вот сейчас я понимаю, что сказать мне нечего. Как подобрать правильные слова и не разочаровать сына?

Отредактировано Кассандра (2022-04-04 14:28:46)

Семейная ценность
Вряд ли есть что-то хуже необходимости делать выбор между близкими людьми. Тем не менее, именно его я, Александра, пытаюсь совершить весь последний месяц…
О том, чтобы навсегда остаться жить в нашем маленьком городке, и речи быть не может. Так мы с Витей решили ещё в тот день, когда нам вручили школьные аттестаты. С того самого дня мы знали, что рано или поздно уедем в Москву. Хотелось, конечно, рано, но получилось иначе. И из-за этого я теперь должна выбирать между мужем и сыном.
Изначально наш план был таков: мы поступаем в институт в родном городе, учимся год, а следующим летом переводимся в какой-нибудь вуз в Москве – куда получится, лишь бы с военной кафедрой (отпускать любимого в армию в мои планы не входило). За год мы как раз сможем поднакопить денег. В Москве обживёмся немного, снимем квартиру, найдём работу, тогда уже поженимся, а дальше жизнь покажет. Сказано – сделано. Поступили оба в наш местный педагогический институт, Витя – на факультет информатики, а я выбрала специальность учителя младших классов – такие педагоги везде нужны, хоть в Москве, хоть на другом краю земли.
На работу устроились, как планировали, и тут у Вити заболела мама. Тяжело заболела, за ней надо было ухаживать. Через три месяца стало очевидно, что к лету ситуация не улучшится, и отъезд пришлось отложить на год. Погоревали, но что делать.
«Главное, что мы вместе, – говорили мы друг другу, – а Москва нас немного подождёт!»
Когда мама Вити пошла на поправку, случилось сразу два события: у моего отца сгорел офис, а сам он попал в больницу (ещё бы, фирма – вся его жизнь).
Теперь мы сообща выхаживали папу, потом скрепя сердце отдали ему все свои накопления на ремонт офиса. К чести отца надо сказать, что сначала он использовал свои сбережения, но ему не хватило, и тогда он занял у нас.
В общем, к тому моменту, когда мы собрались-таки ехать в Москву, прошло три года. И тут выяснилось, что я беременна. Витя был буквально вне себя от злости и ярости! Он меня разве что не обвинил в том, что я сделала это специально, чтобы сорвать наши планы. Любимый заикнулся было даже о том, что ещё не поздно прервать беременность, но тут уже я встала насмерть: никаких абортов, врач давно говорила, что рожать мне нужно в первую же беременность, иначе детей может вообще не быть.
Итак, мы решили жениться и рожать, я пообещала Вите, что, как только маленький подрастёт, мы тут же исполним мечту всей его жизни и переедем-таки в большой город. Свадьба наша была скромной – не хотелось тратить много денег из накоплений, которые отец к тому времени нам вернул. Кое-что, правда, ушло ещё на приданое для малыша, но, в общем и целом, мы были готовы к переезду, и рождение Митьки никак на наши планы не повлияло.
Витя, несмотря на все резкие слова, которые я услышала от него вначале, оказался отличным отцом. Он занимался сыном всё свободное от работы время, помогал мне как мог. И каждый день повторял Митьке, что подарит ему весь мир, что не даст ему застрять в «этой дыре», как застрял он сам. Сын внимательно слушал, ответить ему пока было нечего. Глядя на эту картину, я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, мне уже никакая Москва была не нужна, лишь бы мои любимые мальчики находились рядом. Сейчас мне кажется, что счастливее времени, чем первые месяцы после рождения сына, у меня не было.
