Бонус. Свой – чужой
Если вы задумываетесь об усыновлении, то наверняка в голове возникают картинки: малыш обнимает вас и ласково называет «мамой». Однако в реальности всё сложнее.
История первая. Двойной сюрприз
Взять ребёнка из детского дома – серьёзный и ответственный шаг. А если их ещё двое…
К материнству я шла девять лет – через боль и страдания, безуспешные попытки забеременеть, выработавшуюся ненависть к врачебным кабинетам и процедурам. Решение взять ребёнка из детского дома было для нас с мужем обоюдным. Супруг хотел дочь, и я согласилась.
В рекордные сроки мы собрали все справки, прошли комиссии и занятия в школе приёмных родителей. Каждый вечер начинался одинаково: на специальных сайтах мы пролистывали страницы с фото и анкетами детей-сирот. Я всё ждала этого чувства – когда сердце ёкнет, когда мурашки по телу и ощущение – вот он, мой ребёнок! Но этого не было.
Наконец, муж остановился на фото хорошенькой двухлетней девочки с выразительными серыми глазами. У неё был серьёзный диагноз, но мы уже обсуждали, что для нас это не помеха. Позвонили в Центр усыновления, где нам сказали, что у выбранной девочки есть сестра, немного старше её, и разлучать их нежелательно. Это стало для нас сюрпризом, но мы всё равно договорились о встрече.
Вышли две хорошенькие, но запуганные девочки. Видимо, для торжественности момента воспитатели завязали им банты, принарядили в платья. Вот только наряды эти были на размер больше, смотрелись нелепо. Вишенкой на торте были застиранные колготки с вытянутыми коленками. Первое чувство – жалость. И всё. Чужие девочки. Дети посмотрели на нас взглядом затравленных хорьков, но подаркам обрадовались. Я растрогалась до слёз, взяла младшую на руки и вдруг почувствовала, как от неё пахнет. Нет, она была чистенькая, вымытая, но запах казённого помещения исходил от этого ребёнка. Попыталась обнять старшую – то же самое. На каком-то диком, животном уровне я почувствовала: они не пахнут моими детьми, эти дети не мои! Посмотрела на мужа, а у него чуть ли не слёзы в глазах. Отвёл меня в сторону и огорошил: «Марина, давай возьмём их…» Я никогда его не видела в таком состоянии. Оставалось лишь молча кивнуть.
Первые недели стали для меня сущим адом. Старшая вела себя крайне странно – бегала по детской и целовала каждый стульчик, каждую игрушку. А младшая ломала кукольный домик и кидалась кашей. Унять её истерики было нам не под силу. Отпуск мужа быстро закончился, он вышел на работу, а я осталась одна с детьми. Ночами меня мучила бессонница. Я спрашивала себя: «Правильно ли мы поступили?»
Когда младшая заболела, я стала брать её к нам в постель, чтобы было проще следить за температурой. Болезнь быстро отступила, истерики прекратились, и мы сблизились почти как настоящие мать и дочь. А вот со старшей начались проблемы. Я понимала, что она уже состоявшаяся личность, со своими привычками, характером, и всё это было мне чужим и непонятным. После полугода адаптации решили, что младшая Аня останется со мной дома, а старшую Лизу мы оформим в детский сад. Нам стоило немалых усилий объяснить девочке, что это всего лишь на несколько часов, и вечером она снова вернётся домой.
В один из дней, когда нам уже казалось, что дочка привыкла к саду, раздался звонок: «Лиза пропала!» Я слушала сбивчивые объяснения воспитательницы и не верила своим ушам. Как такое могло произойти? Куда они смотрели? Что с моей девочкой? Где она сейчас? А что, если случилась беда?!
Я оставила Анечку со свекровью, накинула куртку и побежала к саду. Несколько часов мы вместе с работниками детсада, полицейскими и волонтёрами прочёсывали все кусты и детские площадки. Я ругалась по телефону с работниками ЖЭКа, немедленно требуя ключи от всех подвалов, кидалась, словно сумасшедшая, к прохожим, описывая Лизу. В голове стучала одна мысль: «Что будет, если мы её не найдём или найдём, но… не успеем?»
Вдруг зазвонил телефон, и муж на том конце провода сказал: «Лиза дома!» Оказывается, она соскучилась, и на прогулке пошла домой. Перепутала квартиры и оказалась у нашей старенькой соседки сверху – та её поила чаем с конфетами, пытаясь выяснить, где родители.
Я обнимала Лизу как безумная, целовала свою доченьку с головы до пяток: «Я люблю тебя, люблю, люблю!» И впервые услышала робкое: «Я тоже тебя люблю!» И тут я поняла, что это мои дочки. Мои! И пусть я не вынашивала их положенные девять месяцев, не укачивала младенцами на руках, я их настоящая мать, а они – моя семья.
