Раин О.
Слева от солнца
Роман «Слева от солнца» был завершён в 2008 году, но даже если бы автор не указал конкретную дату, мы с самого начала догадались бы, что имеем дело с произведением по всем статьям современным.
Олег Раин — псевдоним екатеринбургского фантаста Андрея Щупова (род. в 1964 году). Но эта книга — не фантастика, как можно предположить по первым страницам, где мы знакомимся с главным героем — четырнадцатилетним хакером Генкой (часть первая, «Хакер»). Несмотря на свой нежный возраст, Генка невероятно крут — он настоящий компьютерный гений. Человеку с хилым гуманитарным образованием трудновато будет продраться сквозь многозначительные разговоры Генки с приятелями, пересыпанные специфической компьютерной терминологией. Однако продраться стоит, потому что дальше идёт живая и вполне человеческая история взросления молодого героя и переоценки, а точнее сказать, обретения им истинных жизненных ценностей.
Считаем своим долгом заранее предупредить: роман получился чрезвычайно идейный, но при этом, кажется, не очень конъюнктурный. И хотя в какой-то момент на горизонте начинает маячить уродливый призрак Жени Осинкиной, сходство с книжками Мариэтты Чудаковой здесь разве что в избыточном количестве социальных проблем, затронутых автором подробно или же вскользь.
Всё начинается с того, что хакера Генку, личность по-своему легендарную, «берёт за жабры» некая компания, которую в своё время он имел неосторожность «пощекотать». К нему домой заявляется участковый с неизвестным человеком в штатском (как выясняется, представителем оной компании), тот изымает у него с «компа» жёсткий диск и отрубает Интернет. Ситуация складывается довольно опасная, и после безуспешных попыток найти защиты у влиятельных людей Генка, вняв совету старого участкового, решает на некоторое время «лечь на дно», а именно — отправляется к родственникам по отцовской линии (бабке и деду) в глухую-преглухую деревеньку Соболевку (часть вторая, «Кудыкина дыра»).
В Соболевке нет не то что Интернета, там нет даже простого электричества, зато живут симпатичные люди, с которыми у Генки завязываются самые тёплые отношения. Сильная сторона книги — живые персонажи, каждый со своим характером, благодаря чему мы тоже проникаемся к ним тёплыми чувствами. Впрочем, автор не даёт нам насладиться пасторальными зарисовками, потому что обуреваемый жаждой деятельности Генка, уже начавший ощущать себя частью этого места, ведёт себя подобно янки при дворе короля Артура. В конце концов в Соболевке загорается «лампочка Ильича», деревенское население активизируется, и происходит своего рода локальная «революция» (часть третья, «Революция»).
Особой трогательности добавляет линия девочки-хромоножки Вари, доброй и рассудительной, которая нравится Генке и которую он на собственные деньги, добытые честным трудом талантливого программиста, отправляет на операцию. Попутно Генка узнаёт, что в деревне, ставшей ему фактически второй родиной, некогда был военный полигон; следует увлекательное путешествие в заброшенный бункер, где Генка обнаруживает разлагающиеся останки химического оружия (часть четвёртая, «Пируэты»).
Под занавес нашего героя, как говорится, настигает его собственное прошлое. Генку пытаются «достать» бывшие друзья, ставшие теперь врагами. Но деревенские жители (в лице прежде всего «афганца» Валеры) не дают его в обиду, и всё заканчивается благополучно.
Не хочется, чтобы беглый и поверхностный пересказ основных событий заставил думать, будто роман представляет собой этакий крутой боевичок. Написан он небезупречно, однако достаточно складно, чтобы даже искушённый читатель мог забыть о придирках и зачитаться. Несколько смущает частое употребление слова «подросток» по отношению к главному герою (Раин будто нарочно дистанцируется от него, не понимая, что таким образом дистанцируется от читателей, тех самых подростков) да слишком проявившаяся под конец авторская сентиментальность. Между тем, стоит помнить, что это история для невзрослых людей, а стало быть, в ней допустимы и неполная правда жизни, и неумеренная идейность, и разного рода сантименты.

* * *
Ещё в рукописи роман «Слева от солнца» стал победителем Национальной детской литературной премии «Заветная мечта» сезона 2007-2008 гг. Он занял второе место в номинации «Большая премия».

Автор текста: Алексей Копейкин
Взято с сайта "Библиогид"

Отредактировано Кассандра (2013-09-03 22:34:34)

Мария Парр
Вафельное сердце
Едва норвежская писательница Мария Парр дебютировала с «Вафельным сердцем», как критики дружно окрестили ее новой Астрид Линдгрен. В Швеции, Франции, Польше, Германии и Нидерландах она получила премию «Серебряный грифель». А в России была названа «Лучшей новой книжкой» и «Любимой книгой переводчика» Ольги Дробот. В чем же удивительный секрет ее успеха у читателей?
Наверное, все дело в том, что это – книга о настоящей дружбе. С 9-летним мальчиком Трилле и его соседкой и одноклассницей Леной постоянно случаются разные захватывающие приключения – смешные и веселые, трогательные и грустные, опасные и страшные… Например, когда однажды они решили сделать ведьму к празднику, до сжигания на костре дело так и не дошло. Оказалось, что внутрь самой соломенной колдуньи Лена положила любимую куклу своей мамы, чтобы чучело выглядело красиво… В результате бушующее пламя пришлось срочно заливать навозом, чтобы спасти мамину куклу… В другой раз Лена решила, что, раз ковчега на самом деле не существует, то можно использовать вместо него катер… Вот так неугомонные дети решили проверить, сколько животных поместится в катер… Однако все кончилось тем, что животные перепугались и устроили на борту кучу-малу…
Вообще, очень интересно наблюдать за жизнью Ленки и Трилле, их изобретательность и фантазия не имеют границ. Они и радио от выдуманных фашистов закопали; и папу для Ленки решили искать, развесив объявление; и прыгали на санках с летанием курицы и двойным сотрясением мозгов; и старую лошадь от пожара в конюшне спасли… Иногда истории совсем грустные. Например, про то, как бывает горько, больно и плохо, если вдруг умирает близкий и родной человек. Однако даже такую печальную тему Мария Парр пытается обыграть юмористическими красками:
«- Небеса, они над звездами? – спросила Лена раньше, чем я успел задать ей свой вопрос.
Я посмотрел на небо, кивнул и сказал, что думаю, да. И теперь где-то там гуляет баба-тетя вместе с ангелами и Иисусом. Она наверняка подарила всем вязаные свитера на Рождество.
- Так что они теперь почесываются, особенно между крыльями, - сказал я. – Ну, ангелы.
Но Лена не готова была сочувствовать им.
- Зато едят вафли, - сказала она как отрезала».
Легкая и светлая книга. Читаешь и как будто чувствуешь теплые лучи солнца, всплеск волн да чарующий запах вафель. «Вафельное сердце» не имеет ограничений, прекрасные истории не имеют возраста. Книга удивительно добрая и светлая. Книга-настроение, книга-образ.... образ самого лучшего дня детства. После прочтения - легкая печаль, что так быстро дошел до последней странички. А еще неповторимый стиль, присущий всем скандинавским авторам.