А потом всё поменялось, да так резко и необратимо, что я совершенно не успела сориентироваться, собраться с мыслями и с духом…
Когда Митеньке исполнилось четыре месяца, Витька в первый раз проявил беспокойство – не пора ли нам, наконец, ехать. Я пыталась убедить его, что отправиться с грудным ребёнком в город, где нас никто не ждёт, –  это безумие.  Ни работы, ни квартиры, как мы устроимся – неизвестно. Витя сказал, что мы могли бы оставить сына у родителей, пока не найдём жильё и работу, но во мне всё взбунтовалось от одной мысли, что придётся оторвать от сердца свою кровиночку. Как его оставить? Не увидеть, как он в первый раз сядет и в первый раз встанет на ножки? Не услышать первого слова? Не помочь сделать первые шаги? Как моему мужу вообще такое могло в голову прийти! Но Витя был неумолим: каждый день в течение двух месяцев мы спорили, судили и рядили. Я просила дать мне ещё немного времени, дождаться хотя бы, когда сыну исполнится год, чтобы мы могли поехать втроём. Витя продолжал настаивать на своём и в итоге поставил мне ультиматум: либо мы едем вместе, оставив сына, либо разводимся, и он уезжает один. Потому что ему в этом городе дышать нечем и это неуважение к его мечте, к его планам. А я, видимо, никогда не любила мужа, раз не могу понять, как это важно для него. Витя дал мне месяц на то, чтобы определиться, сказал, что это большое одолжение с его стороны и что за этот срок я, может быть, образумлюсь.  А я не могу представить себе, что брошу своего ребёнка и поеду в неведомую Москву за лучшей долей. Но и мужа я потерять не хочу, роднее Вити у меня никого нет, разве что сын…
Что же мне делать?

Чемодан без ручки
Это не отношения, это «чемодан без ручки»! Мне плохо с ним, но без него ещё хуже. И вот сейчас он обещает, что всё будет по-другому. Но он столько раз врал… Разве можно ему верить?
Могу оправдать себя только одним: я люблю его. Даже сейчас, когда он говорит ужасные вещи. Я смотрю на него и понимаю, что и это ничего не меняет.
Как мы до этого докатились? Кажется, всё началось очень давно. Не два года назад, а в какой-то прошлой жизни. Когда мы познакомились на дне рождения общего друга, он сразу меня зацепил. Я ещё подумала: «Как у такого молодого парня могут быть глаза старика?» Бывают такие люди: у них в глазах мудрость и тяжесть, как будто они прожили три сотни лет и всё уже знают об этом мире. Вот Андрей как раз из них.
Наш роман начался стремительно. Даже не ожидала, что чувства так нас захватят. Но потом что-то пошло не так. Он молчал и замыкался, я злилась и плакала. Гораздо позже, через год, Андрей признался, что любил меня просто до умопомрачения, но ему казалось, что он для меня просто развлечение. Странно, мне казалось, что всё с точностью наоборот…
Я любила его, как никого в жизни. Но из страха однажды всё-таки обнаружить, что я для него ничего не значу, предложила расстаться. Дура? Сейчас я именно так и думаю. Но тогда я ждала от Андрея каких-то слов или действий. И не дождалась – он покорно ушёл.
Через месяц у Андрея появилась другая девушка. Эту «радостную» новость мне сообщили его друзья. Они жалели нас обоих и не знали, как склеить разбитые вдребезги отношения.
И я не знала. Зато, если бы я могла предположить, чем всё это закончится, никогда бы не пыталась всё вернуть.
Но за четыре месяца разлуки я так и не смогла его забыть. Любой другой мужчина казался мне существом среднего пола. Попытки ходить на свидания заканчивались разочарованиями. Ни один не мог дотянуть до Андрея.
Он сорвался через три месяца после расставания. Написал дурацкую СМС-ку. Я читала её и плакала. Как же я, оказывается, по нему скучала!
Наконец мы встретились в нашем любимом кафе, и всё началось сначала. Только теперь это было уже не всепоглощающая любовь. У него же всё ещё была та девушка. Он расставался с ней, потом мы ссорились, и Андрей к ней возвращался. Затем ругался с ней и приходил обратно ко мне. Я выгоняла его раз сто, не меньше. Я плакала и просила не приходить, если он не уверен, что хочет быть со мной. Андрей говорил, что уверен. А потом всё повторялось. Он врал той девушке и мне тоже пытался врать. Но я уже знала его как облупленного, любой обман вычисляла за десять минут. Как будто в меня встроили локатор.
И однажды я решилась. Я просто не сняла трубку. Поставила в телефоне его номер в чёрный список и заблокировала везде, где только можно. Ещё три месяца я лезла на стену. Много плакала и много работала. Со временем я бы наверняка забыла Андрея. День ото дня детали стираются, и образ бы рано или поздно потускнул. Он стал бы приятным и грустным воспоминанием. Если бы опять не вернулся.
Всё опять началось с СМС-ки: «Таня, я окончательно развязался с Камиллой». У меня хватило ума сопротивляться до последнего: «Не верю, ты не умеешь расставаться с людьми». Но Андрей меня убедил, что это серьёзно и насовсем. И что расставаться он не умеет только со мной. И я сдалась. Оговорив, правда, испытательный срок отношений – три месяца. Надо присмотреться. И отдельным пунктом: я больше никогда не желаю слышать о Камилле. Ни слова. Он пообещал.