Вот уже три года Анечка и Лиза с нами. За это время я проделала большую работу – прежде всего над самой собой. Как же я благодарна мужу и свекрови, которые всё время меня поддерживали и словом, и делом. Теперь точно могу сказать: если вас мучают страхи, что приёмный ребёнок не станет родным, просто дайте себе время и поверьте своему сердцу. В нём наверняка столько нерастраченной любви, что она растопит любой лёд.
История вторая. Снова мама
Я всегда хотела иметь двоих детей. Дочери исполнилось десять лет, а меня мучила тоска по малышу. Попытки забеременеть были неудачными, здоровье и возраст не располагали к вынашиванию младенца. Решение не просто завести малыша (суррогатное материнство мы как-то отмели сразу), а именно сделать доброе дело и усыновить ребёнка дочь поддержала сразу – она у меня умница не по годам.
Мы собрали документы, получили заключение и стали искать малыша. Это должен быть мальчик, причём белокурый с голубыми глазами – внешне похожий на мужа. В первом же доме ребёнка нам такого предложили и намекнули, что на него очередь и надо дать взятку. Стало противно, мы отказались. Спустя время я зашла на сайт с анкетами детей-сирот и увидела фото мальчика – точь-в-точь муж в детстве! Ехать знакомиться с Денисом предстояло в другой город. Всю дорогу мы с мужем молчали.
И вот выводят нам ангелочка – кудрявого голубоглазого блондина лет трёх, очень стеснительного. Разговор с директором детского дома принёс нерадостные новости: у Дениски (которому на самом деле было не три, а пять лет) плохая наследственность, неразвитая речь, да к тому же его мать-алкоголичка официально не лишена родительских прав. Это значило, что усыновить мальчика невозможно, нужен суд. Я находилась в прострации, а муж решительно сказал мне: «Таня, всё равно мы его заберём!»
Муж нанял адвоката, мы сделали ремонт в детской комнате, накупили игрушек и стали ждать приезда Дениски – нам разрешили его взять на две недели в гостевом режиме.
Знакомство с домом, нашей дочкой Настей и лабрадором Филей прошло замечательно. Дениска ходил за мужем хвостиком, уплетал домашнюю еду за обе щеки, радовался игрушкам. А на пятый день случился кризис: мальчика будто подменили. Он стал хулиганить, специально наезжал велосипедом Филе на лапы, размазывал варенье по скатерти, грубил мне и Насте. Конечно, я делала ему замечания. В ответ получала волну агрессии: Дениска кидался на нас, словно дикий волчонок, плакал, бился головой об пол, швырялся вещами. Я пила успокоительные и думала, как мы могли на такое решиться, как я смогу жить с этим мальчиком. Возомнила себя опытной матерью, воспитателем, психологом…
Через две недели муж сказал Дениске, что они едут путешествовать, и мальчик доверчиво запрыгнул в машину. Узнав здание детского дома, он вцепился руками в сиденье и завыл…
Муж вернулся расстроенный, мы несколько дней это не обсуждали. Мне наш дом казался пустым. Потом нам позвонили и сказали, что с документами по усыновлению всё проблемы устранены. Помню, как муж посмотрел на меня, и я сказала только одно слово: «Поезжай».
Два года прошло с того дня, как Дениска стал нашим сыном. На этот раз мы записались к психологу, пошли в школу приёмных родителей, где получили мощную поддержку и советы людей, которые проходили через то же, что и мы.
Мы обратились к хорошим специалистам, которые половину диагнозов с Дениски «сняли», а с остальными помогают справляться. Ездили всей семьёй на море, записали Дениску в футбольную секцию, а месяц назад он пошёл в частный детский сад. Каждое утро он задаёт мне один и тот же вопрос: А ты точно заберёшь меня?» Я всегда отвечаю: «Точно, сынок».
Конечно, нервные срывы, агрессия не исчезли бесследно. Но теперь мы смотрим на это как на предмет для проработки. Дениска стал доверчивее, послушнее. Видно, что он старается. Я уверена: мы приняли правильное решение!
История третья. Старший брат
Когда я решила взять малыша из дома ребёнка, думала, что особых проблем не возникнет. У меня ведь уже есть родной сын, и я знаю, каково это – быть мамой! Как же я ошибалась…
Однажды близкая подруга пригласила меня поучаствовать в благотворительном проекте – отправить вещи в дом ребёнка. Я согласилась, хотя и переживала за собственную реакцию. Вдруг расплачусь при виде несчастных детей? Я – человек эмпатичный, к тому же мама. Моему сыну Мише на тот момент было два с половиной года.