Отредактировано Кассандра (2009-06-16 00:10:51)

Аматуни П.Г.
Избранные сочинения: В 3 т.
Первым делом глаз цепляется за имя — Петроний Гай. И тут же одолевают вопросы: в какое время жил? на каком языке писал? Должно быть, на высокой латыни… Примерно так рассуждают те, кто впервые сталкивается с писателем Аматуни. И очень удивляются, когда узнают, что сочинял Петроний Гай по-русски, а жил и работал в Ростове-на-Дону — городе, в котором на протяжении веков соседствуют русские, украинцы, армяне, евреи, греки…
Гаем звали отца, армянина по национальности, потомка древнего княжеского рода; «аматуни́» (с ударением на последний слог) в переводе означает «министр» или «придворный». Мать была из местных, казачка. Детство писателя прошло в Армении, но творческая судьба неразрывно связана с Ростовом, где вышли почти все его книги.
Аматуни был автором провинциальным, в Москве таких не слишком жаловали, однако славы ему хватало и в Ростове, где он считался знаменитостью и слыл уважаемым человеком, чья популярность в 1950-60-е годы выходила далеко за пределы родного города.
Его называли сказочником, фантастом, но это была скорее жанровая атрибуция; по духу и сути Аматуни был прежде всего романтиком. В юности романтический настрой привёл его в авиацию, в зрелые годы — в литературу. Сначала он писал о лётчиках, потом — о чудесах, которые сулило развитие науки.
Такими чудесами до отказа наполнены его фантастические сказки, большая часть которых вошла в первый том собрания сочинений. Открывается он самой известной сказочной повестью Аматуни — «Чао — победитель волшебников». Вполне в духе шестидесятнических умонастроений традиционные сказочные персонажи вроде Бабы-Яги, Кащея Бессмертного и Змея Горыныча терпят здесь сокрушительное фиаско перед научно-техническим прогрессом в лице симпатичного робота Чао. По нынешним временам сюжетные коллизии аматуниевских сказок могут вызвать снисходительную улыбку, однако добродушие автора, здоровое чувство юмора и причудливая фантазия восхищают и очаровывают как прежде.
На стыке фантастики и сказки находятся и другие произведения Аматуни: «Королевство Восемью Восемь», «Почти невероятные приключения в Артеке» и «Космическая “горошина”», согласно авторскому определению, «повесть столь же фантастическая, сколь и сказочная».
Трилогия «Гаяна» — ещё один «бестселлер» Аматуни, поместившийся в третьем томе собрания, — ближе к традиционной фантастике и адресована не детям, а скорее, юношеству. Писатель ведёт нас на таинственный остров Пито-Као, остров Статуй, где потерпел крушение инопланетный космический корабль с пришельцами на борту. Трилогия устарела в деталях, преимущественно технических, однако интригующая атмосфера встречи с высокоразвитой чужой цивилизацией и головокружительная стремительность действия позволяют надеяться, что и в XXI веке подростки прочтут «Гаяну» «на ура».
Особняком стоит повесть «из жизни древних египтян» «Если б заговорил сфинкс» (она вошла во второй том); как признаётся сам автор, это «историческая фантастика». В послесловии Аматуни пишет, что повесть родилась на свет в результате давнего и глубокого увлечения историей Древнего Египта и под впечатлением от непосредственных путешествий по Нильской долине. Впрочем, обращение писателя к древнеегипетской истории станет ещё понятней, если мы узнаем, что в своё время он входил в тайную мистическую школу «Атон», руководимую «красным бароном», гениальным авиаконструктором и вдохновителем советской космической программы Робертом Людвиговичем Бартини (1897-1974), аристократом и учёным, эмигрировавшим в СССР из фашистской Италии (Атон — единый бог солнечного диска у древних египтян со времён фараона Эхнатона). По некоторым сведениям, к «дисковцам» так или иначе примыкали виднейшие отечественные деятели литературы и искусства, среди которых А.Грин, М.Булгаков, Е.Шварц, Ю.Олеша, известные фантасты и детские писатели И.Ефремов, Л.Лагин, Н.Носов, автор «Великого Делания…» А.Полещук и — в том числе — Петроний Аматуни!
Как бы там ни было, радует уже то, что после почти сорокалетнего перерыва повесть «Если б заговорил сфинкс» наконец переиздана. Несколько лет назад, отмечая юбилей ростовского сказочника, мы сожалели о том, что эта, без сомнения, увлекательная и познавательная книга совершенно забыта, и теперь стоит от души поблагодарить издательство «ТЕРРА — Книжный клуб», решившее напомнить читателям не только о ней, но и о других произведениях Петрония Гая Аматуни.

Автор текста: Алексей Копейкин

Дворянские усадьбы России
Перед нами две книги, созданные на рубеже веков, — «Старые усадьбы» Н.Н.Врангеля и «Художественные сады» А.Э.Регеля. Им хорошо под одной обложкой, так как и сто лет назад их авторов объединяла любовь к России и тому уникальному явлению, которое называют русской усадебной культурой.
Издание вышло как раз к юбилею — именно в 1909 году Николай Врангель основал Общество защиты и сохранения памятников искусства и старины. Его книга открывается не элегическими сожалениями по поводу уходящей помещичьей России, а трезвым и горьким размышлением о причинах быстрого и пышного расцвета и столь же стремительного заката дворянской эпохи и созданного ею искусства.
Век назад положение уже было угрожающим: «Разорены и обветшали торжественные дома с античными портиками, рухнули храмы в садах, а самые «вишнёвые сады» повырублены. Сожжены, сгнили, разбиты, растерзаны, раскрадены и распроданы бесчисленные богатства фаворитов русских императриц: картины и бронза, мебель и фарфор и тысячи других великолепий.
…Но не одна судьба зло подшучивала над Россией. Русские люди делали всё возможное, чтобы исковеркать, уничтожить и затереть следы старой культуры. С преступной небрежностью, с нарочитой ленью и с усердным вандализмом несколько поколений свело на нет всё, что создали их прадеды». Кажется, что слова эти написаны в наше время, а ведь впереди ещё революция 1917-го и весь XX век!
Однако не всё ещё было потеряно тогда, и книга разворачивает перед нами картины прошлой жизни, которые легко представить себе в увлекательном рассказе человека, заставшего эту уходящую красоту. Николай Врангель поставил себе целью сохранить — нет, не жизненный уклад, а то прекрасное, что было им создано: дворцы, старинные загородные дома с их милой утварью, картины, статуи, парки и сады. Ведь даже нам, одичалым потомкам, понятно, что прекрасное здание должно быть окружено садом или парком, должно стоять на холме или на берегу озера — словом, составлять единое целое с природой. И тут «Старые усадьбы» Н.Врангеля естественным образом смыкаются с «Художественными садами» А.Регеля.
Поразительно, как потомок стариннейшего немецкого дворянского рода барон Николай Врангель и сын известного берлинского ботаника Арнольд Регель единодушны в понимании русской природы. Регель цитирует народные песни, стихи и поговорки, в которых упоминаются деревья, цветы и травы, даёт характеристики всем видам русских насаждений от глубокой старины до XIX века, от царских роскошных садов до городских и провинциальных парков. Иллюстрации же в обеих книгах таковы, что читатель совершенно забывает о дне настоящем и погружается в счастливый сон о былых временах. Гравюры, акварели, архитектурные планы, шпалеры, вышивки бисером — красноречивые свидетели эпохи, её лучшие защитники. Отдельное спасибо за хорошие репродукции картин С.Ю.Жуковского — удивительного мастера, поэта старых домов и интерьеров.
Гармонию впечатления нарушают разве что перегруженность обложки и изобильные виньетки, не всегда соответствующие стилю времени и просто хорошему вкусу. Наплывы графики на некоторых страницах мешают разобрать интересный текст. Поневоле возьмёшь «Старые усадьбы» Н.Врангеля в скромном издании 1999 года или 2000-го, чтобы прочесть всё без помех.
Впрочем, недочёты не могут помешать нам радоваться встрече с замечательными авторами, редкими и драгоценными изображениями. К великому счастью, кое-что из тех ценностей, о которых идёт речь в книге, сохранилось, и мы можем видеть их и оберегать для будущих поколений. «Ступая по роскошному паркету зала, чувствуешь обаяние чего-то, требующего к себе уважения: не встречая, как нередко случается, очень ценных, часто весьма не к месту предметов моды, здесь видишь во всём изящную, солидную простоту и забываешься… вот, кажется, безмолвие зала тотчас нарушится съездом гостей» (Д.Карташёв. Из описания усадьбы князя Куракина Надеждино, 1848 г.).