А через две недели Андрей пропал. Написал СМС: «У меня садится батарея, отключаю телефон». Я всё поняла. И не ошиблась. Наутро он каялся: «Я просто сходил с ней в кино. Она попросила прощения, и мы остались друзьями. Я не вернусь к ней… Давай пока оставим всё как есть».
И вот я смотрю на него и понимаю, что у меня только одно оправдание: я люблю Андрея. Но я больше не могу ему верить. Или всё-таки могу?

Распитое счастье
«Мама, а папа когда приедет?» – «Скоро, малыш, у него дела». Когда закончатся эти его «дела», я не имею ни малейшего представления. И закончатся ли вообще…
Ну, вот и утро. Весеннее солнце в окна, на лестнице оживлённая болтовня соседей – кто-то идёт на прогулку с детьми, кто-то на работу. А я опять проревела всю ночь. Муж спит, развалившись поперёк кровати, вещи разбросаны по комнате. Я уже давно не задаю себе вопроса, тот ли это человек, за которого я когда-то вышла замуж. Потому что давно знаю, что не тот. Алкоголизм меняет человека до неузнаваемости, делает его неуправляемым и порой превращает в чудовище. И с этим чудовищем я живу уже несколько лет.
Я помню первый раз. У мужа был выходной, и он пошёл в гости к друзьям, обещал заехать за мной после работы. И пропал… Я всю ночь безрезультатно звонила ему, его друзьям и знакомым. Муж явился под утро в совершенно невменяемом состоянии и лёг спать. А я была настолько счастлива, что с ним всё в порядке, что не стала ничего выяснять, упрекать, обижаться. Утром муж безостановочно повторял: «Ирочка, прости!», говорил, что ничего не помнит – выпил и отключился – и что, в общем, он ни в чём не виноват. Мне и тогда сердце подсказывало: что-то здесь неладно, но я решила, что не стоит торопиться с выводами. В конце концов, наверное, он отравился… А что ещё я могла думать, ведь так напиться способен только студент-первокурсник, ускользнувший из-под опеки родителей, но не взрослый мужик. Это просто случайность, и больше подобное никогда не повторится…
Так всё и началось. Выпивал муж не так уж часто, но всегда с одним результатом – потерей памяти и контроля над собой. Сначала это было вполне невинно, но со временем дозы алкоголя росли, муж стал раздражительным и скандальным – в общем, покатился по наклонной плоскости, как говорят. Было всё – уговоры, увещевания, врачи и клиники. Моя жизнь стала вертеться вокруг этой нашей «проблемы» - на всё остальное перестало хватать времени и сил. В том числе и на детей…
Миша и Костя – близнецы, похожие на отца как две капли воды. Двое сразу – это очень большая ответственность, я не справилась бы сама, если б не бабушки, которые помогали мне и на первых порах, и до сих пор всегда готовы. Надо сказать, что муж хоть и пьёт, но отец он неплохой. Всегда хотел сына, а тут сразу двое! Когда дети были ещё совсем маленькими, муж уделял им много времени и внимания. Поначалу гулял с ними, когда подросли – научил играть в футбол и выполнять мужскую работу по дому. Те времена я вспоминаю со слезами – тогда мы были настоящей семьёй. Как мне вернуть наши счастливые деньки, просто не представляю…
В последнее время я всё чаще отправляю детей к бабушкам, чтобы сыновья не видели, как их отец медленно, но верно опускается на дно. Конечно, они скучают по папе, но всё, что мне остаётся, –  это бесконечные обещания: ещё чуть-чуть, и папа вылечится, и тогда всё будет по-прежнему.
Вот уже неделю я живу одна. В то самое утро, пока муж спал, я собрала вещи и переехала на квартиру к знакомым. Заезжаю к детям ненадолго, не могу сейчас взять их к себе – нет сил каждый день смотреть в их наивные глаза и врать. Не знаю, что там с мужем, могу предположить, что пока он даже не заметил нашего отсутствия. Вернуться обратно невозможно: это не жизнь.