Передав посылку, я с другими волонтёрами заглянула к воспитанникам. На меня сразу обратил внимание мальчик Петя. На вид ему было года 3-4, как позже я узнала – всё 5, но внешне детдомовские дети часто выглядят младше.
В тот день Петруша не сказал мне ни слова, зато охотно нарисовал домик и собаку в будке рядом. Ещё через неделю я вызвалась помочь вновь. На этот раз мальчуган меня узнал и сказал: «Привет». Это был прогресс!
Я поинтересовалась у заведующей судьбой Пети. Оказалось, мальчик – полный сирота. Кто его отец, никто не знал, а мать погибла в ДТП несколько лет назад. Других родственников не нашли…
Петя не давал мне покоя. Даже оказавшись дома, я думала о нём. Бедняга – всего пять лет, а уже ни одного родного человека на Земле. Когда я засобиралась в дом ребёнка в очередной раз, муж забил тревогу. Пришлось рассказать ему и о Пете, и о своих мыслях. Тогда я впервые озвучила идею: «Давай возьмём его к себе. Хотя бы в гости…» Сначала муж промолчал, но я спрашивала снова и снова. В конце концов он сдался.
Опущу подробности бюрократических проволочек, через которые нам пришлось пройти, чтобы забрать малыша из дома ребёнка. Они забылись уже после того, как Петя впервые переступил порог своего нового дома.
Я представляла, как он обрадуется, когда увидит свою кровать, игрушки, Мишу. Однако реакция мальчика оказалась неожиданной. Первые несколько дней он отказывался разговаривать с нами, был молчалив и почти ничего не ел. Я обратилась за помощью к психологу. Меня успокоили: «Евгения, это стресс. Дайте ему время».
И действительно, спустя ещё день Петруша будто ожил. Стал всем интересоваться, но на Мишу внимания не обращал. Тот же, наивный малыш, пытался познакомиться с новым другом. Тщетно! Потом я поняла: Петя, только-только обретший новую семью, хотел насладиться ею сполна. А тут какой-то мелкий всё время мешался! Первое время приходилось учить их общаться с нами и друг с другом, разбирать конфликты.
Я мечтала, что однажды Петя станет старшим братом, однако моё желание сбылось далеко не сразу. Понадобилось время, прежде чем приёмный сын перестал воспринимать родного как конкурента. Первое время Пете приходилось всё время повторять: «Теперь ты снами навсегда, тебя никто больше не бросит», – потому что он откровенно не доверял.
К игрушкам, вкусной еде, подаркам приёмный сын относился как к чему-то невероятному. Как хомяк, забирал всё себе, чтобы не отобрали. У нас ушло больше года на то, чтобы установился новый семейный порядок. Привыкнуть к новому составу семьи пришлось и родственникам. Поняли нас не все, но со временем им пришлось принять: теперь у нас с мужем два сына.
Были ли просто? Однозначно нет! Некоторые моменты я до сих пор вспоминаю с ужасом. Однажды мы принесли из магазина детям две игрушки, но они оказались не одинаковыми. Пете понравилась та, что была у Миши, и он стал активно её отбирать. Помню, как он замахнулся на малыша, а муж еле успел остановить его руку.
Я тогда по-настоящему испугалась. Даже задумалась. Всё ли мы делаем правильно? Готовы ли мы к этому? Я еле справилась со своими чувствами. Каждый вечер после тяжёлого дня я садилась и думала: может, мы совершили ошибку, взяв ребёнка из детского дома?
Справиться с ситуацией нам помогли в школе приёмных родителей. Занятия мы посещали ещё до усыновления (это обязательно), но в этот раз пошли туда осознанно, за результатом.
Далеко не сразу я внутренне приняла Петрушу как «своего». Первое время всё равно условно отделяла его от Миши. А потом приёмный сын вдруг назвал меня мамой. Впервые! У меня даже дыхание перехватило – так это оказалось неожиданно и важно. Я поняла: наконец стала для него особенным человеком.
До сих пор мы с супругом делаем многое для того, чтобы ни один из наших мальчиков не чувствовал себя хоть в чём-то обделённым. Своими поступками мы транслируем им: вы оба для нас важны.
Хочу ли я ещё детей? Да, но, скорее всего, родных. Я давно привыкла к Пете и считаю его своим, однако бывают моменты, когда я вижу в нём чьи-то чужие черты – может, погибшей мамы или неизвестного отца. И это то, что я никогда не смогу контролировать. Теперь я скептически отношусь к самой идее брать детей из детских домов. Мне кажется, далеко не все семьи готовы к такой ответственности и уж точно не все понимают, что их ждёт на самом деле. Я и сама до сих пор не знаю, какие сложности поджидают нас впереди. Увидим!