Автор текста: Маргарита Переслегина

Чапкина М.Я.
Московские художники детской книги: 1900-1992
Полезная информация — это прежде всего хорошо организованная информация. Большой альбом репродукций, собранных и прокомментированных Марией Чапкиной, обладает этим достоинством в полной мере. Вступительные разделы «От автора» и «Немного истории» выполнены так лаконично и содержательно, что сразу вызывают глубокое доверие к автору.
Основное содержание книги — 129 (сто двадцать девять!) имён художников, каждому из которых посвящена краткая биографическая справка и небольшая, обычно на один разворот, «выставка» иллюстраций. Стоит ли говорить, что такое изобилие обещает встречу не только с классиками, но и с мастерами давно забытыми или вообще неизвестными широкой публике?
Кто-то придёт в умиление и восторг от кукольных картинок Дмитрия Шохина из книжки «Ирочка в детской», которая вышла в издательстве И.Кнебеля в 1910 году. Кто-то не только улыбнётся, но и задумается о путях детской литературы, глядя на почти карикатурного Луначарского, изображённого в 1926 году Константином Елисеевым (книжечка называлась почти устрашающе — «Твои наркомы у тебя дома»). И таких открытий будет немало, потому что альбом «Московские художники детской книги», вне всякого сомнения, есть плод высокопрофессионального и глубокого исследования.
Особой благодарности заслуживает Мария Чапкина за раздел под названием «Краткие сведения об издательствах, выпускавших детские книги». Этот раздел действительно получился кратким, чётким и деловитым. Автору понадобилось всего несколько страниц, чтобы издательская ситуация целого века — с годов девятисотых до годов девяностых — встала перед читателем, как говорится, в полный рост.
Значит ли всё вышесказанное, что работа Марии Яковлевны Чапкиной не вызывает вопросов и некоторых недоумений? Наверное, таких работ вообще не бывает в природе.
Сам принцип, положенный в основу издания, не совсем обычен. Как правило, обращаясь к иллюстрациям детской книги, исследователи стремятся воспроизвести определенный отрезок времени или объединить персоналии наиболее известных графиков. На этот раз речь идёт о представителях одной художественной общности — о творчестве именно московских иллюстраторов детской книги, и это творчество, по убеждению автора, принципиально отличается от работы иллюстраторов петербургско-ленинградских.
Вполне вероятно, что для специалистов в области изобразительного искусства подобный тезис самоочевиден, но для широкого читателя, если он вдруг доберётся до этой книги, были бы, наверное, нелишними более развёрнутые и доказательные комментарии. Без них разделение на два клана может показаться формальным. Вот, предваряя отдел персоналий, М.Чапкина пишет: «Естественно, что в выборе иллюстраций приоритет остаётся за автором… У художников, переехавших из Ленинграда в Москву, указаны только детские книги, созданные в московский период». Значит, если бы в Москву по семейным обстоятельствам переехали В.Конашевич и Е.Чарушин, которые, кстати, долгие годы издавались именно в Москве, они бы тоже попали в эту книгу?
Вообще, своеобразие авторского выбора иногда сильно удивляет. Например, на развороте Алексея Михайловича Лаптева, «отца» Незнайки, впервые создавшего этот вполне канонический образ, именно Незнайка отсутствует. Про Дементия Алексеевича Шмаринова мы узнаём, что в 1930 году он был иллюстратором книги «Общежитие коров», зато о его работах с текстами С.Т.Аксакова, А.С.Пушкина, У.Шекспира, составивших славу знаменитого иллюстратора, почему-то не упоминается.
Однако не станем превращать информационную заметку в спор по поводу отдельных несогласий. Важно сказать главное: альбом «Московские художники детской книги» — очень серьёзное издание. Он необходим специалистам в области детской литературы, полезен вдумчивым воспитателям, а интересен — всем.

Автор текста: Ирина Линкова

Отредактировано Кассандра (2013-09-03 22:35:12)

Де Ла Мэр У.
Песня сна: Стихи
Где-то, где-то
Есть маленький дом,
Тёплый, уютный домишко.
Там часто едят за одним столом
Вместе кошка и мышка.
А после садятся они у огня
И, грея носы, ожидают меня.

Книга выглядит прекрасной незнакомкой, но её, конечно, сразу узнали те, кто много лет назад полюбил стихи Уолтера Де Ла Мэра в переводах Виктора Лунина и с картинками Вадима Иванюка (Де Ла Мэр У. Песня сна. — М.: Дет. лит., 1983). Тогдашняя милая Золушка превратилась в прекрасную принцессу. В новом издании рисунки как будто сбрызнули живой водой, и они ожили и задышали во всей своей неяркой прелести. Рядом с ними, на плотной белой бумаге, на просторных страницах лучше живётся и стихам. Прочитав их, сначала залпом, а потом возвращаясь снова и снова, начинаешь понимать, что в этих стихах, как в капле росы (тоже воспетой поэтом), отразилась вся Англия.
Уютный старый дом, окружённый садом, где поют коноплянка и дрозд, а по ночам луна глядит в окно, мешая спать и навевая странные грёзы. Дом покрыт черепицей, но иногда художник снимает крышу, чтобы увидеть звёздное небо, чтобы на краешек стены присела сова, а в дом тихо вошли гномы… Детство проходит рядом с лохматыми, пушистыми и длинноухими друзьями, которые всё понимают без слов. Сидя у камина, так хорошо мечтать о далёких странах, горах и океанах! Англия — цветущий очарованный остров, но тот, кто покинет его, назад уж не вернётся, а будет скакать на одной ножке по всему свету, как Джой за потерянным башмачком, или лежать на дне морском, как брат с сестрёнкой Дженни, что упросили моряка взять их на корабль. Слишком хорошо снаряженных, но нерасторопных охотников в жаркой стране может даже съесть голодный лев! Однако нас это почему-то не пугает и не печалит. От всей книги исходит такой радостный покой или спокойная радость, что никакие дурные унылые мысли в голову не войдут. «Песней сна» можно убаюкивать детей и лечить взрослых. Кажется, время не властно над этими стихами — весёлыми, задумчивыми, философскими и совсем простыми. Пусть же новое поколение полюбит их и скажет спасибо прекрасному переводчику и удивительному художнику, которые перенесли нас в добрую старую и вечно юную Англию, в мир Уолтера Де Ла Мэра.