Сейчас я должна принять решение, но какое? Расстаться с мужем окончательно и начать жить по-новому? А что я скажу детям? Смогут ли они меня понять и простить? Они ведь любят папу и таким, уверены, что он самый лучший, и ещё не понимают, как страшно жить с алкоголиком – от этого знания мне пока удавалось их уберечь. Может, мне продолжать терпеть, мучиться, надеяться на чудо и поставить крест на себе, на своей полноценной жизни? Всего за несколько лет милая весёлая болтушка, какой я была раньше, превратилась в несчастную, уставшую от всего женщину. Должна ли я пожертвовать собой ради детей?

Кредит доверия
И кого там, говорите, трансформировал квартирный вопрос? В последнее время я, Василиса, чувствую, как этот вопрос меня лично портит-портит-портит. Скоро стану чудовищем.
Не делай добра – не получишь зла, – гласит народная мудрость. Меня всегда раздражало это высказывание, потому что я не считаю эгоизм лучшим человеческим качеством. И помочь в трудной ситуации мне казалось совершенно естественным. Но теперь я понимаю, что, может быть, это высказывание не такое уж и дурацкое. Может быть, если бы я вспомнила его несколько месяцев назад, сейчас не крутилась бы как уж на раскалённой сковородке.
А всё дело в квартире крёстной… Если честно, то крёстная это не моя, а мамы. Но она уже стала полноправным членом нашей семьи: на праздниках, где собираются все-все родственники, включая самых дальних, Зоя-крёстная всегда присутствует. Сказать, что у меня с ней очень близкие отношения, всё-таки нельзя. Но охарактеризовать их как тёплые вполне можно. Поэтому, когда моей подружке, расставшейся с очередным молодым человеком, срочно потребовалась съёмная квартира, я обратилась именно к Зое.
Я знала, что она иногда сдаёт «однушку», которая раньше принадлежала её мужу и теперь, после его смерти, в основном пустует. Постояльцы надолго не задерживались: Зоя не хочет пускать кого-то на постоянное проживание – так, перекантоваться на какое-то время. А на длительный срок – увольте. Видимо, ей не хочется, чтобы чужие люди толкались в квартире, где она когда-то жила с любимым мужем и была счастлива.
На этот раз ключи от «Зойкиной» квартиры получила моя подруга Анна. Я даже каким-то чудом уговорила крёстную разрешить подруге пожить целых полгода. Это был рекорд. Так долго Зоя ещё никому не позволяла занимать жилплощадь покойного супруга. Но мне удалось убедить крёстную, что меньше чем через полгода Аня на ноги не встанет и что ей нужна наша помощь. Помогли на свою голову…   
План-то был таков: Анна (одна штука) приходит в себя после трагического разрыва с любимым, а заодно откладывает немного денег; потом подыскивает другую квартиру через агентство или заводит новые отношения и съезжает. И несколько месяцев всем участникам сделки казалось, что всё так и случится. Но потом, видимо, одна из сторон передумала…
По понятным причинам Зоя брала с Анны мизерную плату. Ну и кто по доброй воле в такой ситуации пойдёт кланяться агентству, которое к тому же возьмёт за свои услуги сумму месячной аренды?
В общем, Анна тянула-тянула, а на исходе оговорённого полугода умудрилась вылететь с работы. Подробностей от неё я так и не смогла добиться (с ними она что-то темнит), но, по её словам, она стала жертвой интриг хитрых сослуживцев. За прошлый месяц она уже две недели выплату задерживает: денег-то нет и не предвидится в ближайшее время. Зоя обрывает мне телефон – потому что для пожилой женщины эти пятнадцать тысяч далеко не лишние, и она на них сильно рассчитывала. К тому же, если верить словам крёстной, то, когда она заходила к Анне побеседовать на предмет оплаты, в квартире был кошмарный беспорядок, и всё пропахло табаком. И ещё крёстная сомневается, что Аня носит армейские сапоги 45-го размера, которые были обнаружены в коридоре… А посему она просит меня незамедлительно сообщить подруге, что пора паковать чемоданы. Как только я кладу трубку телефона, измотанная вынужденными объяснениями с крёстной, тут же звонит Анька и рассказывает, что ей отказали на очередном собеседовании, жить не на что, а последнего представителя мужского пола она видела примерно три месяца назад и даже не запомнила, как его зовут…
И как мне быть? Если сообщу Аньке, что Зоя её выселяет, и я не могу повлиять на ситуацию, подругу я потеряю точно. С другой стороны, если приму сторону Аньки, крёстная никогда этого не простит, что и дала понять довольно ясно. Конечно, я могу предложить Аньке пожить в своей квартире. Тогда и овцы будут целы, и волки сыты. Но не сядет ли она на шею уже мне, Василисе? Тем более что я лишь с огромным трудом могу говорить людям «нет». Как правильно определить, где заканчивается «кредит доверия»?