В дальнее ГДЕ-ТО
Хочу я уйти,
В пустынное, тихое ГДЕ-ТО,
Куда даже птица не долетит,
К самому краю света.
И мне всё равно, что оно далеко,
Что даже услышать о нём не легко…

Автор текста: Маргарита Переслегина

Озерский Д.А.
Там, где…
Сборник стихов поэта и музыканта Дмитрия Озерского иллюстрирован художником, а также поэтом и музыкантом Гавриилом Лубниным. Сторонники питерского рока мимо такой книжки не пройдут. Но она не только и, кажется, не столько для них напечатана. Правда, если вы ратуете за ясный смысл в стихах и рисунках (особенно, в стихах и рисунках для детей) — это не ваша книжка, тут ничего не поделаешь. Я думаю, можно определиться с первой-второй страницы:

        Шёл по улице рыбак.
        Шёл и думал: «Всё не так.
        Я люблю ловить селёдку,
        А у меня украли лодку.

Я несчастный человек!
Жаль, что я не дровосек.
Я срубил бы крепкий плот
И ловил бы рыбу. Вот!»

        А буквально в двух шагах
        Шёл мужчина в сапогах.
        Он шагал и думал так:
        «Почему я не рыбак?

Я люблю гулять в лесу,
С попугаем на носу,
С топором на правом ухе
У меня в кармане — мухи…

Рисунки — выразительные каракули — и трогательные, и страшноватые, притом очень умело и хитроумно сделанные. Что до стихов — ни в коем случае они не бессмысленны: и про рыбака с дровосеком, и про бумажного человека с песчаным человеком, и про того человека, который построил лодку по имени «Утюг», и про того, что «собирал разные зернобобовые культуры», а «куры называли его Евгений», и про тех, что уходят «далеко, и прямо в даль, навсегда, и прямо в даль», и про удивительного Бурбуляка, «летающего по небу с апельсинами в руках»! Просто смысл здесь вычитывается не из каждой отдельно взятой строчки, а из целого стихотворения.
И даже там есть смысл,

    где небо, как дорога,
Там, где песен не поют,
Там, где гога и магога
Шумно празднуют уют.

И тогда, когда тебе говорят:

Запрещено искать рассвет —
Проснёшься через десять лет.
Запрещено искать закат —
Очнёшься десять лет назад.

Не пей весной туман ночной —
Вернёшься карликом домой.
Не трогай тень луча луны —
Увидишь бабушкины сны…

Я думаю, детям, не крошечным, а уже понемногу узнающим, что к чему на свете, маленькая книжка Дмитрия Озерского может дать представление о том, что поэзия по сути своей близка музыкальному искусству и не должна поддаваться чужеродному пересказу. Утверждение расхожее, но действительное понимание — дорого стоит.

Автор текста: Светлана Малая

С чего начинается Родина
Эта детская книжка пытается внести свою лепту в дело архитрудное — связать концы с концами нашей порвавшейся пополам новейшей истории.
Казалось бы, что особенного может случиться, если взять самые любимые советские песни, напечатать их просто так, как стихи, и поместить эти стихи в магнитное поле новых иллюстраций? Однако для всех, кроме маленьких детей, эффект может получиться более жгучий, чем от дюжины уличных митингов и десятка телепередач вместе взятых.
Во-первых, людям от сорока до восьмидесяти очень трудно не запеть, хотя бы про себя. Во-вторых, присутствие иллюстраций Анатолия Пустовита освещает старые тексты не сразу понятным новым светом. Каждая страница заполнена цветными картинами от края до края, и знакомые слова звучат не сами по себе, а на фоне некой жизни, запечатлённой художником.
Какая это жизнь? В первую, вторую и третью минуту кажется, что автор просто стилизует рисунки под графику советских времён — имитирует среднестатистическую советско-детскую книжную продукцию. Но стоит полистать книгу чуть подольше, и какое-то странное ощущение приходит на смену первому беглому взгляду. Всё так, как было (как было принято рисовать): лица, жесты, прямолинейность эмоций и жизнеутверждающий колорит. Однако страница, переполненная крупным изображением, как будто туманится, и то, что мы видим, чуточку зыбко. На четвёртой минуте понимаешь: перед нами уже не портрет жизни, а портрет воспоминания о ней. И этот нюанс, почти неуловимый, решает дело, решает судьбу всей книги, потому что позволяет, как обмолвился недавно телевизор, «говорить о прошлом в будущем времени». То есть позволить прошлому занять своё место в сознании тех, кто его не видел.

Там, вдали за рекой,
Засверкали огни,
В небе ясном заря догорала.
Сотня юных бойцов
Из будённовских войск
На разведку в поля поскакала…

Пройдёт много лет, прежде чем взрослые договорятся, как объяснять детям разницу между «будёновскими войсками» и «белогвардейскими цепями», которые в следующем куплете. Но песни лучше исторических комментариев. Вернее, не так: сначала — песни, а потом — исторические комментарии. Если хотите, есть даже конкретный пример, не слишком типичный, зато впечатляющий.
Когда наступают каникулы, по шоссе от Москвы до дачи ездит неслабая такая машинка с крепким экипажем внутри. За рулём — суперделовая мама, рядом — молодая бабушка, сзади, вся в Микки-Маусах и Барби, — румяная внучка. Если бы окна в машине были открыты, все вокруг могли бы услышать, что на скорости ближе к ста внутри начинают петь. Во весь голос.

Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля…

Средь нас был юный барабанщик,
В атаку он шёл впереди…

И престижная машина марки… (хорошей марки) скорости не сбавляет, и бабушка с мамой, извините, отрываются по полной, и внучка своим ангельским голоском уже безошибочно выводит мелодию (только иногда пропускает слова, которые пока не запомнила). А всё это вместе называется очень серьёзно: из жизни песни не выкинешь.

Автор текста: Ирина Линкова

Чапек К.
Сказки
Легко и просто в начале ХХI века отправлять и получать письма. Несколько секунд — и вездесущий Интернет доставит ваше послание в любой уголок земного шара. В прошлом столетии всё было гораздо сложнее: бумага, конверты, марки, специальные почтовые ящики, конторы, поезда и, наконец, почтальоны, доставляющие письма по адресу. Представляете, сколько всего надо было задействовать, чтобы несколько радостных или грустных слов дошло от одного человека к другому!
Карел Чапек за свою недолгую жизнь написал сотни писем: родным и близким, коллегам-писателям (как-никак он был председателем чешского Пен-клуба) и поклонникам. Даже путевые заметки он называл порой «Письмами из Италии» или «Письмами из Англии». И все его послания обязательно доходили до своих адресатов!
Наверное, в благодарность за оказанные услуги Чапек и пристроил очень добросовестного почтальона Колбобу в одну из своих девяти сказок. Она так и называется — «Почтарская сказка». В ней письмоносец Колбоба ищет некую девицу Марженку. Этой барышне влюблённый в неё шофёр Францик отправил письмо, да вот беда — адрес на конверте написать забыл! А потому целый год и один день Колбоба ходил по дорогам родной Чехии, искал Марженку. Нашёл! Вручил письмо. И даже две кроны штрафа взял за то, что оно без марки. Такие вот они, настоящие почтальоны, — скромные, но верные долгу служаки, готовые жизнь положить на то, чтобы два любящих сердца соединились.
Чапек вообще ценил в своих сказочных героях не только самоотверженность, порядочность и доброту, но и настоящие профессиональные качества, будь то качества врача, полицейского, лешего или водяного. В любом деле нужны профессионалы!
Это утверждение, на наш взгляд, относится и к переводчикам. Сказкам Чапека в этом смысле повезло. В России их переводил сам Борис Заходер. Его переводы не раз выходили в издательстве «Детская литература» (1957, 1963, 1969, 1985), а недавно издательство «АСТ» напечатало их в очередной раз (Чапек К. Собачья сказка. — М., 2008).
Имя другого переводчика известно не так широко, хотя в начале прошлого века Дмитрия Александровича Горбова (1894-1967) многие знали как оригинального и яркого литературоведа и критика. Но в тридцатые годы, как раз когда Карел Чапек сочинял сказки для детей, Дмитрий Александрович отошёл от литературно-критической деятельности и посвятил себя переводческому ремеслу. Он работал с английскими, польскими, сербскими, болгарскими, чешскими авторами. Переводил и произведения Карела Чапека.
Из девяти его сказок Горбов выбрал пять: «Собачью сказку», «Птичью…», «Разбойничью…», «Почтарскую…» и «Большую докторскую…». Именно эти пять сказок в переводе Д.Горбова были включены в первый том «Сочинений» Чапека, вышедших в Советском Союзе в 1958-59 гг. Эти же сказки составили сборник издательства «ОГИ». Так что теперь все желающие без труда могут сравнить работы двух талантливых переводчиков, а заодно поблагодарить Объединённое гуманитарное издательство, которое в данном случае поработало почтальоном и доставило нам, а вернее, предоставило такую замечательную возможность.

Автор текста: Ирина Казюлькина

Сайт "Библиогид"

Отредактировано Кассандра (2013-09-03 22:36:27)

ПРО СМЕРТЬ И ВСЁ ДРУГОЕ
Стальфельт П.
Книга о смерти
Стальфельт П.
Одного поля ягоды
Гроб — это ящик с крышкой. Чтобы закопать его в землю, нужно вырыть большую яму, а чтобы отправить туда же урну с прахом, нужна ямка поменьше. И попробуйте что-нибудь возразить против этих безусловных фактов. Вообще, возражать Пернилле Стальфельт практически невозможно, ибо она всеми руками и ногами голосует за объективность и прямоту в общении с детьми.
Мёртвые люди бледнее живых; на похоронах некоторые плачут громко, а некоторые тихо и «про себя»; старики умирают часто, а дети значительно реже, но иногда делают это даже в животе у мамы… («Книга о смерти»). У мальчиков спереди есть кое-что вот такое, а у девочек — совсем другое; один человек верит в Христа, другой — в Аллаха, третий — в деньги, а четвёртый — в овощи; когда кого-нибудь долго обижают, у него от этого может заболеть живот, или его может стошнить — вот так, как нарисовано на картинке… («Одного поля ягоды», книга о толерантности).
Если добавить ко всем этим неоспоримым фактам авторскую интонацию, выдержанную в стиле шутейного пофигизма, если присовокупить изобилие авторских же картинок, имитирующих не просто детский рисунок, но карикатуру, нарисованную ребёнком, вот тогда, судя по всему, у нас и должна получиться современная детская книга, не знающая запретных тем и уверенная в том, что приятная лёгкость повествования снимает с автора всякую другую ответственность. Недаром вперёдсмотрящие книги Перниллы Стальфельт выпущены в издательстве с говорящим названием «Открытый Мир».
Обе книги снабжены рекомендацией: «Для чтения взрослыми детям». Намёк понятен: нам хотят помочь не только ответить на неизбежные детские вопросы, но и предвосхитить их, развернув перед ребёнком забавный, незатейливый «конспект» (комикс? дайджест?) окружающего мира.
Большое спасибо.
Остаётся только понять, не случилось ли при «конспектировании» каких-нибудь случайных погрешностей. Например: где проходит граница шутки? Или таких границ вовсе нет, и можно смело предположить (в обществе шестилетнего ребёнка), что человек после смерти станет то ли ангелом, то ли звездой, а может быть, превратится в цветок, лося или сосиску? И как у нас обстоят дела с масштабом (психологическим, эмоциональным), когда веру в бога (любого) и веру в овощи мы кокетливо помещаем «через запятую»? И стоило ли, как говорится, «огород городить», отважно перечисляя внешние признаки бытия, если конец в обеих книгах до оскомины традиционен: гроб с крестом и песенка про рай в одном случае и трогательный призыв ко всем обидчикам никого, пожалуйста, больше не обижать — в другом? И наконец, о чём думали взрослые, завершая детскую «Книгу о смерти» следующим стихотворным напутствием:

Зима всегда сменяет лето,
А после жизни наступает смерть, но это
Совсем не страшно, потому что
Без смерти жизнь была бы скучной.

Мы очень надеемся, что вам уже не скучно. Но, может быть, стоит задуматься, почему именно «Книга о смерти» вывела уважаемую Перниллу Стальфельт на международную арену? До тех пор, пока выходили в свет сделанные с той же «реалистической» отвагой «Книга о волосах», «Книга о какашках» и «Маленькая книжка о червяках», творчество этого автора оставалось достоянием родной страны Швеции. Но появившийся в 1999 году «конспект о смерти» был тут же переведён на голландский, датский, английский, а теперь вот и на русский язык. Впрочем, издательство «Открытый Мир» обещает восполнить пробел: в самое ближайшее время нас ожидает не только история какашек, но также «Книга об ужасах», «Книга о любви» и «Книга о насилии».
Не кажется ли вам, что сам перечень названий, марширующих вслед за похоронной темой, вполне претендует на маленькую энциклопедию современного мира, повёрнутого, если верить автору, почти всегда «в сторону минуса»? И что можно противопоставить такому взгляду? Стакан литературного сиропа для трепетных юных дев и благонравных отроков?

Судьба, в частности — литературная, очень любит шутки, совпадения и маленькие неожиданные подарки. Так случилось, что почти одновременно с изданиями П.Стальфельт на нашем книжном рынке появился ещё один перевод со шведского — коротенькая история писателя Ульфа Нильсона и художницы Эвы Эриксон «Самые добрые в мире».