Горький шоколад
Предупреждение: вероятно, "Горький шоколад" - самая противоречивая история за всё время существования темы "Дилемма"
Мне всегда казалось, что Бог создал всех людей равными, и то, каким станет человек, зависит не от места его рождения, а исключительно от личных качеств.
Почему тогда одни люди считают себя лучше других, причём не потому, что они добились в жизни большего, а только потому, что их кожа белее, а глаза – больше? Что это вообще за ерунда?
Ещё когда я, Варвара, была совсем крошкой, никто из жителей нашего городка не называл меня иначе как маленькой принцессой. С самого раннего возраста, сколько себя помню, я была воплощением женственности. Заставить меня надеть брючки можно было только со скандалом: принцессы носят платьица, неужели непонятно? А ещё принцессы не грубят старшим, умеют пользоваться ножом и вилкой, не ходят на дискотеки и вообще всем развлечениям предпочитают книжки. Ну и главное, принцессы ждут своих принцев – умных, сильных, благородных.
И я прилежно ждала. Я не проявляла благосклонности ни к одному из своих поклонников, а их всегда было немало. Мне не хотелось крутить легкомысленные романы, как это делали мои подружки, мне хотелось любви – настоящей, большой, обжигающей. Я мечтала, чтобы рядом был достойный человек, который отнесётся ко мне серьёзно, и не будет играть моими чувствами. И пусть драконов в наше время днём с огнём не отыскать, я была уверена, что уж принца как-нибудь распознаю. И однажды я его дождалась.
Мы познакомились недалеко от моего дома: я несла из магазина тяжёлые сумки, а он предложил помочь. Легко подхватил пакеты и доставил их прямо к двери моей квартиры. На следующее утро там же меня ждал букет цветов, потом ещё один…
Так я встретила своего принца. У него обаятельная белозубая улыбка, огромные карие глаза, чёрные волосы, завивающиеся тугими колечками, и кожа цвета горького шоколада.
Мой африканский принц, мой Самми.
В Россию он приехал учиться, да так и остался, закончив (с отличием, между прочим) наш областной вуз. Сейчас Самми врач в городской больнице, молодой, но очень уважаемый специалист, и я не понимаю, почему мои родители отнеслись к нему так надменно и высокомерно. К концу вечера мы очень сильно поругались. В итоге я собрала вещи и ушла жить к Самми. Я маленькая, но очень гордая принцесса.
Перед друзьями я тоже стояла за любимого горой. Какое им дело до цвета кожи Самми, до того, где он родился – в Кении или в России? Ведь как бы там ни было, он прекрасный, сильный, умный и порядочный человек. Да с него пример брать надо, а не рассуждать о цвете его кожи!
Через несколько месяцев и семья, и друзья, кажется, смирились с моим выбором. К тому моменту они узнали Самми получше, и поняли, что он действительно принц. Хотя я была уверена: мама с папой надеются, что я одумаюсь, и до свадьбы дело не дойдёт. Я думала, что худшее позади. Как же я была наивна!
Мы не можем спокойно пройти вместе по улице – нас встречает град насмешек. Стены в нашем подъезде исписаны оскорбительными надписями. Подростки кричат нам вслед гадости, дети хохочут и дразнятся, да и взрослые порой ведут себя не лучше. Коллеги косо смотрят и перешёптываются, соседские бабушки вообще не выбирают выражений…
Город у нас небольшой, мы у всех на виду, и у меня уже сдают нервы. Каждый раз по возвращении домой у меня начинается истерика, я плачу, а Самми меня успокаивает.
Зачем люди так ведут себя? Почему нужно травить тех, кто не похож на них?
Самми предлагает уехать с ним в Кению, к его родителям, братьям и сёстрам, но я не могу на это решиться. Тут мои родные и друзья, да вся моя жизнь тут…
А кому я буду нужна в чужой стране, кроме любимого?
Но жить так тоже невозможно.
Раньше я думала, что подобное можно встретить только в Интернете, но оказывается, в жизни глупой нетерпимости гораздо больше, чем я могла вообразить.