Нильсон У.
Самые добрые в мире
Если пересказать эту историю «конспективно», получится чёрт знает что: маленькая девочка Эстер вместе со своим младшим приятелем и совсем уж малолетним братиком Пютте целый долгий летний день кого-нибудь хоронит. То полосатого и мохнатого дохлого шмеля, случайно найденного, то обнаруженного под кустом усопшего крота… А поскольку Эстер, прямо скажем, девица боевая и вполне современная, то уже к середине дня выдумана собственная похоронная фирма «В добрый путь», в специальный чемодан собраны «палочки от мороженого для маленьких крестиков» и «семена голубых цветов» (для могилок), а принцип действия фирмы сформулирован чётко и ясно:
«— В мире полно покойников, — сказала она [Эстер. — И.Л.], — под каждым кустом лежит мёртвая птица, бабочка или мышь. Кто-то должен позаботиться о них. Кто-то должен похоронить этих несчастных.
— Кто? — спросил я.
— Мы».
Играть в смерть?! Оторопь берёт от одной мысли о таком кощунстве. Но торопиться не надо. Именно тут, на стыке реальности и её интерпретации, вступает в силу закон — непобедимый закон художественного образа. И если человек, взявшийся за перо, владеет этим законом, этим, как принято говорить, «таинством», вот тогда он имеет право на всё: говорить о смерти, обращаясь к детям, и смело интерпретировать реальный мир с точки зрения самых современных, самых раскалённых умонастроений.
В данном конкретном случае тайной творчества владеют вместе и писатель, и художник. В результате — тридцать забавных, милых, лёгких и совсем не страшных страниц про «самых добрых в мире» превратились в подлинную литературную победу, полную тонкого ума, незаметного назидания и настоящего, органического понимания самой природы детства.
Да что говорить… Именно по-шведски нам когда-то рассказали, как достойно вести себя в сегодняшнем не слишком симпатичном и страшноватом мире. После того как над Муми-долом, рождённым Туве Янссон, нависла страшная комета, а Муми-мама не испугалась и не позволила испугаться маленьким, каждая хорошая мама знает, на кого равняться.

Текст: Ирина Яковлевна Линкова
Сайт "Библиогид"

Отредактировано Кассандра (2013-09-03 22:10:56)

Сегодня дочитала повесть "В ожидании козы" Евгения Дубровина. Очень интересная книга, наполненная яркими событиями и невероятными приключениями. История, в которой грусть и трагедия смягчаются великолепным юмором автора. Мать и двое сыновей ждали возвращения отца с войны. Но пришла похоронка, и надежды на его возвращение сразу рухнули... Мать уже готова была к тому, чтобы снова выйти замуж - за доброго и хорошего человека, работавшего бухгалтером. Сыновья любят его, практически готовы принять его как своего отца... Но тут возвращается их настоящий отец, и идиллия заканчивается... Несмотря на похоронку, он жив и здоров. Только очень озлоблен войной... Его появление в семье автоматически ведет повествование к трагическому финалу. Отец начинает бить сыновей, пытаясь заставить их работать... Он постоянно ругается на них и не хочет идти на компромисс... Но однажды мать с отцом уходят за козой. Дети остаются дома одни... Пока они ждут родителей, с ними много чего случается. Старший сын впервые в жизни влюбляется, удирает по ночному лесу от кровожадных волков, срывает стенгазету в школе, похищает замазку, предназначенную для окон... А еще он начинает понимать, почему отец бил их ремнем и ложкой... Потому что еды мало, а семью надо кормить... и тут двое детей, которые могли бы стать его помощниками, но они не привыкли работать... В дом является проходимец - Авес Чивонари. Он приходил и раньше, когда родители еще не ушли за козой. Но отец его выставил вон... А теперь он вернулся... уничтожил все запасы продуктов, споил младшего сына и убил преданную собаку семьи, которая воевала вместе с отцом... Он оказался нищим, но упорно выдавал себя за брата матери. Из-за него младший сын погиб... А родители так и не пришли. Старший сын ждал их два года, но держать ответ за все, что сделал не так, было не перед кем... Грустно, но отцу не надо было возвращаться в семью. Бухгалтер был бы хорошим мужем и отцом... С ним была бы сытая и благополучная жизнь... Эта мораль - самое большое потрясение... самая большая грусть... и самая большая боль...

Отредактировано Кассандра (2017-01-08 00:28:37)

Я до сих пор под впечатлением от рассказа про Дениску "Красный шарик в синем небе" Виктора Драгунского... Ну, про то, что шарик тоже хотел свободы.... Дениска и Аленка пошли праздновать день города, кажется... Аленку полили каким-то ароматом сладко-карамельным, потом Дениска угостил ее квасом... А потом она захотела шарик, но у Дениски деньги кончились... Тогда Аленка нашла в кармане 25 копеек и купила красный шарик... А потом дала его Дениске "поносить". А он решил отпустить красный шарик в синее небо, чтобы тот был свободным... Аленка сначала расстроилась, но потом, когда они расходились по домам, сказала: "Если бы у меня еще были деньги, я бы купила еще один шарик... Чтобы ты его выпустил..."
Ну и конечно, не обошлось без покупки книг... Одна из них - "Между нами" Вадима Левина и Ренаты Мухи... Стихи в этом сборнике удивительные - легкие, веселые и празднично-радостные. Например, вот такие:
На полюсе Южном
гуляют пингвины
такие нарядные,
Что непонятно -
не то собираются
на именины,
не то с именин
возвратились обратно.
Или вот такие:
Как много на свете
жестоких разлук.
Поссорились как-то
Морковка и Лук.
И грозно морковка
сказала врагу:
"Ну ладно, мы встретимся
позже.
В рагу".
А еще вот такие:
Стоит дождливая погода
и удивляется, вздыхая:
"Такие лужи!
Грязь по горло!
Ну кто сказал, что я -
плохая?"

Вторая книга - "Мишка, Зайка и Луна" Джиллиан Лобеля и Тима Ворнса. Как обычно, все "держится" на иллюстрациях... Однажды ночью маленькому медвежонку Бобби не спалось. Внезапно он решил выйти из дома и отправиться на поиски Луны. По дороге он встретил зайчонка Дэнни и мышонка Моззи... Втроем они отправились на поиски Луны... Но заблудились в заснеженном, темном и страшном лесу. Но тут их нашла Медведица, отвела домой и угостила чаем с медовыми пирогами... Рисунки полностью передают НАСТРОЕНИЕ сказки. Лес действительно таинственный, дом ярко освещен огнями... Вот кресло, в котором уютно расположились медведица, Бобби, Дэнни и Моззи. От горячего чая поднимается дымок, а пироги так и тянет попробовать... И клетчатый желто-красный плед - такой теплый и уютный... А вот и мягкая постель с любимой плюшевой игрушкой... Из окна улыбается красавица Луна...

Тринадцатая сказка
Прекрасная книга с легким оттенком мистики, детектива и триллера. Все понравилось, особенно хорошо получилась развязка! Очень непредсказуемо, очень странно, очень грустно и очень печально. Жаль писательницу, ее судьбе точно не позавидуешь. И ничего ведь у нее в жизни не было: ни любви настоящей, ни семьи крепкой... Но несмотря на это она была преданной и верной женщиной, за что была наказана сполна. Про главную героиню - есть надежда, что у нее все будет совсем не так, а по-другому. Недаром же столько говорится о ее родителях... Да и финал оставляет надежду на то, что своего суженого-ряженого она все-таки нашла, да и сам-то он перестал быть одиноким и несчастным, ведь тоже обрел родных. Хорошо описана зима, канун Рождества. И тем сильнее эффект одиночества писательницы... "Как твои дела? Все равно, знаешь, это - моя лучшая зима!" - Юлия Савичева, помните? Так вот... мне кажется, что это и правда была Лучшая Зима для нее. Ведь с ней рядом была внимательная слушательница... А значит, она не была такой одинокой, как прежде... И эта девушка-библиотекарь вызывает неподдельную симпатию. Хочется верить, что у нее все будет хорошо. Что она выйдет замуж и будет жить долго и счастливо со своей семьей... Что у нее будет заботливый муж и талантливые дети... Очень хочется в это верить...

Диана Бош
Все совпаденья не случайны
«…Под левым глазом ее осыпалась тушь, рот слегка приоткрыт, а в глазах застыла такая нега, что сердце Никиты заныло от боли. Сомнений не оставалось: Эльза изменила ему...
«...Если вы придете по указанному ниже адресу сегодня утром, то вполне успеете застать вашу жену с любовником», – было написано дальше.
– Но, почему, почему? – прошептал Никита, роняя голову на руки».
Это – первые строчки нового детектива-квеста от Дианы Бош. Какие бы вы не строили предположения о дальнейшем развитии сюжета – знайте: все будет развиваться по-другому.

Эта книга идеальна для пятничного вечера. Причем будет лучше, если первая половина субботы у вас свободна: гарантируем, вы засидитесь хорошо за полночь. Это именно тот самый случай, когда невозможно оторваться.
Стопроцентное вовлечение.

Часть сюжетных перипетий романа, естественно, плод авторской фантазии, но часть взята из богатейшей профессиональной и личной практики. Диана Бош – человек крайне интересной судьбы; ее профессиональный диапазон простирается от экономиста до корреспондента, причем – криминальной хроники. В кризис 98-го года пришлось начинать все сначала: тогда она прошла путь от крупье до менеджера казино. Согласитесь, такому человеку есть о чем рассказать.

А еще в этой книге очень интересно, точно и тонко поданы отношения между мужчиной и женщиной. Мужем и женой. Главные герои книги в первую очередь не супергерои, а люди, чем-то похожие на нас с вами. Есть сильные стороны, есть и слабые. И жизнь – это преодоление слабостей, комплекс своеобразных квестов, которые нужно проходить, продвигаясь к желанной цели.
Вопрос только: оправдывает ли цель средства?

Однажды в жизнь героев вторгается незнакомец, который свой квест проходит с помощью человеческих жизней. Он жестокий и умный. Он не боится крови. Он не знает жалости.

И Никите с Эльзой остается лишь одно: выжить – и остановить преступника...