Как мне выстоять?
Неужели придётся пожертвовать своей любовью и расстаться с тем, кого я так долго ждала?

Сестра и милосердие
Раньше мне казалось, что я не способна на сильные эмоции. Но теперь, когда маленькая пятнадцатилетняя стервочка отнимает моё счастье…
Честное слово, я не хочу так яростно её ненавидеть. И хочу снова доверять любимому.
«Аня, этот кошмар однажды закончится!» – твержу я себе, но не помогает…
Ей пятнадцать, и зовут её Алёна. Она сестра моего Антона. А ещё она ученица моей мамы. Мы с Антоном, собственно, так и познакомились: он пришёл на родительское собрание к сестре, а я приехала после работы забрать маму домой на машине (ей тяжело таскать тетради с сочинениями). Мы с Антоном столкнулись в дверях. Если бы искры, которые проскакивают между людьми, существовали на самом деле, школа в тот день сгорела бы дотла. За следующие три месяца я узнала, что Антон имеет два высших образования, хорошую должность в солидной компании, чувство юмора и немножко старомодные и галантный манеры, которые по достоинству оценила моя мама – учитель с тридцатилетним стажем и женщина очень строгих правил. Если бы не эти правила, я, может быть, вышла бы замуж и раньше. Но сейчас я благодарна маме за её неусыпный контроль, за то, что благодаря этому дождалась Антона.
Только одна тайна была у меня от мамы. В 18 лет я страшно влюбилась, потеряла голову, забеременела и сделала аборт. Как тогда мне удалось провернуть всё так, что мама ничего не заподозрила, не спрашивайте. Я проявила чудеса изворотливости и потратила все свои сбережения. Об этой тайне не знал никто, ни одна живая душа. Только Антону я призналась – и то лишь когда речь зашла уже о свадьбе и детях. И он поклялся, что никогда и никому об этом не скажет.
Я верила ему, но вот Алёна… Она откуда-то узнала об этом. Откуда? Неужели мой любимый не сдержал слово и проговорился? Я не могу его спросить, ведь это будет означать, что я не доверяю ему, а недоверия он мне не простит. Алёна ненавидит меня. Нет, я не преувеличиваю, это правда. Антон и Алёна осиротели давно. Когда их родители погибли в аварии, моему любимому едва исполнилось 18, а его сестре было всего 6 лет. С тех пор все заботы о девочке легли на его плечи. Он растил её и за мать, и за отца. Как он тогда жил, подумать страшно. Работал, учился на вечернем отделении, после учёбы проверял, как сестра выполнила домашнее задание, готовил еду на следующий день, стирал и гладил её вещи…
Разумеется, Алёна выросла в полной уверенности в том, что брат принадлежит исключительно и только ей одной. Она выжила всех его девушек ещё до того, как их отношения с Антоном становились серьёзными. Я была единственной женщиной, которую ей пока не удалось выгнать из дома Антона и из его сердца. Я пока держусь, но с каждым днём это даётся всё труднее. Я ведь не всегда относилась к Алёне плохо. Раньше я жалела её. Пока не начались истерики («Братик, выгони эту дрянь из нашего дома!»), пока у меня не стали пропадать из сумки деньги и косметика, пока она не принялась портить мои вещи и шантажировать меня…
Я была в ужасе, когда Алёна заявила, что она в курсе моей тайны. Она торжествовала, смаковала момент своего триумфа, смеялась мне в лицо и говорила прямо: «Либо ты немедленно убираешься из нашего дома, либо я сообщу твоей драгоценной мамаше-наседке, как вела себя её отнюдь не праведная дочь в 18 лет. И я сделаю это прямо на уроке, чтобы все без исключения знали о происходящем. Думаю, твоя мамочка будет не просто рада, а буквально счастлива!»
Как у моего милого,  старомодного, галантного и доброго Антона могла вырасти такая сестра? И что мне теперь делать? Ведь она непременно сдержит обещание и с огромной радостью опозорит меня на всю мамину школу…
Если честно, я так устала, что мне уже всё равно, но для моей мамы нет кошмара страшнее. А у неё слабое сердце, она может попасть в больницу, а то и ещё хуже…       
Но неужели я должна идти на поводу у этой пигалицы и отказаться от человека, которого люблю больше жизни, от своего Антоши? Как мне справиться с ней? Как быть?

Делить нельзя?
Я всегда считала честность и доверие в отношениях залогом счастливого брака. Но что делать, если правда оказывается в сотни раз хуже лжи?
Большая стрелка настенных часов чуть дёрнулась и остановилась на 12. Я терпеть не могла эти часы – огромные, с нелепыми золотыми цветами и вензелями. Их подарила нам на свадьбу какая-то пятиюродная Славина тётя – с пожеланием, чтобы часы отмерили нам сто лет счастливой семейной жизни. Муж заявил, что выкидывать их нехорошо по отношению к тёте – пусть висят. Я злилась на эту тётю, на дурацкий подарок, на позднее время и на Славку: он уже который день сильно задерживается на работе. Иринка с Алёшкой скоро забудут, как он выглядит: уходит рано утром, приходит поздно ночью. Злой стал, раздражительный, огрызается на всех. Конечно, я понимаю, что он старается ради нас – чтобы дети могли три раза в год ездить за границу, чтобы я работала исключительно для души, чтобы мы все ни в чём не нуждались. Но, если честно, в последнее время я с ностальгией вспоминаю времена, когда мы ютились в маленькой квартирке и спали на продавленном диване, тесно обнявшись. Теперь Славик всё чаще поворачивается на бок со словами «я так устал» и моментально засыпает. И никакие пеньюары с кружевами на него не действуют. А если у него появилась другая женщина? Нет! Этого просто не может быть! Мы вместе уже 10 лет, у нас двое детей. И он никогда не обманывал меня ни в чём, я уверена. Мы говорили об этом не раз, и муж всегда повторял: «Если разлюблю, если будет связь на стороне, сразу скажу. Я никогда не буду тебе врать, малыш». Надо успокоиться и лечь спать. Утро вечера мудренее.
Мои глаза закрылись моментально. Приснился какой-то мутный сон, что-то связанное со Славкой. Вроде бы я его где-то ждала, а он всё не шёл и не шёл. А потом я проснулась – как вынырнула из омута. Муж сидел рядом одетый и как-то странно смотрел на меня. «Котёнок, нужно поговорить. Прямо сейчас». Сонная и растрёпанная, я вышла на кухню, плохо соображая, что происходит.
- Я влюбился, и влюбился серьёзно, – произнёс Славик абсолютно будничным тоном, словно речь шла о походе в кафе или в кино.
Я явственно ощутила, что значит потерять дар речи. А он всё говорил и говорил. Её зовут так же, как и меня. Ей – о боже! – двадцать лет, и она, конечно, необыкновенная. Слава долго боролся с собой, но ничего не вышло. И сейчас он не хочет жить без своей Юльки, буквально дышать без неё не может. Может, это и страсть, которая однажды пройдёт, но пока Слава никак не может насытиться своей любовью. И он хочет постоянно быть рядом с ней. Мой муж, оказывается, оплачивает этой девице учёбу в институте и снимает квартиру. Хотя Юлечка, разумеется, абсолютно ничего не требует взамен. «Замолчи, – упрашиваю я мысленно. – Мне не нужна честность. Соври, что у тебя работа, проблемы – что угодно, только не это.
- Юля, я не хочу от вас уходить, – эти слова прозвучали абсолютно неожиданно. – Я хочу каждый вечер видеть малышей, хочу ходить в гости к нашим друзьям, хочу быть с тобой, в конце концов. Но… при этом два раза в неделю я стану ночевать у Юли. И иногда проводить с ней выходные. А остальное время буду примерным семьянином. Я не хочу разрушать семью. Ведь столько мужчин гуляет тайком – и ничего. Но ты ведь не хочешь, чтобы я врал тебе? Ты мудрая женщина, Юля, поэтому подумай. Это лучше, чем делить квартиру и травмировать детей.
Муж вышел из кухни. Мною овладело бешенство: прямо сейчас я собираю вещи, беру детей и уезжаю. Только вот куда? К маме в «однушку»? Чтобы жить там с малышами на свою скромную зарплату? Дело даже не в деньгах – мне дорога наша семья, я люблю мужа, мы прекрасно подходим друг другу. И вдруг так всё бросить? Нанести удар и детям, и родителям. Да и вообще – так просто отдать любимого мужчину какой-то девушке? Но я не смогу делить нашу жизнь и постель с кем-то ещё. Хотя, возможно, Слава сам не захочет физической близости со мной. У нас уже давно всё тихо и глухо, и теперь я наконец-то понимаю, почему. Что же мне делать?