Никита, привлекательный худощавый мужчина, шел торопливо. Временами он переходил на бег, и каштановые волосы ветром зачесывало назад, открывая высокий лоб. Серые глаза его были сосредоточенны и злы. Никита вспоминал.
Проснувшись сегодня утром в супружеской постели, он не обнаружил рядом с собой жены, но не почувствовал волнения. Обычное дело: Эльза и раньше любила гулять по ночам. Иногда, заработавшись до утра, она выскакивала в магазин и покупала свежую выпечку, или клубнику, или взбитые сливки. И тогда они вместе пили на кухне чай, а потом Никита уходил на работу, Эльза же отправлялась спать. Он подумал, что и сейчас произошло нечто подобное, и ему даже показалось, что он слышит шум льющейся воды и позвякивание посуды на кухне.
Лавров встал, взъерошил ладонью волосы и прошел по коридору. Но на кухне жены не оказалось. Не было ее и в ванной, и в мастерской. Грязные кисти, небрежно оставленные на столике у мольберта, заставили его насторожиться: Эльза всегда мыла их, закончив работу. Светлая штора на окне была откинута и ее трепал ветер, на подоконнике – остывший кофе. Никита взял чашку в руки и задумчиво посмотрел в ее коричневое нутро, словно пытаясь прочитать, куда ушла жена. Очнувшись, закрыл форточку и задернул штору.
Вернувшись на кухню, поставил чайник на плиту и набрал номер телефона Эльзы. И долго слушал длинные гудки, набирая номер снова и снова. Спохватившись, что чайник давно вскипел, положил в чашку мелко смолотый кофе и залил кипятком. Конечно, лучше было бы сварить, но уже не было времени, да и лень. Он пил, глядя в светлеющее утреннее окно, и нервно прислушивался к шагам в подъезде. Никита всё ещё не чувствовал волнения, только раздражение оттого, что Эльза опять ослушалась и вышла из дому затемно, да еще и так задержалась. Уж сколько раз они ссорились из-за этого, но жена только отмахивалась. Ей казалось, что будь у них дети, Никита бы так сильно не беспокоился о ней. Но он-то знает, что и тогда волновался бы не меньше.
Звонок городского телефона заставил вздрогнуть. Никита машинально взглянул на часы – ровно семь.
– Алло!
Тишина, какой-то скрип, тяжелое дыхание и затем короткие гудки отбоя. Явно кто-то ошибся номером, а разговаривать не пожелал.
Душ, бритье, чистая рубашка и еще кофе – слишком горячий и слишком сладкий: задумавшись, насыпал сахар два раза. Брезгливо отодвинув недопитую чашку, Никита торопливо прошел в прихожую и, схватив с вешалки плащ, побежал по лестнице вниз, одеваясь на ходу. Нужно было прийти на работу пораньше, а время уже приближалось к восьми.
На выезде со двора его подрезал рыженький «москвичок», едва не задев бампером и не оцарапав бок. Никита резко затормозил и, выскочив, нервно оглядел блестящее лаковое покрытие своего авто.
– Прав бы таким не давать, – пробормотал он. И тут вдали вроде бы мелькнуло бежевое пальто жены.
Сразу забыв о «Москвиче», Никита поспешно сел за руль и нажал на газ. Он собирался догнать Эльзу, но тут же отказался от этой затеи: во встречном потоке машины двигались медленно и он потерял бы много времени на разворот. А опаздывать было никак нельзя: предстояла важная встреча. Да и Эльза наверняка успела пройти во двор, и сейчас уже подошла к подъезду.
Эта мысль успокоила Никиту. Вечером он обязательно серьезно поговорит с женой, потребует, чтобы она прекратила выходить затемно одна. Скажет, что не только её одинокие ночные прогулки не нравятся ему, но и ранние утренние пробежки тоже.
Мысли его сразу переключились на предстоящую сделку. Лавров прокрутил в голове заготовленные заранее слова и еще раз продумал ответы на возможные вопросы. Обмозговано всё до мелочей и осечки быть не должно. А его фирме сейчас, как никогда раньше, нужен этот заказ! Финансовое положение её недавно покачнулось, и заключение выгодной сделки не только позволит продержаться на плаву, но и начать затем плавный подъем.
Настрой у Никиты был рабочий, деловой, и он думал, что ничто не сможет выбить его из колеи. Недалеко от офиса заглох мотор, но это показалось пустяком. Более серьезную проблему составил провалившийся сквозь решетку и потонувший в сточной канаве телефон, выбитый из руки каким-то раззявой. Но и здесь Никита остался равнодушным: к счастью, в сейфе лежит новый телефон, а сим-карту можно восстановить.
Секретарь выскочила ему навстречу, торопясь что-то сказать, но Никита нетерпеливо отмахнулся.
– Потом, потом! Сейчас, Марина, лучше вызовите автосервис, у меня что-то с машиной. Да, и позвоните представителю моей телефонной сети, нужно восстановить сим-карту.
– Никита Сергеевич… – Миниатюрная девушка семенила за ним, пытаясь успеть за его широкими шагами, но Никита, не останавливаясь, кинул ключи от автомобиля на секретарский стол и скрылся в кабинете.
Там на столешнице аккуратной стопкой лежала свежая почта с аляповато-желтым конвертом сверху. Никита небрежным жестом сдвинул стопку на край и углубился в чтение бизнес-плана. Через час, убедившись, что все сделано идеально, взял желтый конверт и вскрыл его. На колени упала фотография Эльзы и узкий листок с коротким, распечатанным на принтере, письмом.
Кровь ударила в голову. Никита влетел в приемную и затряс перед носом девушки пустым конвертом.
– Где вы это взяли, Марина? – заорал Лавров.
Она испуганно вжалась в кресло, в ее глазах плеснулась обида.
Одинков, тихий скромный человек, временно исполняющий обязанности главного бухгалтера фирмы, высунулся из соседней двери и осуждающе покачал головой, глядя на Никиту.
– Я же сразу хотела вам доложить, Никита Сергеевич, как только вы пришли. – Марина покрылась красными пятнами и едва не расплакалась. – Это письмо посыльный принес, странный такой. «Велено лично в руки передать», – заявил. Но потом оставил, и я положила на ваш стол. Не надо было?
– Что за человек, откуда? – Никита сжал пальцы в кулаки, сдерживая дрожь.
– Я не знаю, непонятный какой-то...
– Выражайтесь точнее, Марина! Или у вас исчерпался словарный запас? – прошипел Никита. – Что в нем было непонятного? У него были рога? черные крылья? копыта?
Подбородок девушки задрожал, и из глаз покатились крупные, словно градины, слезы. Одинков выдвинулся из двери так, что стал заметен его мешковатый старомодный пиджак на сутулой фигуре и потертые брюки. Он многозначительно кашлянул и поправил на носу нелепые дымчатые очки с толстой оправой и крупными стеклами.
– Простите. Сам не знаю, что говорю. Пожалуй, это неважно. Совсем неважно. – Никита крупными шагами пошел к двери кабинета.
– Постойте! – Марина кинулась следом, заставив Лаврова обернуться. – На нем были вязаная шапочка, линялый спортивный костюм, вытянутый на коленках, и безобразные черные ботинки. И еще меня поразило, что лицо у него отекшее, как у алкоголика, а речь – витиеватая, как у дореволюционного профессора.
– Вам часто в жизни встречались алкоголики и старомодные профессора? – Никита и сам не знал, зачем это сказал, может быть, только для того, чтобы скрыть как ему плохо.
– Папаша мой, царство ему небесное, пил, пока не помер. А профессоров я только в кино видела, – смутилась Марина. – Я спросила, как сказать, от кого конверт, и тут у посыльного в глазах явно мелькнул страх.
– Страх?
Марина согласно затрясла головой, и глаза ее расширились так, словно она и сама сейчас увидала что-то ужасное.
– Да-да, он явно чего-то боялся. Очень сильно боялся, до паники.
Одинков иронично засмеялся.
– Вам, Марина, нужно меньше мистики перед сном читать, – буркнул Никита, и недовольно покосился на Одинкова. Почему-то сейчас его круглые щеки, нечистые длинные волосы и скрывающие пол-лица очки особенно сильно раздражали. – Вы бы нашли время для похода в парикмахерскую, да костюм новый купили, Одинков. Уже перед посетителями стыдно.
Улыбка сползла с лица главбуха, и он поспешно скрылся за дверью.
В кабинете отчаяние охватило Никиту с новой силой. Он взял в руки фото и всмотрелся в лицо Эльзы: губы приоткрыты, а в глазах такая сладострастная нега, что сердце его сжалось. Как можно быть такой двуличной?! Ему и в голову не могло прийти, что жена ему изменяет! Надо же, всегда была так естественна и мила, словно и не держала камня за пазухой. Интересно, когда это происходило? Никите казалось, что он знал буквально каждый шаг своей жены, все её мысли и желания. Оказывается, не знал. И эти ее прогулки по ночам... Что за странная прихоть – болтаться по ночному городу? Сколько раз запрещал, а все без толку, все равно делала так, как хотела...
«А ведь я понятия не имею, чем занималась Эльза в то время, когда я спал, – обожгла предательская мысль. – Что, если все случалось именно тогда?»
Брезгливое чувство охватило Лаврова, он показался себе ничтожным, глупым. Спящий муж и изменяющая ему в то время жена – что может быть отвратительней?!
«Проспал свое счастье», – каркнул в голове противный голос и скрипуче засмеялся.
Никита закрыл уши руками, словно это могло избавить его от внутреннего диалога с самим собой, и сдавил голову так, что невольно застонал от боли. Потом его начала бить дрожь, он нервно схватил записку и снова перечитал её.
«...Если вы придете по указанному ниже адресу сегодня утром, то вполне успеете застать вашу жену с любовником».
Пистолет. Патроны. Обойма. Мобильник. Плащ.
Лавров хлопнул дверью кабинета, пронесся мимо Марины, не обращая внимания на её причитания и попытки что-то объяснить, и вышел из офиса.

На улице тем временем разбушевалась непогода. От теплого туманного утра не осталось и следа, подул холодный северный ветер, пронизывающий до костей. Никита пожалел, что оделся слишком легко для октября, и чтобы хоть как-то согреться, плотнее запахнул полы легкого плаща. Потом поднял воротник, но помогло все равно мало: его трясло, как в ознобе, и наверняка со стороны он выглядел довольно жалко.
«Надо было взять такси, неудачная погода для прогулок, – мрачно подумал Никита. – Хорошо хоть недалеко идти».
В этот момент окно в доме напротив внезапно отворилось, оттуда донеслась громкая музыка, звуки ссоры, и в Лаврова полетела початая бутылка водки.
Никита шарахнулся, дав бутылке беспрепятственно разбиться об асфальт, и, не оглядываясь, пошел дальше. Возможно, в другой день, он не преминул бы крикнуть что-нибудь грозное в не успевшее еще захлопнуться окно, но сегодня ему было не до того. Сегодня мир его рухнул, разделившись на «до» и «после», и вся житейская суета перестала существовать.

Отредактировано Кассандра (2010-08-19 01:14:25)